— Нюрка! — от истошного бабьего крика с берёзовых веток оторвались последние, едва держащиеся, листья и посыпались наземь. — Нюрка, черти тебя задери! Спишь что-ли?! Нюрка!
Дверь соседского дома резко распахнулась и на крыльцо выскочила заспанная женщина в байковом халате, из-под которого виднелась мятая ночная рубашка. Она испуганно глянула на соседку, голова которой торчала над разделяющим участки ветхим забором, и сморщилась.
— Тьфу, зараза, — пробормотала, приправив раздражение крепким словцом. — Галка! Ты чего орёшь, как оглашенная?! Время шесть утра, я думала – пожар!
— Пожар не пожар, а свиньи твои скоро у меня в огороде окажутся! — Галина лишь слегка понизила тон. — Ты глянь, подкоп какой вырыли! А она, видите ли, спит, барыня! Убери свиней, Нюрка! Добром прошу! Не то хуже будет!
— Ой, батюшки, испугала, — женщина язвительно усмехнулась, посмотрела в сторону огорода, где две её хавроньи рыли землю у самой межи, потом снова на Галину и, подбоченившись, поправила. — Не Нюрка, а Анна Степановна! Я между прочим, заслуженный учитель!
— Ага, учитель! — съязвила Галка. — На пенсии! Свиней, говорю, убери! Они мне всю морковь поедят!
— А ты бы вырвала её, морковь то, — огрызнулась Анна. — И делу конец. Я вон свою всю уж повыдергала. И капусту посрубала.
— А не надо мне советы давать! — лицо Галины покраснело от праведного гнева. — В своём огороде я хозяйка, когда захочу, тогда и повыдергаю! Не загонишь свиней, к участковому пойду! Штраф тебе выпишут, пять тысяч! Поняла?! Пять тысяч!
Галя для наглядности показала растопыренную правую ладонь, на что Анна покрутила пальцем у виска и, бурча вполголоса, отправилась в дом.
— Ага, как же. Пять тысяч, держи карман шире. Будет с тобой, скандалисткой, Василий связываться.
— И за морковь мне заплатишь! — крикнула Галина в спину соседке.
Вздрогнула от грохота с силой захлопнутой двери, погрозила кулаком и добавила:
— За всё заплатишь, гадина.
* * *
Были Аня с Галей в молодости лучшими подругами. Закадычными подругами, не разлей вода. В школу вместе ходили, держась за руки. На танцы тоже, когда повзрослели. Только институты разные окончили: Аня – педагогический, Галя – сельскохозяйственный. Пока профессии получали, тоже часто встречались, а потом обе в село вернулись. Крепкой была их дружба, казалось, что на всю жизнь. Пока не влюбились девушки в одного парня.
Галка сразу на него глаз положила. Егор был красавцем, первый парень на селе. Высокий, статный, девки вокруг него так и вились. Но она быстро всех отвадила, в такой оборот взяла, что ого-го.
Больше полугода гуляли - миловались, Галя уже и о семье мечтала, планы строила. Правда Егор на эту тему не заговаривал, но и так всё понятно было. Любовь ведь. А коли любовь, то итог один – свадьба.
И тут её "ясный сокол" вдруг пропал, как сквозь землю провалился. День нет, два нет, неделя прошла. Галя и на работу к парню бегала, там сказали – отпуск взял. А ведь не известил даже, ну как так-то? Неспроста это, видать плохое приключилось, как пить дать. И душа болит, на части рвётся.
Беспокойство крепло и очень хотелось с кем-то поделиться. А с кем ещё, как не с близкой подругой? Кто лучше поймёт да утешит? Вот и отправилась вечерком к Нюрочке.
А там её Егор. В исподнем ходит, ко сну готовится.
Ох и пощипала тогда Галка подругины лохмы, благо телом да силушкой бог не обидел. Драла так, что Егор насилу разнял девушек, даже домой клок волос в кулаке принесла. Открыла печь, бросила в огонь и смотрела, как горят, шепча в адрес Анны проклятия. И стали они с тех пор заклятыми врагами. Да ещё, как на грех, по соседству поселились, что только усугубило ситуацию.
* * *
Капитан Василий Фомич уже несколько лет, как был пенсионером, но служить продолжал. Потому что замены не находилось. С кадрами напряжёнка, он вот и то на три населенных пункта разрывается. А годы то уж не те. Отдохнуть бы, да дела передать некому. А в селе без участкового никак. Женщины через день ходят, почти как на работу. То животина пропадёт, то муж руки распустит. Одна Галина Никитина со своей заклятой подругой Анной чего стоят. Через день ругаются, да в участок бегают. И каждая со своей правдой. А правда то на самом деле в другом, в селе мало кто не знает, какая меж ними кошка пробежала.
Уж и Егор, благоверный Анны, на небесах давно, и Галина пять лет как вдовая, а всё никак не успокоятся, всё враждуют.
Василий Фомич поднялся, потёр ноющую поясницу, посмотрел в окно и застонал. К участку, с решимостью на лице, размашисто шагала Галина Никитина. И зачем только он о ней вспомнил сегодня, ведь знал же, что не к добру.
Галина толкнула дверь так, что та чуть с петель не сорвалась. В три шага преодолела расстояние от входа до стола, села.
— Бумагу давай, Васька, заявление писать буду!
— Опять?! — рыкнул Фомич. — Мне ваши с Анной заявления уже складывать некуда. Ну что теперь-то приключилось?
— Свиньи.
— Какие свиньи? — Фомич опешил.
— Нюркины свиньи, — раздражённо пояснила Галка. — Всю морковь мне своими рылами перекопали. Пусть теперь платит, давай бумагу.
Василий Фомич достал из ящика стола чистый лист, вздохнул обречённо.
— Может сами договоритесь? А, Галь? Вот ей Богу, дел и без ваших свиней по горло. Ну пусть Анна с тобой своей морковью поделится.
— Ага, размечтались! — раздался от входа голос Галкиной оппонетки. — С какого такого я делиться должна?! Только об этой заразе и думала, когда спину гнула.
— Это кто ещё из нас зараза! — Галина подскочила с места, сжала кулаки и пошла в наступление.
"Вот только бабьей драки мне тут не хватало," — Василий вмиг оказался между женщинами.
— Ну ты-то, Анна Степановна...— он почти взмолился. — Интеллигентная ведь женщина. Где твоя культура?
— А что я? — искренне удивилась Анна. — Я только заявление написать. Не то, что некоторые...халды.
— Сама халда! — Галя снова ринулась на "вражину", но Фомич успел выставить руку, остановив тем самым схватку.
— Халда и есть! — у Анны от злости побагровели уши. — Кто моих свиней дрыном с торчащим гвоздём гонял?! А?! Ухо Маньке порвала! А она между прочим супоросная!
— А нечего распускать животину! — не уступала Галка. — Я не для твоих свиней огород сажала!
— Вот, видал?! — Анна обратила взор на участкового. — Ну не вражина? Давай бумагу!
Вырвала из руки Василия листок и уселась на его место.
— А ещё она орёт, — решила сделать дополнение. — Как резаная! Каждое утро, с самого ранья. У меня куры яйца нести перестали от её криков.
— Тю, яйца, — издевательски хохотнула Галина. — Велика́ потеря, в неделю два яйца. В магазине купишь.
— А ты считала?! — Анна сдвинула брови и поднялась со стула.
— А мне и считать не надо! — Галя упёрлась ладонями в край стола.
Василий Фомич снова простонал. Вот что с этими бабами делать? И тут ему в голову пришла гениальная идея.
Женщины вздрогнули от громкого стука, ринулись к закрытой двери и услышали скрежет ключа в замочной скважине.
— Фомич, — вкрадчиво произнесла Анна. — Ты чего удумал то, а?
— Васька! — Галка со всей силы долбанула по двери кулаком. — Открой дверь! Добром прошу!
— Нет, бабоньки, — участковый довольно усмехнулся. — Не открою. Сил моих на вас больше нет. Вот посидите тут трошки, авось что изменится. Либо помиритесь, либо поубиваете друг друга. Всё мне гора с плеч.
На уличную дверь Фомич повесил большой амбарный замок, на гвоздь – табличку "Уехал в район" и довольный отправился восвояси.
Вот возьмёт сейчас удочки, да на рыбалку. А эти пусть посидят, остынут. Второй этаж, на окнах решётки, стационарный телефон – в другом кабинете, а мобильной связи в обшитом железом здании отродясь не было. Авось к какому консенсусу и придут.
— Васька! — Галка снова саданула по двери. — Открой, ирод, не то хуже будет?!
Толкнула плечом раз, другой, безрезультатно.
— Может подсобишь? — обратилась к стоящей поодаль бывшей подруге. — Или тебе домой не нужно?
— Нужно, — Анна снова села за стол. — Только смысла не вижу. Эту дверь ещё мой Егор ставил, а он всё делал на совесть. Благо, удобства есть, — махнула рукой на узкую дверцу в углу. — Да и ненадолго поди.
Галина, поняв тщетность своих попыток, отошла от двери и посмотрела в окно.
— У, варнак, — погрозила кулаком вслед удаляющейся фигуре Василия. — Погоди у меня.
Солнце уже зависло над макушками сосен, а Василия всё не было. Анна, удобно расположившись на потёртом кожаном диване, листала журнал "Охотник и рыболов" и изредка поглядывала на шагающую из угла в угол подругу.
— Вот чего ты такая спокойная? — не выдержала затянувшегося молчания Галина. — У тебя ж хозяйство: свиньи, куры. Орут поди.
Анна подняла глаза, пожала плечами.
— А чего им орать, они вольно гуляют, найдут, чего поесть, — сказала и продолжила перелистывать страницы.
Галина опешила и опустилась на стул.
— Ну и подлюка же ты, Нюрка. Как только меня угораздило с тобой по соседству поселиться? Всю жизнь мне испоганила. И никак не успокоишься.
— Я? — удивилась Анна. — Я не успокоюсь? Галя, это тебе угомонится пора, что было, быльём давно поросло.
У Галины в груди, ёкнуло, защемило, а ведь права Аня. И обиды вроде не осталось, и об Егоре думать забыла (столько лет с мужем счастлива была). А что бранится, так по привычке, характер такой, ничего не поделаешь.
Даже сейчас, осознав всю нелепость их распрей, пересилить себя Галка не смогла. Ничего не ответив, придвинула стул Василия к окну и уселась спиной к подруге.
Последние лучи солнца скрылись за лесом, в кабинете Фомича начало темнеть, но включать свет никто не спешил.
Первой не выдержала Галина, любопытно стало, как там её подруженька в полутьме журнал читает? Поднялась, щёлкнула выключателем, посмотрела на Анну... И оторопела.
Подруга лежала бледная, как мел, с испариной на лице. На полу, возле безвольно свисающей с дивана руки, валялся раскрытый журнал.
— Нюрк, — подскочила, присела на корточки. — Ты чего, Нюрка? Помирать собралась, ли чо? Ты это, не вздумай, я покойников страсть как боюсь.
— Не дождешься, — Анна слабо улыбнулась. — Просто не обедала сегодня, вот и поплохело. Мне б конфетку, и всё пройдёт.
— Сейчас, — Галка бросилась выдвигать ящики стола.
Нашла три карамельки, сунула подруге и продолжила наводить ревизию, теперь уже в шкафу.
Через пару минут обернулась довольная, держа в руке едва начатый шкалик беленькой.
— Подымайся, Нюра, лечить тебя будем.
Анна, уже принявшая сидячее положение, улыбнулась.
— Что, прям без закуски?
— А это? — Галина указала глазами на две оставшиеся конфеты в руке у подруги. — Чем не закусь?
* * *
Ох и клевало у Фомича в тот день, за всю жизнь такого клёва не было. Вначале то Василий помнил, что у него в кабинете женщины заперты, что ближе к вечеру надобно бы их выпустить. А потом как начал, как начал щурогаек одну за одной таскать...обо всем на свете забыл. Вспомнил, когда уж луна взошла, сразу и побёг.
Василий Фомич чуть помедлил, прежде, чем открыть входную дверь. Ох, что сейчас начнётся. Этим...дамам, чёрт бы их побрал, и так-то палец в рот не клади, вмиг оттяпают. А тут до ночи взаперти просидели. Что они с ним сделают, страшно представить.
Но страшно не страшно, а выпускать надо. Только Фомич взялся за ручку двери, как из окна второго этажа раздался такой душераздирающий вой, что тяжёлый замок выскользнул и со всего маху брякнулся на левую ступню. Василий охнул, схватился за ногу и тут завывания вообще переросли в дикий рёв и об ушибе пришлось забыть напрочь. В четыре прыжка преодолел оба лестничных пролёта, трясущимися руками достал из кармана ключ и попытался вставить в замочную скважину. Ключ никак не хотел вставляться, прыгал то вправо-влево, то вверх-вниз. Чтобы успокоиться, участковый с силой сжал кулаки, глубоко вздохнул и прислушался.
— Виновата ли я, виновата ли я, — раздался из кабинета красивый, но слишком громкий голос Анны.
— Виновата ли я, что люблю! — истошно завопила, вторя подруге, Галина.
— Виновата ли я, что мой голос дрожал, — грянувший следом оглушительный дуэт мигом привёл мужчину в чувство.
Фомич в секунду открыл замок, распахнул дверь и уставился на женщин.
— Когда пела я песню ему, — подруги сидели на диване, обнявшись, и распевали во всё горло.
— Вы чего это? — только и смог произнести, глядя на раскрасневшиеся лица женщин.
— О, Васька, — Галина прекратила пение и вытянула вперёд руку с опустевшим шкаликом. — А мы вот, — перевернула вниз горлышком, потрясла. — Ты уж не серчай, ладно? А мы пойдем. Да, Ань?
— Ага, — Анна по-дурацки хихикнула и с трудом поднялась. — Пойдем мы, Фомич, бывай.
И пошли, покачиваясь из стороны в сторону и поддерживая друг друга.
— С лестницы не свалитесь! — крикнул вслед подругам озадаченный участковый и почесал затылок.
"Там же первач был, ну дают бабоньки."
С первого этажа послышался смех, а потом очередная, режущая слух, какофония.
— Ой, цветёт калина, в поле у ручья, — затянула Анна.
— Парня молодого полюбила я, — горланила Галка.
Продолжили подруги снова дуэтом, но, к счастью Фомича, уже на улице. Он бы этой экзекуции вынести не смог, тем более, что к пению присоединились перепуганные уличные коты.