В небольшом поселке на Северном Кавказе несколько лет назад произошла история, которая изменила жизнь одного человека и заставила многих задуматься о том, как работает система правосудия в России. Алексей Гуриев, майор полиции и бывший начальник ОГИБДД по Кочубеевскому району, стал героем этой драмы. Его случай — это рассказ о том, как исполнение служебного долга может привести к неожиданным и тяжелым последствиям.
Все началось в августе 2015 года, когда Гуриев, будучи ответственным за ночной рейд, заметил подозрительный автомобиль — белый Mercedes с номером 001, 777 регион, полностью тонированный, за рулем которого находился подросток. Остановив машину, он обнаружил, что водителю всего 14 лет, и у него нет ни прав, ни документов. Это был Есон Алмазов, сын влиятельного бизнесмена Виталия Алмазова, одного из богатейших людей региона. Казалось бы, обычная ситуация для сотрудника ГИБДД, но она стала началом цепочки событий, перевернувших жизнь майора.
Столкновение с влиятельной семьей
После остановки подросток сразу позвонил брату, а затем трубку взял отец, Виталий Алмазов. На место прибыли десятки людей — около 50-70 человек, включая личную охрану семьи, с явным намерением забрать парня и прекратить оформление нарушения.
Гуриеву пришлось вызвать подкрепление: три экипажа ДПС, два наряда группы немедленного реагирования и сотрудников подразделения по делам несовершеннолетних. Несмотря на давление, он составил протокол, передав ответственность за передачу управления автомобилем совершеннолетним родственникам подростка. Все действия были признаны законными после проверок прокуратуры края.
Однако вскоре после инцидента на Гуриева обрушились угрозы. Виталий Алмазов лично обещал "бросить машину в пропасть" и намекал на серьезные последствия. Майор, предвидя давление, писал рапорта в МВД, предупреждая о возможных коррупционных схемах против него. Его опасения подтвердились: через связи в правоохранительных органах на него завели уголовное дело. Сумма, которая, по слухам, была заплачена за это, достигала десятков миллионов рублей.
Тюрьма и карцер: испытание на прочность
В результате Гуриев оказался за решеткой. Ему дали 8 лет колонии, позже срок сократили до 4,5 лет после апелляции, из которых 2,5 года он провел в СИЗО. Условия содержания были суровыми, особенно в карцере — изоляторе внутри тюрьмы. Это помещение размером 2 на 1,5 метра, с откидной койкой, которая открывается только с 10 вечера до 6 утра, и минимальными удобствами. Температура зимой была настолько низкой, что снег попадал внутрь через щели в окнах. Чтобы согреться, Гуриев использовал тома своего уголовного дела, раскладывая их на полу — каждый том насчитывал 250 листов.
Пять суток в карцере стали для него испытанием: он потерял 4 килограмма, питаясь только водой, так как тюремную еду — "похлебку" из воды, капусты и картошки — есть было невозможно. Второй раз в карцер его отправили по приказу сверху: всех бывших сотрудников ГИБДД в СИЗО решили "проучить" после того, как один из них оформил нарушение на влиятельного человека. Это была месть системы, не терпящей принципиальности.
Уникальность ситуации Гуриева в том, что он оставался действующим сотрудником полиции даже в СИЗО. Его не уволили до решения суда благодаря начальнику ГУВД Ставропольского края, что само по себе редкость. Когда в карцере его заставляли представляться перед проверяющими, он называл себя "временно отстраненным начальником ОГИБДД, майором полиции", что вызывало недоумение у администрации.
Система против человека
Гуриев оказался в парадоксальной ситуации: государство одновременно охраняло его под программой госзащиты и преследовало через следственные органы. Уголовное дело против него, по его словам, было сфабриковано. Видеозапись, где сотрудники подкладывали документы в архив во время обыска, не привела к наказанию виновных, несмотря на обращение к руководству. Судья, выносивший приговор, признал показания 33 свидетелей недостоверными, но все равно осудил майора, ссылаясь на давление сверху.
Система правосудия, как считает Гуриев, зависима от ФСБ, которая играет ключевую роль в назначении судей и контроле дел. Он раскопал, что судьи проходят согласование в этой структуре, что делает их уязвимыми перед давлением. Оправдательные приговоры в России редкость — их доля составляет менее 0,25%, так как это влечет реабилитацию и выплаты из бюджета, а затем регрессные иски к следователям и судьям. Система настроена на обвинительный уклон, и Гуриев стал ее жертвой.
Жизнь в СИЗО: телефоны и выживание
В тюрьме Гуриев столкнулся с неофициальными правилами. Телефоны в СИЗО — редкость, особенно в "ментовских" зонах, где бывших сотрудников держат строже. Доступ к ним возможен только через "смотрящих" и "блатных", которые договариваются с администрацией. Стоимость телефона варьируется от 10 до 50 тысяч рублей, но напрямую с сотрудниками такие сделки не заключаются. Ночью камеры связываются "дорогами" — веревками, по которым передают письма и вещи.
Этапы между СИЗО — отдельное испытание. Переезд в Астрахань, куда Гуриева отправили без предупреждения, мог занять три месяца. В дороге не хватало еды, а ожидание в пересыльных пунктах длилось сутками. Попадание в камеру после этого воспринималось как "рай" — место, где можно лечь и отдохнуть.
Взгляд на систему и будущее
Гуриев считает, что правоохранительная система в России — это единая машина, где ФСБ стоит выше всех, а суды, прокуратура и следствие подчинены ей. Он сравнивает сотрудников с лошадьми в шорах, видящими только то, что им позволяют. После тюрьмы его "шоры упали": он увидел реальность, где закон не защищает, а система ломает тех, кто идет против нее.
Несмотря на все, он не жалеет о своем поступке в 2015 году. Для него принципиальность — это стержень, который важнее материальных благ. Его трое детей спрашивают, почему папу посадили, и он отвечает просто: "Дяди ошиблись". Уезжать из России он не планирует, считая, что служит не чиновникам, а отечеству, как сказал Никита Михалков в одной из речей, которая ему запомнилась.
Выводы
История Алексея Гуриева — это пример того, как исполнение долга может столкнуться с коррупцией и всесилием системы. Его случай показывает, что в России законность действий не гарантирует защиты, а влиятельные фигуры способны переписать судьбу человека за десятки миллионов рублей. Условия в карцере и СИЗО обнажают нечеловеческие аспекты системы наказания, а зависимость судов от ФСБ ставит под сомнение их независимость.
Гуриев не сломался и сохранил веру в свои принципы, но его опыт — предупреждение: никто не застрахован от столкновения с этой машиной. Его слова о том, что нужно избавляться от "шор", призывают смотреть на реальность шире и не питать иллюзий о непогрешимости системы. Это история о стойкости, но и о том, что справедливость в России пока остается недостижимой целью для многих.