Все десять лет родительских собраний я ходила на них одна. Сережа вечно был в командировках, на совещаниях или «слишком уставшим». «Ты же лучше разбираешься в школе», — говорил он, листая ленту новостей, пока я собиралась. Наверное, так и есть: я знала всех учителей по именам, помнила расписание каникул и закупала подарки к каждому празднику для «классного фонда». Муж лишь подписывал дневник, ворча: «Опять эти дурацкие собрания».
Всё изменилось, когда Данил принес тройку по математике. Сережа, увидев оценку, вдруг заявил: — Хватит нянчиться с ним! Я сам поговорю с учителем.
Я обрадовалась — наконец-то он проявил интерес. Но когда он спросил, когда «это ваше собрание», меня сковало предчувствие.
Сережа явился в школу в костюме, как на переговоры. Я шептала: — Здесь не нужно формальностей… — Я знаю, как себя вести, — отрезал он.
Учительница математики, Ольга Викторовна, начала с успехов класса. Сережа ерзал на стуле, поглядывая на часы. Потом заговорили о Даниле: — Он способный, но часто отвлекается. Возможно, нужен репетитор.
Сережа хмыкнул громче, чем нужно: — Репетитор? Вы, наверное, шутите. Это вы не можете научить?
В классе все затихли. Ольга Викторовна покраснела: — Я имею в виду индивидуальный подход… — Индивидуальный? — перебил муж. — У вас тридцать человек в классе! Может, вам зарплату повысить, чтобы лучше учили?
Я схватила его за рукав, но он продолжил: — Мой сын не дурак. Если он не понимает — значит, вы объясняете как для идиотов.
Остальные родители перешептывались. Кто-то сдержанно хихикнул.
— Сережа, хватит, — прошептала я. — Нет, пусть говорит, — вдруг встряла мама одноклассника Данила. — Мой тоже ничего не понимает в их методе преподавания.
Собрание превратилось в митинг. Сережа, размахивая руками, критиковал программу, систему оценок и даже форму школьников: «Они как зэки в этих серых костюмах!». Учительница попыталась вмешаться, но он уже разошелся: — Вы вообще понимаете, что дети — это не роботы?
По дороге домой я молчала. Сережа бубнил: — Надо было давно так встрять. Теперь они зашевелятся.
На следующий день Ольга Викторовна позвонила: — Ваш муж оскорбил меня при всех. Я больше не готова учить вашего сына. — Но это недоразумение… — Переводите его в другой класс. Или школу.
Вечером я устроила скандал: — Ты уничтожил репутацию Данила! Его теперь все будут считать сыном скандалиста! — Пусть переводят! — рявкнул Сережа. — Наймем репетитора.
Но проблема была не в математике. На перемене одноклассники дразнили Данила: «Твой папа псих!». Он замкнулся, перестал делать уроки. Когда я попыталась поговорить, он выкрикнул: — Папа всех ненавидит! И меня тоже!
Сережа принес распечатанные анкеты частных школ: — Выбирай любую. — Речь не о школе, — ответила я. — Речь о том, что ты впервые проявил интерес — и сломал всё.
Вчера Данил принес дневник с записью: «Опоздание на урок. Отвлекал класс». Сережа, увидев, схватился за голову: — Я же хотел как лучше… — Хотел? Ты хотел самоутвердиться. За счет сына.
Сегодня утром я подала заявление на перевод. Данил молча копался в тарелке. Сережа пытался шутить: — В новой школе буду тише воды. Обещаю. — Не надо, — буркнул сын. — Лучше не ходи вообще.
Сейчас я сижу в кабинете директора новой школы. Данил рисует что-то в блокноте, а я вспоминаю, как Сережа, гордый, надевал тот злополучный костюм. Возможно, он действительно хотел помочь. Но иногда лучшее участие — это не участие.
Когда мы вышли, Данил вдруг взял меня за руку: — Мам, а ты пойдешь на первое собрание здесь? — Конечно. — Одна? — Одна.
Сережа теперь проводит больше времени с сыном. Они играют в футбол, редко говорят о школе. Иногда я вижу, как муж смотрит на дневник сына, но не решается открыть его. Может, это и к лучшему.