— Оля, ты только посмотри, как здесь красиво! — воскликнула Маша, подруга Оли, когда они гуляли по парку в тот теплый сентябрьский вечер. — А ты говоришь, не хочешь ни с кем знакомиться.
— Да ну, Маш, не начинай… — Оля улыбнулась, поправляя шарф. — После работы сил ни на что не остается.
— Вот поэтому и нужно встряхнуться! — Маша вдруг дернула ее за рукав. — Смотри, вон тот парень у лавочки уже минут десять на тебя пялится.
Оля обернулась и тут же встретилась взглядом с высоким мужчиной в светлой куртке. Он смутился, отвел глаза, но через секунду снова посмотрел на нее — теперь уже с улыбкой.
— Маш, перестань, — прошипела Оля, чувствуя, как горят щеки.
— Сама виновата. Завтра скажешь, что я тебя не знакомила с нормальными людьми.
Но на следующий день Максим — именно так звали того парня — сам подошел к ним в кафе, где Оля работала бариста.
— Привет, — сказал он, протягивая картонный стакан. — Вчера видел тебя в парке. Решил, что если ты так любишь кофе, то стоит попробовать твой.
Оля, занятая заказом, едва сдержала смех. — Это не я готовила, но… спасибо.
— А если серьезно, — он наклонился к стойке, — может, сходим куда-нибудь? Не на свидание даже. Просто прогуляемся.
— Он вчера весь вечер дома вздыхал, — шепнула Маша, когда Максим ушел. — Бери его, пока не передумал!
Так началось их знакомство — с неуклюжих шуток, случайных встреч у метро и долгих разговоров по телефону.
Через полгода Максим познакомил Олю с родителями. Его отец, Виктор, встретил ее сдержанно, но вежливо, а мать, Марина Петровна, с ходу заявила:
— Надеюсь, ты не из тех, кто рано утром оладьями кормить не будет? Максим с детства капризничал без горячего завтрака.
— Мам, — поморщился Максим, — мы в двадцать первом веке живем. Не все завтракают оладьями.
— Зато я знаю, как ты их любишь, — Оля мягко пожала ему руку. — Обещаю научиться.
Марина Петровна прищурилась, будто заподозрила подвох, но больше ничего не сказала.
Свадьбу сыграли через год. Родители Максима подарили молодым двухкомнатную квартиру в новом районе — «чтобы было где растить внуков», как выразилась свекровь. Но счастье длилось недолго.
***
— Опять она здесь, — прошептала Оля, заметив Марину Петровнy на кухне в тот момент, когда они с Максимом вернулись из отпуска. — Макс, ты же говорил, она предупреждает?
— Мам, ты опять без звонка? — Максим снял куртку, стараясь говорить спокойно.
— А что такого? Квартира-то моя! — Свекровь вытирала руки полотенцем, будто оправдываясь. — Решила прибраться, пока вас нет. Вы же не против?
— Мам, это наш дом, — Оля поставила сумку на пол. — Мы бы сами убрались.
— Ой, перестань! Вы молодые, вам не до этого. А я рада помочь.
Помощь быстро переросла в привычку. Марина Петровна приходила в любое время: утром, чтобы «проверить, не испортились ли продукты», днем — «помочь с ремонтом», вечером — «отдать старые вещи Максима».
— Она даже не спрашивает! — Оля бросила сумку на диван, едва сдерживая слезы. — Сегодня я пришла, а она переставляет мебель в спальне! Сказала, что тумбочка лучше смотрится у окна.
— Она же мама, — Максим вздохнул, — ей нравится чувствовать себя нужной.
— А мне нравится, когда в моем доме порядок! Или хотя бы спрашивают, можно ли переставить мебель!
— Я поговорю с ней.
Но разговоры не помогали. Марина Петровна обижалась, говорила, что «не хочет мешать», но через день снова появлялась на пороге.
— Может, она скучает? — предположила Оля однажды вечером. — После развода с отцом Максима ей, наверное, одиноко.
— Тогда пусть заводит хобби, а не лезет в нашу жизнь! — Максим в сердцах швырнул пульт от телевизора. — Я устал быть между вами.
— Я тоже. Но я не хочу, чтобы из-за этого мы с тобой…
— Не переживай. Мы что-нибудь придумаем.
«Придумаем» затянулось на месяцы. Марина Петровна то забывала ключи и звонила в дверь в полночь, то приносила «полезные» супы, которые Оля не просила, то критиковала ее выбор штор.
— Ты бы хоть раз сказала ей «нет», — советовала Маша. — А то она думает, что так можно.
— Боюсь обидеть. Максим же ее обожает.
— А ты свою семью обидишь, если будешь молчать.
***
Утро воскресенья. Оля готовила ужин, когда дверь распахнулась, и в квартире появились Марина Петровна и ее подруга Людмила.
— Олечка, мы тут с Людой решили посмотреть, как вы тут обустроились! — объявила свекровь, не заметив, как дрогнули руки невестки. — Представляешь, она ни разу не была в твоей новой квартире!
— Марина Петровна, мы как раз ужинали…
— Ой, не переживай! Мы ненадолго.
Но «ненадолго» растянулось на три часа. Людмила хвалила ремонт, критиковала выбор кухонного гарнитура, а Марина Петровна, улучив момент, шепнула Оле:
— Ты бы занавески поменяла. Эти слишком мрачные.
Когда гости ушли, Оля сорвалась.
— Больше. Никогда. Не приглашай. Никого. Без. Моего. Согласия! — кричала она, швырнув сковородку в раковину.
— Ты перегибаешь, — Максим побледнел. — Это же моя мать.
— Это мой дом! Или ты не понимаешь, что она делает из нас своих слуг?
— Прекрати! Она хочет как лучше!
— А я хочу жить спокойно! Или ты выбираешь между мной и ей!
В ту ночь они спали в разных комнатах. Утром Максим ушел на работу, не сказав ни слова. Оля, собравшись с духом, отправилась к свекрови.
— Марина Петровна, можно поговорить?
— Ой, как не вовремя… — Свекровь поправила очки, но жестом пригласила войти.
— Я понимаю, вы хотите помочь. Но… нам нужно больше личного пространства. Если бы вы хотя бы звонили перед приходом…
— Я мать! Мне не нужно спрашивать разрешения!
— Вы мать Максима. Но я — его жена. И мы оба заслуживаем уважения.
Марина Петровна замерла, потом тихо сказала:
— Ты думаешь, мне легко? Он же мой сын… Я боюсь, что вы его от меня отгородите.
— Никто не отгораживает. Мы просто хотим жить своей жизнью. И чтобы вы уважали наши границы.
Через неделю Марина Петровна впервые позвонила в дверь, прежде чем войти. Оля открыла, увидела ее с пирогом в руках и коробкой конфет.
— Решила попробовать по-новому, — смущенно сказала свекровь. — Можно… зайти?
— Конечно.
Максим, вернувшись вечером, нашел их за столом — Оля наливала чай, Марина Петровна рассказывала про новый кружок вязания.
— Мам, ты даже не представляешь, как я рад, — прошептал он Оле на ухо, обнимая ее.
— Я тоже, — улыбнулась она. — Иногда нужно просто поговорить.
С тех пор свекровь приходила реже, но всегда с предупреждением. И хотя мелкие разногласия еще случались, в их доме наконец воцарился мир — тихий, хрупкий, но настоящий.