— Сашенька, ты уверен, что не хочешь, чтобы я проводила тебя до школы? — Марина Петровна придержала дверь, глядя на сына, который неловко переступал с ноги на ногу в новой форме. Ему было семь, и он впервые шел в первый класс.
— Мам, все нормально, — пробормотал мальчик, опуская глаза. — Там же другие дети…
— А если тебя обидят? Или учительница будет слишком строгой? — Она поправила ему воротник, чувствуя, как сердце сжимается от тревоги. — Я могу подождать у входа…
— Не надо! — Саша вырвался, побежал к школе, но через минуту оглянулся. Мать все еще стояла на том же месте, прижав ладонь к груди.
Тревога поглощала женщину целиком. Она так переживала о нём, что буквально училась в школе вместе с ним.
— Вы не имеете права ставить Саше тройку! — Марина Петровна ворвалась в учительскую, швырнув на стол тетрадь сына. — Он переписывал урок три ночи! А вы даже не посмотрели, как он старался!
Учительница математики, сгорбленная над журналом, вздохнула:
— Марина Петровна, задание было на логику. Саша списал решение у одноклассника. Я видела, как он…
— Это неправда! — перебила мать. — Он просто… помогал другу!
Питание тоже мама контролировала, вдруг что случится и сыночка съест то, что захочет.
— Сынок, открой рот, — Марина Петровна протянула ложку с гречневой кашей, стоя у школьного входа. — В столовой опять жареное дают, ты же знаешь, у тебя от этого болит живот.
— Мам, мне уже четырнадцать! — Саша отшатнулся, но ложка последовала за ним. — Я могу сам выбрать, что есть! Мне стыдно за тебя!
— А если ты выберешь что-то вредное? — Ее голос дрогнул. — Вдруг ты заболеешь, а я даже не узнаю?..
Годы текли, как река, унося с собой детство. Теперь Саше было шестнадцать, и школьные коридоры сменились аудиториями политехнического колледжа. Марина Петровна, как всегда, ждала его у доски объявлений, сжимая в руках дневник с тройкой по физике.
— Алло, это мама Саши Ковалева. Да, он сегодня получил тройку по математике. Нет, я не спрашиваю, почему — я спрашиваю, что *вы* сделали, чтобы помочь ему? — Ее голос звенел, отражаясь от пустых стен. Учительница, молодая женщина с усталым лицом, вздохнула:
— Саша просто не старается. Он отвлекается, шутит…
— Это потому, что ему скучно! — перебила Марина. — Вы не видите его потенциала. Может, вам стоит чаще хвалить его? Или сменить методику?
Казалось, еще вчера он бежал в школу с порванной коленкой, а сегодня уже вез чемодан в другой город, чтобы поступать в университет. Марина Петровна упаковывала ему теплые носки «на всякий случай», пока муж пытался ее образумить:
— Марина, ему нужно учиться самостоятельности.
— Самостоятельности? — Она засмеялась нервно. — Он даже не звонит, когда задерживается! А вдруг он заболеет? Или… с ним что-то случится?
Он же не умеет ничего. Он без меня не сможет!
— Дмитрий Валерьевич, Саша не мог провалить экзамен! — Марина Петровна стояла в деканате, сжимая в руке студенческий билет сына. — Он зубрил ночами! Вы просто не разобрались в его работе!
Преподаватель, молодой аспирант, поправил очки:
— Он не пришел на защиту проекта. Вторую неделю.
— Но он же… он, наверное, заболел! — Ее голос сорвался. — Вы должны были предупредить меня!
Когда сынок сбежал от мамы в общежитие, это стало полнейшим шоком
— Сашенька, почему ты не отвечаешь на сообщения после одиннадцати? — Марина Петровна звонила в дверь общежития в два часа ночи, держа в руках термос. — Я приготовила тебе имбирный чай. И заодно проверила, как ты тут…
Саша, заспанный, впустил мать, пока сосед по комнате прятал пустые бутылки из-под пива.
— Мам, я взрослый! — шептал он, пока она расстилала ему постель. — Как я буду нормально жить, если ты…
— Нормально? — Она замерла, поправляя подушку. — Ты называешь нормальным спать в этой… конуре? Завтра же переезжай ко мне!
Студенческие годы пролетели в тревожных звонках и внезапных «визитах проверки». Вот Саша, двадцатилетний, сидит в кафе с одногруппниками, празднуя сдачу зачета, а в трубке уже дрожит мамин голос:
— В кафе? С девочками? — В ее интонации прорезалась сталь. — Сашенька, ты же знаешь, они все охотятся за тобой. Ты слишком мягкий, они тебя используют!
Однажды осенью, когда листья за окном окрасились в багрянец, Саша привел домой Лизу. Рыжеволосая, с веснушками на носу, она стояла в дверях, смущенно теребя пуговицу пальто.
— Здравствуйте, я Лиза, — девушка протянула руку, но Марина не шелохнулась.
— Сынок, можно тебя на минутку? — Она втащила его на кухню, шепча сквозь зубы: — Это та, из-за которой ты пропускал обеды? Которая заставляет тебя гулять вместо учебы?
— Мам, мы встречаемся три месяца…
— Три месяца?! — Ее голос сорвался. — И ты молчал? Она же старше тебя!
— На два года!
— Вот видишь! Она тебя с пути сбивает.
***
Свадьба, на которую Марина Петровна не пришла, сменилась бессонными ночами у телефона. Лизины звонки в дверь, ее смех, запах чужой духов на Сашиной одежде — все это сводило мать с ума.
— Саш, ты уверен, что хочешь на ней жениться? — Она аккуратно разглаживала скатерть, пока молодые пили чай. — Вдруг она… не та?
— Мама! — Саша встал, стул заскрипел. — Это моя жизнь!
— Твоя жизнь? — Ее глаза наполнились слезами. — А я? Кто позаботится обо мне, когда ты уйдешь?
***
Разлад в семье Саши рос, как сорняк, проникая в трещины отношений. Лизины слезы, Сашины молчаливые упреки, Марины внезапные визиты с пирогами и «хорошими советами».
Лиза стояла у плиты, помешивая суп, когда дверь без стука распахнулась.
— Сашенька, я принесла котлеты! — Марина Петровна вошла, неся кастрюлю, и тут же сморщила нос. — Что это пахнет? Ты же знаешь, сынок, магазинные бульоны вредны.
— Мам, мы уже ели, — Саша снял куртку, избегая взгляда жены.
— Ой, ну что значит «ели»? — Марина открыла холодильник, заглядывая внутрь. — Тут же одни полуфабрикаты! Лиза, вы не следите за его питанием?
Лиза сжала ложку. Это был третий раз за неделю, когда свекровь приходила «навести порядок».
— Марина Петровна, мы сами решаем…
— Сама решает? — перебила та, выкладывая котлеты на тарелку. — А кто будет решать, когда Саша сляжет с гастритом? Вы?
***
— Она опять звонила, — Саша бросил телефон на диван. — Спрашивала, почему ты не берешь трубку.
— Потому что она звонит по десять раз в час! — Лиза оторвалась от книги. — И каждый раз: «Саша поел? Саша не замерз?» А я что — нянька?
— Она просто волнуется.
— Волнуется? — Лиза встала, голос дрожал. — Вчера она сказала соседке, что я «плохо на него влияю». Что ты работаешь допоздна, а я даже не готовлю!
— Она не то имела в виду…
— А что она имела в виду? Что я плохая жена? Что ты зря на мне женился? — Лиза схватила пальто. — Я ухожу.
— Куда?
— К маме. Или ты опять выберешь ее?
***
— Сынок, ты должен поговорить с Лизой, — Марина Петровна сидела на краю Сашиной кровати, гладя его по руке. — Она не хочет, чтобы я приходила. Это ненормально! Как я проверю, цел ли у тебя свитер? Или…
— Мам, хватит! — Саша резко встал. — Ты специально? Ты же видишь, из-за тебя мы ссоримся!
— Из-за меня? — Ее глаза наполнились слезами. — Я хочу, как лучше! А она… она тебя от меня отдаляет!
***
Лиза вернулась через два дня, но молчание между ними стало гуще.
— Ты не отвечаешь на звонки матери, — сказала она как-то вечером.
— Она звонит, когда нас нет дома.
— А ночью? Вчера в три часа? Ты с ней полчаса говорил!
— Она боялась, что мне холодно…
— Или она боится, что ты любишь меня больше? — Лиза отвернулась. — Саш, она не дает нам дышать.
Кульминация наступила в воскресенье. Марина Петровна, «случайно» забравшая ключи, вошла в квартиру утром и обнаружила Лизу в халате.
— Ой, ты еще не убралась? — Она прошла на кухню, открывая шкафы. — Где мои кастрюли? И почему в раковине грязная посуда?
— Это «мои» кастрюли, — Лиза встала на пороге. — И я не ваша прислуга.
— Как ты смеешь? — Марина сжала губы. — Саша, ты слышишь, как она со мной разговаривает?
Саша молчал, глядя в пол. Лиза схватила сумку.
— Я ухожу. Навсегда. Или ты идешь со мной.
***
— Она тебя не отпустит, — сказала Лиза в машине, глядя на дорогу. — Никогда.
— Она же моя мать…
— А я — твоя жена. Но для нее я ноль.
Саша не ответил. Но когда через неделю Марина снова позвонила в дверь, он впервые не открыл.
Так начался их развод.
***
Развод стал ударом, который Марина Петровна не могла пережить.
— Сынок, я все уладила! — ворвалась она в его комнату через неделю. — Наташа, дочь Ирины с шестого этажа, согласна встречаться!
— Мама. — Саша поднял глаза, и она впервые увидела в них холод. — Я больше не хочу, чтобы ты решала за меня.
Он ушел, оставив дверь открытой. Марина сидела у окна, глядя, как сын исчезает за углом, и шептала:
— Но я же хотела как лучше…
***
Прошли годы. Однажды в дверь постучали. На пороге стоял Саша с девочкой на руках. Рядом — Лиза, с мягкой улыбкой.
— Мам, это Маша. Твоя внучка.
— Но как?.. — Марины руки дрожали.
— Мы снова вместе. И мы оба… научились говорить «нет».
— Сашенька… — Слезы покатились по щекам. — Я… я исправлюсь.
— Бабушка, а почему ты плачешь? — Маленькая Маша тянула ее за рукав.
— Это слезы счастья, моя хорошая, — Марина прижала внучку к себе, глядя, как Саша и Лиза смеются на кухне. — Теперь я поняла… любовь — это не цепь. Это крылья.