Моя мама вдруг перестала здороваться с Артемом. Мы встречались два года, и до последних трех месяцев она обожала его: приглашала на воскресные обеды, расспрашивала о работе в IT, смеялась над его шутками. Потом что-то поменялось.
— Он тебе не пара, — бросила она как-то за чаем. — Ты не видишь, но я чувствую.
Я не понимала. Артем был спокойным, надежным, даже скучноватым — именно таким, каким я мечтала видеть отца своих детей. Но мама настаивала: «Проверь его. Перед свадьбой надо знать, с кем связываешь жизнь».
Она придумала план. «Пусть докажет, что достоин доверия». Речь шла о деньгах. Мама предложила подкинуть ему конверт с пятью тысячами долларов — якобы я забыла их в ее квартире. «Скажи, что это твои накопления. Посмотрим, вернет ли».
— Это глупо, — возразила я. — Мы же доверяем друг другу. — Доверие — не слепота, — парировала мама.
Я согласилась, потому что устала спорить.
Артем увидел конверт, когда мы заехали к маме за старыми фотографиями. Она специально оставила его на столе.
— Это что? — он взял конверт. — Это мое, — я сделала вид, что тороплюсь. — Возьми, потом мне отдашь.
Он кивнул, сунул конверт в карман куртки. Мама наблюдала из кухни.
Через неделю она позвонила ночью:
— Ну что? Вернул? — Еще нет. Но я не просила… — Видишь?! — ее голос дрожал. — Он присвоил!
Я пыталась объяснить, что Артем просто забыл, что это не в его характере. Но мама настаивала на «разоблачении». — Забери у него конверт. Скажи, что тебе срочно нужны деньги.
Я ненавидела эту игру, но поддалась. Попросила Артема привезти конверт. — Конечно, — он удивился. — Я хотел отдать его вчера, но потом опять забыл.
Он протянул его мне в кафе. Конверт был запечатан. — Ты не открывал? — спросила я. — Зачем? — он сморщил лоб. — Это же твое.
Мама ждала у меня дома. — Ну? — она вцепилась в конверт, разорвала угол. Внутри лежали пять тысяч. Ее лицо исказилось. — Что не так? — я не понимала ее злости. — Все не так! — она швырнула деньги на стол. — Я… я хотела, чтобы он оказался жадным. Или вором. Чтобы ты его бросила!
Тишина.
— Почему? — спросила я, чувствуя, как холодеют пальцы. — Потому что он забирает тебя! — закричала она. — Ты переезжаешь к нему, планируешь свадьбу, детей… А я останусь одна!
Она рыдала. Я впервые видела ее такой — беспомощной, хрупкой. — Ты думала, я не замечу? — продолжала она. — Ты звонишь ему, а не мне. Рассказываешь ему о повышении, а мне — уже потом. Я… я больше не нужна.
Я села, пытаясь собрать мысли в кучу. — И ты решила подставить его? Сделать предателем, лишь бы я осталась с тобой? — Да! — она вытерла лицо ладонью. — Лучше бы он оказался подонком. Тогда ты бы вернулась.
Я смотрела на эту женщину, которая двадцать семь лет была моим щитом, лучшим другом, а теперь — тюремщиком. — Мама, — сказала я медленно. — Если бы он действительно взял деньги, мне было бы больно. Но то, что сделала ты… это хуже.
Она попыталась обнять меня. — Уходи.
Артем слушал мой рассказ, не перебивая. Потом сказал: — Прости. — За что? — я уткнулась лбом в его плечо. — Что твоя мама страдает.
Свадьба будет через месяц. Мама не хочет приходить. Она звонит каждый день, оставляет голосовые сообщения: «Подумай, не торопись». Но я не беру трубку. Иногда кажется, что я потеряла ее раньше, чем нашла его. Но это неправда. Я просто наконец выросла.