Последние два года после свадьбы моя жизнь превратилась в какой-то безумный круговорот. Я как белка в колесе — работа в дизайн-студии до ночи, домашние дела, попытки стать идеальной женой для Сергея и эти бесконечные встречи с его родней. Мама в детстве всегда говорила мне: «Оленька, выходя замуж, помни — ты выбираешь не только мужа, но и его семью». Эх, знала бы я тогда, насколько она права...
И ведь почти все в семье Сергея — приличные, добрые люди. Свёкор с золотыми руками, который подарил нам на новоселье сделанный своими руками кухонный стол. Свекровь, которая звонит узнать, как прошел мой рабочий день, и никогда не лезет с советами. Но есть одно громадное НО — сестра моего Сергея, Наталья. Тридцатидвухлетняя училка математики с амбициями главы семейного клана и со взглядом рентгена, просвечивающим все твои недостатки.
Знаете, эти типы людей, которые с первой же встречи дают понять, что ты тут чужая? В первую же встречу после свадьбы она окинула меня таким взглядом, будто я не дизайнер с двумя высшими, а бомжиха с вокзала, положившая глаз на их фамильное серебро. И это при том, что у меня за плечами художественное образование и работа в престижной студии — но разве это что-то значит для «хранительницы семейных традиций»?
— Оленька, а ты умеешь борщ варить? — спросила она тогда, размешивая чай так, будто решала уравнение, с улыбочкой, от которой молоко скисает. — Сереженька у нас такой привередливый к еде с детства. Он яблоки только кисло-сладкие ест, и борщ любит, чтобы свекла молодая была.
— Научусь, если нужно, — ответила я тогда, стараясь улыбаться. В конце концов, я и кулинарные курсы окончила, просто борщ не входил в программу.
— Ну конечно, дорогая, — протянула она. — Было бы желание.
И всё бы ничего, если б подобные «милые» вопросики не сыпались на каждой встрече. То ей не нравится, как я сервирую стол («у нас в семье вилка всегда СЛЕВА от ножа лежит»), то мои взгляды на воспитание наших будущих детей кажутся ей «современными, но безответственными» («ты же не собираешься отдавать ребенка в детский сад с полутора лет?»).
А Сергей? О, мой муженёк — миротворец от Бога! «Не обращай внимания, она просто привыкла заботиться обо всех», — говорит он, не замечая, как я глотаю успокоительные перед каждым семейным ужином и репетирую улыбку перед зеркалом.
Я пыталась намекать — сначала тонко («милый, мне кажется, твоя сестра не очень меня любит»), потом толще («Сережа, ты заметил, как твоя сестра смотрит на меня, когда я говорю?»), но все без толку. Мой программист либо не видел проблемы, либо мастерски делал вид, что всё в порядке.
В эту субботу мы снова поехали к родителям Сергея на традиционный семейный ужин. Я решила — хватит прятаться! — и напекла свой фирменный яблочный пирог. Не с первой попытки, если честно. Три раза тесто переделывала, два часа с термометром возле духовки просидела, но получился он божественно. И плевать, что на студию сегодня опоздала и ночь почти не спала!
— Может, цветы купим? — предложил Сергей, когда мы уже подъезжали к родительскому дому.
— У нас пирог есть, — буркнула я, нервно поправляя прическу.
— Ты чего такая напряженная? — он потрепал меня по плечу, не отрывая взгляда от дороги. — Ты же знаешь, мои родители тебя обожают.
«Родители — да», — подумала я, но вслух сказала:
— Всё отлично. Просто устала немного на работе.
Стоило нам переступить порог, как из кухни с царственной осанкой выпорхнула Наталья. На ней было новое платье (готова поспорить — дороже, чем моя месячная зарплата), волосы уложены как у кинозвезды, а на лице — выражение хозяйки положения.
— О, вы уже здесь! Сереженька, ты похудел? — она обняла брата так, будто он вернулся с войны, а не приехал из соседнего района. — Я же говорила, что нужно больше внимания уделять питанию.
Этот взгляд в мою сторону можно было транслировать вместо фильмов ужасов. Как будто я морю ее драгоценного братика голодом, а не готовлю ему каждый вечер, возвращаясь с работы раньше.
Свекровь, Анна Петровна, женщина добрейшей души, с кухонным полотенцем в руках поспешила в прихожую и обняла меня:
— Оленька, как хорошо, что вы приехали! Я так соскучилась. — От нее пахло ванилью и домашним уютом. В такие моменты я думала, что ради одной свекрови стоило выйти замуж за Сергея. — Ой, а это пирог? Как замечательно!
На секунду меня охватила гордость. Я протянула коробку, чувствуя себя школьницей, принесшей пятерку:
— Мамин рецепт, — улыбнулась я. — Она всегда говорила, что секрет в том, чтобы яблоки сбрызнуть лимонным соком.
Наталья тут же взяла инициативу в свои длинные наманикюренные пальцы:
— Давайте я отнесу на кухню и разрежу. Мама, ты присаживайся, я всё сделаю.
И, забрав мой пирог (заметьте, даже не поблагодарив), она удалилась, оставив в воздухе шлейф дорогих духов и превосходства.
Мы прошли в гостиную, где свёкор, Виктор Иванович, уже колдовал над бутылкой домашнего вина. Когда я впервые его увидела, он напомнил мне моего дедушку — такой же кряжистый, с натруженными руками и добрейшими глазами.
— Сергей, сынок! Олечка! — он обнял нас обоих сразу. — Как работа? Оля, как твои проекты? Сережа рассказывал, что тебе доверили оформление ресторана?
— Да, — я просияла, благодарная за проявленный интерес. — Это моя первая самостоятельная работа такого масштаба. Заказчик хочет современный дизайн, но с элементами...
— Как планы на отпуск? — перебил Виктор Иванович, явно больше интересуясь практическими вопросами, чем тонкостями дизайна.
Пока мы обменивались новостями и планами, Наталья вернулась с нарезанным пирогом. Она поставила тарелку на центр стола и как бы невзначай произнесла:
— Немного суховато получилось, но для первых попыток вполне съедобно. Сережа, тебе, наверное, без чая не пойдет...
Я стиснула зубы так, что челюсть заныла. Это был не первый мой пирог, а двадцать первый примерно. Просто раньше я не рисковала привозить выпечку в дом, где есть такой «эксперт». В студии коллеги всегда просят добавки, а тут — «суховато»!
Я уже набрала воздуха, чтобы возразить, но Сергей опередил меня:
— Зато с любовью! — улыбнулся он, беря кусок и демонстративно откусывая большой кусок. — Ммм, вкуснотища! Мама, пап, попробуйте. Олька три часа вчера на кухне колдовала.
— Конечно-конечно, — усмехнулась Наталья, поправляя идеальную прическу. — Кстати, помните Марину? Она тоже отлично пекла. На ее шарлотку вся школа сбегалась, когда у нас были ярмарки.
Марина. Бывшая Сергея, с которой он встречался почти пять лет. Та самая, о которой Наталья упоминает при любом удобном случае. «Как там Мариночка?», «А у Марины уже двое детей», «Марина на повышение пошла».
Справедливости ради, я эту Марину никогда не видела. И, возможно, она правда достойный человек. Но в устах Натальи она превратилась в мерило всех женских достоинств, с которым я вечно проигрываю в сравнении.
— А давайте посмотрим фотографии! — вдруг предложила золовушка и, не дожидаясь ответа, бросилась к шкафу, откуда извлекла огромный семейный альбом в потертой кожаной обложке.
О, этот альбом! Как я его ненавижу! Каждый раз одно и то же — «а вот тут Сереженька в три годика с горшком подружился», «а тут мы с Сережей на море, он первый раз медузу увидел», «а тут Сережа с Мариночкой на дне рождения тети Клавы, посмотри какое у нее платье красивое».
— Смотри, Оля, — Наталья открыла альбом на заложенной странице, как будто специально подготовленной к моему приходу. — Вот мы с Сережей в походе. Я его научила костер разводить, маленького. А вот наша традиция — каждое воскресенье мы с родителями и Сережей ходили в парк на пикник. У нас была клеенка в клеточку, мы ее до сих пор храним...
В ее голосе звучала такая ностальгия, что на мгновение мне стало ее жаль. Как будто всё лучшее в ее жизни осталось в этих альбомах.
Она перевернула страницу, и мое сердце упало. Снова эта девушка с рыжими кудрями и смеющимися глазами.
— А вот Сережа с Мариной на моем дне рождения. Она тогда испекла такой торт, м-м-м... Три слоя, представляешь? И все с разными начинками. Она ведь кулинарный техникум окончила, не то что...
Она не договорила, но взгляд в мою сторону сказал всё. «Не то что ты, бестолочь городская».
Я почувствовала, как внутри всё закипает, как в скороварке. Кровь прилила к щекам, а в висках застучало. Два года! Два года я выслушиваю эти шпильки и делаю вид, что всё прекрасно! Ради Сергея, ради «семейного мира».
— Наташа, может, хватит? — не выдержал Сергей, заметив, как я побледнела. Но было поздно.
— Знаешь, — продолжала Наталья, глядя мне прямо в глаза с улыбкой воспитательницы детского сада, объясняющей ребенку прописные истины, — жаль, что вы с Мариной расстались. Она так органично вписывалась в нашу семью... Понимала все наши традиции, знала, как важно для мамы, чтобы скатерть была выглажена определенным образом, и для папы — чтобы салат оливье был нарезан кубиками одинакового размера...
Я заметила, как свекровь нахмурилась, словно впервые услышав о важности глажки скатертей. Сергей переводил недоуменный взгляд с сестры на меня. Видимо, он впервые осознал, что происходит. Что это не невестка придирается к золовке, а наоборот.
— А еще она... — начала было Наталья, перелистывая страницу альбома на новую порцию «прекрасной Марины».
Что-то внутри меня щелкнуло. Я узнала это чувство — то же самое было, когда начальник присвоил мой проект и выдал за свой. Тогда я смолчала и потом месяц жалела об этом.
— Хватит! — я резко поднялась с дивана, чувствуя, как к горлу подступают слезы вперемешку с яростью. — Наташа, ты прекрасно готовишь, отлично выглядишь и, видимо, всех в школе держишь в ежовых рукавицах. Но не могла бы ты хоть раз, хоть один семейный ужин обойтись без напоминаний о том, какая я неидеальная на фоне святой Марины?
В комнате повисла звенящая тишина. Свекровь замерла с чашкой у рта. Свекор кашлянул и уставился в свой бокал, будто там внезапно обнаружилась инструкция к действию. Сергей выглядел так, словно его огрели чем-то тяжелым по голове.
— Извините, мне нужно в ванную, — добавила я уже тише и почти выбежала из комнаты.
Нет, я не собиралась устраивать истерику в чужом доме. Просто нужно было минутку, чтобы собраться. Я зашла на кухню вместо ванной, чтобы выпить воды и успокоиться. На столе стояла моя коробка из-под пирога и недорезанные яблоки — видимо, Наталья готовила что-то свое, особенное.
Я прерывисто вздохнула, борясь со слезами. Не хватало еще реветь, как маленькой! Внутри клокотала обида и злость — не только на Наталью, но и на Сергея, который два года не замечал, что происходит, и на себя — за то, что позволяла с собой так обращаться.
— Олечка? — тихий голос застал меня врасплох. В дверях стояла Анна Петровна. Она выглядела смущенной и немного виноватой. — Можно с тобой поговорить?
Я кивнула, пытаясь сдержать слезы. Только свекрови не хватало для полноты картины!
— Знаешь, — она присела рядом со мной за кухонный стол и взяла мои холодные руки в свои теплые, — когда я вышла замуж за Витю, его сестра, Клавдия, тоже меня невзлюбила.
Я удивленно подняла глаза. Свекровь никогда раньше не говорила об этом.
— Вечно сравнивала с какой-то Верочкой, которая раньше с Витей встречалась. То ее борщ был наваристее, то платья у нее были элегантнее, то она никогда бы так с Витенькой не разговаривала...
— Правда? — я не могла поверить своим ушам. Всегда казалось, что Анна Петровна родилась идеальной хозяйкой и свекровью.
— Еще как! — усмехнулась она, и я заметила, как лучики морщинок разбежались от ее глаз, делая лицо невероятно живым и понимающим. — Я ведь тоже не сразу научилась борщи варить и пироги печь. А Клава меня так и называла — «городская неумеха». И пыталась Витю на свою сторону перетянуть — мол, что это за жена такая, которая даже суп сварить не может. А однажды я не выдержала...
— И что вы сделали? — я затаила дыхание, как ребенок перед концовкой сказки.
— Пригласила её на чай и прямо спросила — что ей от меня нужно? — Анна Петровна улыбнулась воспоминаниям. — Сначала она всё отрицала, потом кричала, что я разрушила их семью, а потом... расплакалась как девчонка. И знаешь что? Оказывается, она просто боялась, что я заберу у неё брата, что их семья распадется, и она останется одна...
Я слушала, не веря своим ушам. История повторялась через поколение.
— И что было дальше?
— Потом мы полночи проговорили. О страхах, о семье, о том, как важно иногда просто сказать, что ты боишься потерять любимого человека, вместо того, чтобы пытаться оттолкнуть того, кто якобы его забирает, — она мягко сжала мои руки. — Иногда за самым неприятным поведением скрывается просто страх одиночества, Оля.
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Сергей. Лицо у него было решительное и немного виноватое, как у мальчишки, разбившего соседское окно.
— Оля, прости, пожалуйста. Я поговорил с Наташей. Очень серьезно поговорил.
Он присел рядом и взял меня за руку. Его пальцы были ледяными — значит, действительно нервничал.
— Я даже не замечал... Прости. Я просто думал, что вы... ну, притираетесь друг к другу. Не понимал, что всё так плохо.
Анна Петровна тактично вышла, оставив нас наедине.
— Я объяснил ей, что ты — моя семья. И что если она не может тебя принять, то разрушает не только твои нервы, но и наши с ней отношения, — он потер переносицу — жест, который появлялся у него только в моменты сильного стресса. — Знаешь, она расплакалась. Наташка! Которая, кажется, последний раз плакала в детском саду, когда ей коленку разбили.
Я молчала, не зная, что сказать. Гнев уже схлынул, оставив после себя усталость.
— Мы как-то привыкли, что она — старшая, всегда командует, всегда знает, как правильно. Она меня из садика забирала, уроки со мной делала, когда родители на работе были... Наверное, ей трудно перестать быть «главной» в моей жизни.
Не успела я ответить, как в дверях появилась Наталья. Глаза красные, идеальный макияж размазан, а плечи опущены — она как будто стала меньше ростом.
— Оля, можно тебя на минутку? — голос ее звучал непривычно тихо.
Сергей вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула, и он вышел, предварительно сжав мою руку — «я рядом».
Повисла неловкая пауза. Наталья смотрела в пол, теребя рукав своего дорогого платья.
— Слушай, я... — она запнулась, как будто впервые в жизни не знала, что сказать. — Я вела себя как последняя дрянь. И дело не в тебе, правда.
Она села напротив, нервно перебирая пальцами салфетку на столе.
— Просто Сережка — он всегда был моим младшим братишкой. Я его с детского сада забирала, уроки с ним делала, когда родители допоздна работали. Я даже свои свидания отменяла, чтобы с ним посидеть, когда он болел... — по ее щеке скатилась слеза, смывая остатки туши. — А потом появилась ты, и он... он стал другим. Счастливым, но другим. И не со мной.
Я молчала, не зная, что сказать. Передо мной сидела не злая золовка, а просто одинокая женщина.
— Помнишь, когда вы только поженились, я звала его на дни рождения одноклассников? А он все время отказывался — то у вас планы, то вы с друзьями встречаетесь... Раньше мы каждые выходные вместе проводили, а теперь...
— Это нормально, Наташ, — тихо сказала я. — Он вырос, у него своя жизнь.
— Я знаю, — она грустно усмехнулась, вытирая слезы. — Это глупо, да? Мне тридцать два, а я веду себя как обиженный ребенок, у которого отобрали игрушку. Сама не замужем, детей нет — вот и цепляюсь за брата как за последнюю ниточку к семье.
— Это не глупо, — отозвалась я, внезапно почувствовав прилив сочувствия. — Ты любишь брата. И хочешь быть частью его жизни.
— Но это не даёт мне права делать больно вам обоим, — она подняла на меня покрасневшие глаза. — Прости. Правда. Я просто не знала, как... как по-другому быть рядом с вами. Думала, если буду лучше тебя во всем, Сережа поймет, как ему повезло с сестрой.
И знаете, что самое удивительное? Я ей поверила. В этот момент я увидела не вредную золовку, а одинокую женщину, которая боялась потерять самого близкого человека.
— А Марина... — начала она.
— Даже не начинай, — предупредила я, но уже без злости.
— Нет, я хотела сказать, что Марина на самом деле была занудой страшной, — неожиданно улыбнулась Наталья сквозь слезы. — Готовила она вправду хорошо, но занудство — это смертельно. Сережка с ней чуть с ума не сошел. Он с тобой гораздо счастливее.
Я рассмеялась — впервые за весь вечер искренне.
— Может, начнем с чистого листа? — предложила я. — Без Марины, без сравнений?
Наталья кивнула и вдруг спросила:
— Научишь меня печь такой пирог? Он на самом деле очень вкусный, я просто... ну, ты понимаешь.
— Конечно, — улыбнулась я. — В следующие выходные приходи к нам, я покажу. И кстати, я давно хотела спросить, где ты купила то синее платье, в котором была на день рождения Сережи? Оно такое стильное...
Когда мы вернулись в гостиную, Виктор Иванович уже разливал вино по бокалам. Он с облегчением выдохнул, увидев нас вместе и без следов кровопролития.
— Ну что, девчата, помирились? — подмигнул он.
— Пап, ты как всегда всё знаешь, — Наталья взяла бокал и подняла его. — За семью! За настоящую, крепкую семью, где есть место для всех.
— И за честные разговоры, — добавила я.
Мы чокнулись, и я поймала благодарный взгляд Сергея. Он смотрел на нас как ребенок, получивший на Новый год именно тот подарок, о котором мечтал.
Конечно, одним разговором все проблемы не решишь. Иногда старые привычки возвращаются, и Наталья до сих пор может сморозить что-нибудь «комплиментарное» о моей готовке или домоводстве. Но теперь, когда лед сломан, мы можем просто посмеяться над этим.
А следующим шагом стали совместные выходные, когда Наталья действительно пришла учиться печь пирог. И знаете, она оказалась хорошей ученицей. К тому же, у неё отличный вкус в одежде и невероятная коллекция сериалов. Кто бы мог подумать, что за образом идеальной старшей сестры скрывается фанатка «Игры престолов» и корейских дорам?
Иногда стоит просто поговорить начистоту, чтобы понять: за колючками и шипами часто прячется просто человеческий страх одиночества. А семья — это не только те, с кем ты связан кровью или браком, но и те, с кем ты находишь общий язык, несмотря на все различия.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.