Жизнь иногда закручивает такие спирали, что даже сценаристы современных сериалов нервно курят в сторонке. Вот, например, судьба народного артиста России Альберта Филозова – человека, чья личная история могла бы стать основой для мини-сериала на главном телеканале страны. Представьте только: уважаемый артист в возрасте "пора бы уже и о внуках подумать" влюбляется в молодую красотку, уводит её у заморского жениха, а спустя годы мечтает лишь о том, чтобы собственные дочери поскорее выскочили замуж за граждан других государств и умчались подальше от родных березок. Театр абсурда в декорациях позднего СССР и ранней России – зрелище одновременно трагикомичное и поучительное.
Седина в бороду – молодуха под боком
"В паспорте – пенсионер, в душе – молодой папаша. Для мужика такой кульбит в биографии – настоящий джекпот!" – примерно так рассуждал Филозов в беседах с журналистами, сияя как начищенный самовар на фоне молодой жены и маленьких дочерей.
Свою будущую третью супругу Наталью актёр подцепил в Киеве, где крутился съёмочный процесс фильма с претенциозным названием "Новые приключения янки при дворе Артура". Картина, судя по названию, представляла собой типичный пример кинематографического винегрета позднесоветской эпохи – когда западную классику пропускали через мясорубку отечественного восприятия.
Наталья трудилась там заместителем директора – должность, подразумевающая навыки укротителя тигров, дипломата и волшебника в одном флаконе. Их первое свидание с судьбой началось с настоящего скандала: народный артист, простояв на перроне целых десять минут (о, какой ужас!), был готов развернуться и уехать обратно в Москву, настолько его оскорбило отсутствие встречающей персоны.
Наталья, разрываясь между капризами десятка других "звезд" (каждая из которых, разумеется, считала себя главной причиной существования кинематографа), опоздала именно к Филозову. На его возмущенные тирады она отреагировала как настоящий профессионал – с покаянным видом извинилась, мысленно посчитав до десяти и представив, как прекрасна была бы жизнь в каком-нибудь бухгалтерском отделе.
После первого дня съемок Альберт, осознав, что немного перегнул палку с праведным гневом, пригласил Наталью поужинать. И тут произошло то, что случается в каждом втором провинциальном романе – немолодой интеллигент в очках растопил сердце юной красавицы. Как вспоминала потом сама Наталья:
"Даже не поняла, как угодила в эмоциональную ловушку. Мы болтали о всякой ерунде, потом танцевали под медляк. Поразил его взгляд – пронзительный, голубой, с какой-то особенной теплотой. Так на меня ещё никто не смотрел".
Пикантность ситуации добавлял тот факт, что на тот момент Филозов был женатым человеком с сыном, а у Натальи имелся жених-итальянец, с которым она познакомилась по старинке – через переписку. Девушка даже успела слетать к нему на смотрины и получить формальное предложение руки и сердца. Видимо, спагетти, солнце Тосканы и финансовая стабильность проиграли в конкуренции с перспективой стать женой немолодого советского артиста. Загадочная русская душа, что с неё взять!
"Я разрывалась между голосом сердца и здравым смыслом," – делилась потом Наталья. "В Италии меня ждал райский сад с золотой клеткой, а здесь – обожаемый мужчина без пяти минут пенсионер. Как видите, любовь победила логику".
Впрочем, торжество любви случилось не сразу – Филозов пять лет не мог решиться покинуть прежнюю семью. Видимо, ждал особого знака свыше. И дождался – Наталья забеременела.
От гримерки до трешки – путь советского Ромео
После известия о грядущем пополнении события понеслись галопом: Филозов оформил развод, зарегистрировал новый брак и даже обвенчался в церкви. Последний факт особенно любопытен для советского артиста – либо к нему пришла запоздалая вера, либо пятидесятилетний мужчина пытался компенсировать чувство вины перед второй женой.
Бытовая сторона этой романтической истории напоминала суровую российскую действительность во всей её неприглядной красе. Первым семейным гнездышком молодоженов стала... гримерка театра. Представьте: молодая мать с новорожденным младенцем в помещении размером с шкаф, пропахшем гримом, парфюмерией и застарелыми амбициями. Затем последовало общежитие, о котором Наталья отзывалась без особого восторга:
"С крошечной Настей мы ютились в комнатушке, где обои висели клочьями, а мебель помнила ещё времена НЭПа. Туалет и душ – в конце коридора, а под полом регулярно устраивали забеги крысы, при виде которых я цепенела от ужаса".
Догадываюсь, что итальянская вилла с видом на море в такие моменты вспоминалась с особой остротой. Особенно если учесть, что у Насти изначально была сестра-близнец, прожившая всего семнадцать дней. О причинах документы умалчивают, но нетрудно предположить, что бытовые условия вряд ли способствовали выхаживанию недоношенных младенцев.
Спустя какое-то время семейство перебралось в однокомнатную квартиру, где родилась вторая дочь – Аня. А ещё через несколько лет, наскребя по сусекам, Филозов приобрел трехкомнатную квартиру, и семья наконец-то вздохнула свободно. Возможно, именно тогда до артиста дошло, что комфорт – это не буржуазный предрассудок, а вполне конкретное условие для нормальной жизни.
Любопытная деталь: несмотря на стесненные жилищные обстоятельства своей новой семьи, Филозов проявил себя образцовым сыном – купил квартиру в Москве для своей матери, жившей в провинции. Сам тесниться в каморке с женой и детьми – пожалуйста, а маму обеспечить отдельным жильем – святое дело. Иерархия ценностей советского человека иногда поражает своей причудливостью.
Для дочерей Альберт соорудил дачу в Подмосковье – мечтал, чтобы они дышали свежим воздухом, а не столичной копотью.
"Чуть появлялись свободные деньжата – сразу вкладывал в стройку," – вспоминал Филозов. "Правда, девчонки там бывают редковато. Им больше по душе поваляться на пляже где-нибудь на море".
Ну а кто бы отказался? Однако выбор между комарами Подмосковья и ласковыми волнами может позволить себе только тот, у кого есть возможность регулярно выезжать на это самое море. Большинству наших сограждан оставалось лишь мечтать о подобной дилемме.
"Эта страна не для моих детей"
К своим поздним дочерям Альберт относился с особой нежностью и тревогой. Возможно, потому что они появились, когда ему перевалило за полвека, и он отчетливо понимал, что шансы увидеть их взрослыми таят с каждым годом. Эта тревога за будущее девочек вылилась в весьма показательное желание:
"Надеюсь дожить до момента, когда увижу своих малышек в свадебных нарядах," – делился актер в интервью 2011 года. "Мечтаю для них о достойных мужьях: порядочных, состоявшихся, с хорошим характером и... обязательно с иностранным гражданством!
Сегодня многие отцы и матери спят и видят, как бы пристроить дочерей за границу. Я не исключение. Говорю прямо, без стыда: не желаю, чтобы мои девочки проживали свои жизни в этой грубой и небезопасной стране. Боюсь за них постоянно. Меня самого дважды жестоко избивали и грабили – один раз в самом центре столицы, другой – прямо возле дома. Забрали всё: от денег до документов".
Вот такое заявление от человека, который десятилетиями олицетворял советскую культуру на экране. Впрочем, разве можно осуждать отца за желание обеспечить детям лучшую долю?