Вера Серафимы. Глава 6
Серафима сразу же догадалась, что это был Владимир Бурняев, отец Степы и Алены. Уж больно Степан был на него похож.
— Добрый вечер, Серафима Андреевна, я отец Степкин. Владимиром меня зовут. Простите меня, что не был на собрании. Меня на работе задержали, — сказал и опустил голову.
Он лгал: не задержали его на работе, а почти целый час он провозился с пьяной женой. Зина затеяла скандал и никак не хотела успокаиваться. Степка сильно волновался: он без конца смотрел на ходики, зная, что отцу надо идти на собрание, но справиться с матерью в одиночку он бы не смог: она была довольно-таки дородной женщиной. Хотя и говорил Степка отцу несколько раз:
— Бать, да ты иди! Пущай орет.
Но Владимир ушел только тогда, когда Зина улеглась на диван и мгновенно отключилась.
…— Ничего страшного, проходите, — приветливо улыбнулась Серафима, тщетно пытаясь себя взять в руки. Ее сердце готово было разбиться вдребезги о ребра: — Я сейчас вам все быстренько расскажу.
— Извините, вы уже домой собирались, а тут я!
— Да ну что вы! Я же в школе живу, два шага шагнуть. Ничего, задержусь немного.
— Я знаю, что в школе. Но все же, свои дела, Верочка вон одна, наверное.
— Так она у Семеновны, с вашей Аленкой, между прочим.
— Да? А… ну да. И еще… я бы хотел извиниться перед вами.
— Владимир? Опять? Вы же уже извинились.
— Нет. Нет. За другое. За вчерашнее. Верочка, наверное, вам рассказала? Прошу прощение за поведение моей жены.
Сима кивнула и быстро начала рассказывать Володе о том, что происходило на собрании. Сердце молодой женщины не успокаивалось.
— Степа очень способный к математике, и вы знаете, даже, наверное, больше к физике. Надо бы развивать.
— Вы так считаете?
— Да, Владимир. Я планирую организовать кружок юных физиков. Так вот: он должен прийти обязательно.
— Конечно, Серафима Андреевна. Как скажете. Придет… Обязательно отправлю. А про Аленку что скажете? Вы же и у нее математику и физику ведете.
Сима тепло улыбнулась:
— У всей школы веду! Аленка умничка у вас, но особых надежд на нее не возлагайте.
Заметив тревогу в глазах отца, быстро поправилась:
— Это в отношении математики. Насчет других предметов я не знаю. Наверняка у Алены есть другие таланты. Кстати, весь август мы читали книгу и дискутировали. Алена достаточно неплохо ориентировалась в диспуте, задавала интересные вопросы, очень грамотно рассуждала. Так что, скорее всего, она у вас гуманитарий.
— Да? Хорошо. Но вот вы же и в математике разбираетесь, и в литературе.
— Владимир, она еще все-таки маленькая девочка, а я взрослая женщина, как вы, видимо, успели заметить.
— Заметил, — кивнул Владимир и густо покраснел как мальчишка.
Впрочем, брякнув такое, Сима и сама почувствовала, как начала гореть огнем.
— У вас есть еще ко мне вопросы? — поспешно спросила она, суетливо собирая со стола ручки, карандаши, тетрадки.
Ей вдруг захотелось, чтобы этот мужчина ушел. Никто не волновал ее так за последние два года, хотя почти сразу после смерти мужа за ней пытался ухаживать учитель труда. Но она ровным счетом ничего не испытывала к тому мужчине.
А вот Владимир ее взволновал. Вдруг, откуда ни возьмись, налетело давно забытое чувство. Сима пыталась его отогнать, но ничего не вышло. Ей сделалось страшно от того, что все эмоции видны на лице, и Владимир все понял. Поэтому ей захотелось, чтобы этот мужчина ушел и больше никогда не появлялся в ее жизни. Просто исчез, и все. Но он не спешил уходить. Тогда Сима, опустив голову, тихо проговорила:
— Владимир, если у вас больше нет ко мне вопросов — я вас не задерживаю.
— Да-да, простите, — засуетился и он, будто опомнился: — И так много времени у вас отнял.
В этот момент дверь кабинета отворилась — Аленка и Вера просунули головы с вопросом:
— Уже все?
Сима несказанно обрадовалась девчонкам и легко вздохнула:
— Все закончилось, заходите.
При виде девочек Владимир тоже как-то просветлел, и от внимательного взгляда Симы не ускользнуло, что он с большой любовью посмотрел на свою дочь да и на Верочку тоже.
— Здравствуйте, дядя Вова, — поздоровалась она.
— Привет, Верочка.
— Пап, а ты чего еще здесь? — спросила Алена. — Все ж ушли!
— Задержался немного. Ну что, пойдем домой, Аленушка?
— Пап, так не хочется, — вдруг погрустнела девчушка. — Можно я еще немного у Веры побуду? Мама, наверное, опять пья…
Владимир моментально вскочил и перебил дочь:
— Аленушка, домой… Домой…надо. Там Степка один… пойдем. Спасибо, Серафима Андреевна. Пойдем мы, пора нам. Да и вам… до свидания.
— Да-да, конечно, и мы пойдем, —проговорила Серафима.
Алена, низко опустив голову, покорно поплелась за отцом. Он наклонился к ней и, видимо, сказал что-то приятное. Девочка чуть улыбнулась, обняла, прижалась и дала ему руку.
— Ну что, Веруська, и мы домой? — спросила Сима у дочери, как только Бурняевы скрылись из виду.
— Мамочка, как хорошо, что ты у меня не пьешь! Мне так жалко Алену: она очень боится свою маму, когда она пьяная. Столько всего рассказала мне… боязно мне за нее.
Сима глубоко вздохнула: ей тоже было очень жалко детей и страшно за них. И не хотелось, чтобы ее дочь так рано увидела пьянство, да еще и женское.
…Ночью, лежа без сна, Серафима без конца перебирала в памяти все недолгие мгновения встречи с Владимиром Бурняевым. Вот он постучал, Сима посмотрела на дверь, вошел, представился… такой высокий, красивый… надежный, порядочный!
Серафима Андреевна поднялась с кровати и подошла к зеркалу — его на днях принес дед Яшка: небольшое, в красивой резной деревянной рамке.
— Нак вот тебе! Ты ж баба! Поди ж, пофорсить охота. А как без зеркала-то?
Серафима в сердцах обняла деда и поцеловала в худую щетинистую щеку.
— Подумашь! — протянул дед. — Ешо чегой удумашь! Целоватьси! Чегой это?
Но было видно, что деду до невозможности приятно.
— Чегой надо — скажи! Усе сделаю вама! Для вас! Для тебе и Верушки! Какая девчушка у тебе уважительная. Здравствуйте, деда! От! — дед поднял палец. — Деда!
Сказал и пошел, насвистывая какую-то знакомую мелодию. Сима потом долго вспоминала — что за песня? Да так и не вспомнила.
Улыбнувшись своим приятным воспоминаниям, она зажгла свечу и внимательно посмотрела на себя в Яшкино зеркало: в уголках глаз ясно обозначились морщины. Женщина приблизила лицо к зеркалу, провела пальцем по щеке, почувствовав гладкость кожи.
На днях Семеновна рассказывала, как бабы на деревне мазали лица растительным маслом.
— Зачем? — удивилась Сима.
— Так чтоба кожа была мягше да нежнее. Мороз наш коже-то — не товарищ. Ботинки, оне и то от мороза трескаютси, а лицо да руки — чай поди не ботинки.
Еще вчера Симе было даже смешно думать о таких глупостях, как позаботиться о лице, а вот сегодня задумалась о том, хорошо ли она сегодня выглядела перед Володей, и, может, все-таки стоит заботиться о своей внешности? И хватит уже считать себя старой.
Серафиме вдруг стало стыдно перед самой собой.
«Господи, да о чем же я думаю? Он женатый человек, у него двое взрослых детей с этой женщиной!»
Но другой голос вдруг начинал возражать: так эта
женщина — пьяница!
«Молчать! — чуть не крикнула Сима сама себе вслух, да вовремя сдержалась. — Ишь чего удумала? Семью рушить? Нет, так не пойдет. А ну выбросить эти глупости из головы! Ты еще и правда начни маслом мазаться да прихорашиваться, как девка молодая. Все! Спать немедленно. Утро покажет, что вечер не скажет. А может, матушка-ночь совет во сне даст, и утром все уйдет, будто и не было?»
Татьяна Алимова
Все части здесь⬇️⬇️⬇️
Рекомендую к прочтению ⬇️⬇️⬇️