Вот такая невзрачная и даже по сути бракованная фотография есть в моем архиве. Уверена, что у вас есть тоже подобные снимки. Ничего особенного, фото как фото, каких сотни, но этот - бесценен историей, которая кроется за каждым человеком и которую я восстанавливала целых 8 лет по документам. Этих людей давно нет, а их история жива.
С тех пор, как я впервые много лет назад опубликовала этот текст в запрещенной сети, мне удалось уточнить некоторые детали судьбы главной героини повествования - Тамары Григорьевны Кедун, моей двоюродной прабабушки (молодой женщины в пилотке). Поэтому мне очень хочется поделиться с вами этим рассказом.
👇👇👇
_____________________________
Как же это было давно… а кажется, что вчера. Молодые, красивые, с ощущением, что впереди долгая и счастливая жизнь. Какой это год? 39-й? Нет, скорее 38-й. Мы как раз с Ваней приехали в Тагил. Я уже в положении была. День хороший такой стоял - яркий, теплый. Почти все дома.
Дружно жили, весело! Днем, конечно, учились и работали, у каждого дел хватало, да и по хозяйству дома забот много. Но вечера были наши! На танцы ходили в клуб «Металлург», гуляли по нашим гальянским улицам, песни пели до рассвета без устали. Сколько песен мы знали! И гармонисты у нас были – заслушаешься!
Я не помню, кто предложил сфотографироваться, но идею все дружно поддержали. Но фотография не получилась. Удивляюсь, как ее не выбросили тогда.
Пашка, мне кажется, очень на папу похож на этой фотографии, хотя не помню папу совсем, только по фотокарточкам знаю.
Коля... У нас с ним самая маленькая разница в возрасте, всего 3 года. Мы все детство с ним вдвоем. Самый любимый мой брат. Шалили мы, конечно, тоже вместе, но попадало в основном ему: как считала мама, «такое» не могло прийти в голову девочке. Как же мама ошибалась! Ох, и бойкая я была! Не девка, сорванец! Коля, комсомолец, активист. Вел физподготовку в техникуме, сам принимал участие в соревнованиях, всю зиму на лыжах, в походах. Частенько ходили в нашу Захаровку, туда-обратно больше 100 километров. А зимой 41-го он организовал для студентов военизированный старт-переход, даже фотография сохранилась. В Серов пошли на лыжах на время, с полной выкладкой, с оружием, противогазами. 300 км преодолели всего за 37 часов 45 минут! Потом рассказывал, что тяжело было, но очень хотелось испытать себя!
Последний раз мы с ним виделись в 40-м... Он ушел на фронт добровольцем через 4 дня после начала войны. О том, что Коля погиб, мы узнали уже только в 42-м. «Пропал без вести» - и все дела. Помню, в последнем своем письме он писал, что бьют фашиста, но очень тяжело на душе из-за того, что приходится все время отступать. Пашка потом пытался выяснить хоть что-нибудь о нем, в военкомат сколько раз ходил, но ничего так и не узнал. В 60-х годах в горном техникуме торжественно открыли памятные доски с именами погибших на фронте студентов и преподавателей. Наш Коля там тоже есть.
Мама... она всегда серьезная на фотографиях. Я не помню ни одной ее карточки, где бы она улыбалась. Вот и тут тоже, брови нахмурила, всегда такая сосредоточенная. Мама, до сих пор перед глазами твое осунувшееся лицо, твои опущенные плечи, придавленные горем... Как ты смогла пережить Колину гибель?
Я теперь с трудом вспоминаю годы войны. Все стерлось из памяти. Для меня известие о гибели брата стало вторым ударом. Ведь прошло всего полгода после того, как погиб мой Ваня. Наверное, если бы не было дочки, если бы не приходилось много и тяжело работать, то можно было сойти с ума от горя.
Жена летчика!.. Ни с кем не спутаешь. В шутку накинула Ванин китель, а он и пилотку на меня одел. Чтобы, говорит, все знали, чья ты жена! Вот ведь, какой собственник! Сейчас часто думаю о том, что из двух с половиной лет нашего супружества мы очень мало были вместе: я только приеду к нему, как его переводят служить в другое место. Наконец, забрались уже на самый Север. Он там и орден свой заслужил в Зимней войне. Ничего не рассказывал, но за орденом потом ездил в Москву, вручали в Кремле.
А как война началась, Ваня очень уговаривал меня уехать вместе со Светой из Африканды (это наш военный аэродром). Но я долго с ним спорила и все таки настояла на своем. Я ведь если что решила, не свернуть! И хорошо, что не уехала. Он тогда предлагал нам хотя бы в Ленинграде пожить. Страшно представить, что могла как Аннушка Белова, жена штурмана Гриши Моргунова, уехать туда. Дочка у нее, почти ровесница Свете, умерла от голода в 42-м. Совсем крошка.
25 июня Ваня рано ушел на службу. Когда их звено взлетало, он помахал мне крылом своего самолета... Больше мы не виделись. Через несколько дней меня вызвали в штаб и там сообщили, что его самолет был сбит, про экипаж ничего неизвестно. Я долго не верила, все ждала и надеялась, что он вернется... С Севера я не уехала. Работала в батальон аэродромного обслуживания до конца войны. Женские руки всегда нужны. Там и познакомилась с Сашей, он был начальником минно-саперной службы на аэродроме.
Когда война закончилась, мы с Сашей уехали в Ленинград, там и прожила всю жизнь. Там же в 57-м похоронила свою Светоньку-кровиночку. С тех пор ничего от Вани у меня не осталось. Только фамилия и орден с фотографиями.
Как же давно это было, а кажется, что вчера. Молодые, красивые, с ощущением, что впереди долгая и счастливая жизнь...
________
© Евгения Дубровина, 2025. Использование материалов разрешено только при указании ссылки на оригинал статьи и с указанием фамилии и имени автора.
Материалы для профессионального архивного хранения частных домашних архивов и коллекций: https://1abutik.ru
Мой аккаунт в ВК: https://vk.com/genealove_ed