Свежая колонка в новом формате обновленного журнала «Дорогое удовольствие. Томск»
Удивительно, что в основе своей школьная программа по литературе неизменна уже больше столетия. Так Пушкин, Лермонтов и Гоголь вошли в учебники словесности примерно в середине XIX века, Толстой, Достоевский и Тургенев — в первые годы XX века. Школьная программа 1921 года за некоторыми исключениями, мало отличалась от того, что было в списке по литературе в мои школьные годы: «Путешествие из Петербурга в Москву», «Бедная Лиза», «Светлана», «Горе от ума», «Евгений Онегин», «Герой нашего времени» и прочее.
Сегодня грустно восседая за первым томом «Войны и мира» современный школьник может смело представлять за этим же занятием и родителей, и бабушек с дедушками, и прабабушек с прадедушками и даже далее.
Значит ли это, что классика вечна и единожды пройдя то самое испытание временем, которое, по мнению критиков, должно отсеять истинно достойные и по-настоящему великие литературные произведения от беллетристских и ультрамодных «плевел» она получает пожизненное право на золоченный пьедестал и место в народном сердечке?
Вот уж не думаю!
Современная культура давно перестала быть литературоцентричной. В лучшем случае классических героев и авторов все знают по экранизациям и байопикам (в это момент давайте помашем ручкой фильму «Пророк. История Александра Пушкина», который я в силу прохладного отношения к нынешнему отечественному кинематографу не смотрела, но уверена, что он принесет свою волну хайпа со стороны взрослых зрителей и, возможно, хоть какого-то интереса к легендарному поэту со стороны молодежи). Так нужна ли эта литературная классика в школьной программе?
Старая шутка гласит, что литература состоит из страданий И если одновременно страдает и персонаж, и читатель, и автор, то это, несомненно, шедевр русской классики. Но если серьезно, то, на мой взгляд, страдания юного читателя — это настоящая трагедия классической литературы в наши дни. И причина этих терзаний зачастую не сам факт необходимости чтения, а глубокое непонимание происходящего в том или ином произведении. Как точно отмечал гениальный литературовед и культуролог Юрий Михайлович Лотман: «Отрывая шедевры от их исторического контекста, мы убиваем их». Невозможно объяснить почему Герасим утопил Му-му, не объясняя принципов крепостного права. Как знать, возможно, союз истории с литературой был бы много более полезен для современного чтения.
Впрочем, декларирование «полезности» классики — еще один спорный момент. Классическая литература, это и моральный камертон, и воплощение культурных ценностей и философских воззрений, а знание классики — непременный атрибут образованности. Столько всего сверху, что это как бы исключает самую простую и наивную идею — чтения классики ради удовольствия и развлечения! Да, многие бывшие ученики, измученные нарзаном классической литературы, открывают ее шедевры для себя спустя многие десятилетия после школы, внезапно осознав, что чтение без пресса чужих мнений и требований отвечать на вопрос «Что хотел сказать автор?» отличается особой прелестью, становится увлекательны и легким.
Так что же, пора снова поднять вопрос о сбрасывании Пушкина, Достоевского, Толстого и прочих с парохода современного школьного образования?
Да. Нет. Не знаю. Возможно.
Я не берусь сказать, что мне дала школьная программа по литературе. С хорошими преподавателями было интересно, с плохими — скучно. Возможно, если бы наша школьная программа содержала больше современной прозы, актуальной подросткам, лавры самой читающей нации нас бы и не покинули. По счастью, я читать полюбила ещё до знакомства с классикой и в своих сегодняшних читательских приключениях обращаюсь к ней редко. Недавно впервые прочитала «Чувство и чувствительность» Джейн Остин и перечитала «Евгения Онегина». В обоих случаях особо оценила авторское чувство юмора и искренне ему порадовалась, попутно проводя изыскания в интернете по некоторым деталям и фактам реалий начала XIX века. И даже почитала критические статьи о романах просто потому, что было интересно.
Для меня чтение классики — удовольствие и любопытство. Я верю, что классика вечна, просто приобщение к этой вечности не должно быть из-под палки. Не надо никого принуждать к классике и тогда будет всем читательское счастье и «никто не уйдет обиженным» классической литературой.