Этому человеку предлагали занять пост генсека – но он отказался. А жаль, судьба Союза была бы совершенно другой, управляй ей знаменитый «Министр Нет» Андрей Андреевич Громыко. Он видел все эпохи развития СССР, кроме 1920-х, начал работать при Сталине, и завершил свою карьеру в перестроечные времена. Этот человек хорошо знал вождя народов и оставил о нем пронзительные воспоминания, очень ценные для изучения истории нашего государства.
Громыко работал в МИД от «Сергеевича до Сергеевича», то есть с тех пор, как на посту генсека был Никита Сергеевич Хрущев, до правления Михаила Сергеевича Горбачева. Громыко отказался от поста главы страны, поддержав бодрые обещания Горбачева, а потом сильно жалел об этом, видя, что «молодой и успешный» бодро разваливает все, до чего мог дотянуться. Именно Горбачева Громыко винил в распаде советской страны.
Андрей Громыко незадолго до своей смерти опубликовал мемуары «Памятное». Там ни словом не упомянуты сталинские репрессии и культ личности. Зато бывший министр иностранных дел дал подробную характеристику Сталина, так как знал его и работал вместе с ним с 1939 года. Ему можно верить: Громыко был человеком чести и слова – а это многое значит.
Андрей Андреевич писал, что вождь народов в любой ситуации оставался «человеком мысли». Сталин никогда не говорил попусту: за каждой фразой скрывалась не раз взвешенная позиция и совершенно сформированное отношение к вопросу. Сталин формулировал свои мысли предельно четко. Часто его мнение было нестандартным, он подходил к обсуждаемому вопросу весьма с неожиданной стороны.
Иосиф Виссарионович не терпел долгих речей и общих фраз. Он призывал докладчиков на съездах сразу переходить к сути. Сталин сразу замечал, когда умный человек начинал «лить воду» или только изображал бурную деятельность. И он терпеть не мог таких людей. Вместе с этим Сталин был терпеливым, если человек из-за недостатка развития или образования не мог чётко излагать свои мысли.
Вождь не часто соглашался встретиться с иностранными дипломатами и деятелями. Он не участвовал в пустых протокольных встречах, считая их тратой драгоценного времени. Сталин был готов обсуждать только конкретные предложения, с четким пониманием дела. Попасть на приём к самому генсеку СССР считалось у западных послов за неслыханный успех.
Андрей Громыко восхищался памятью вождя. Ведь на сложных переговорах, следует учитывать много деталей. Любой лидер государства в выступлениях и совещаниях прибегает к услугам секретарей и держит рядом папки с материалами и подсказки. А вот Сталин на этих встречах находился без бумаг и записок, но никогда не был неподготовленным!
Вождь всегда был осведомлён о сути дела, и излагал соображения не хуже, чем большинство присутствующих профессиональных дипломатов. В отличие от других мировых лидеров, Сталин лично выступал от имени Советского Союза, не утруждая этим своих министров и секретарей. И приезжал лишь на исключительно важные встречи.
Андрей Громыко удивлялся тому, как Сталину удавалось сохранить свое здоровье в относительном порядке до Дня Победы. Ведь режим работы вождя и умственное напряжение в тот период времени для него были огромные. Генеральный секретарь, прочем, выглядел тогда уставшим, и это неудивительно. Мало кто выдержал бы такую нагрузку. А он выдержал и привел страну к Великой Победе.
Сталин редко выделялся из толпы, предпочитая простую одежду. Он носил рабочий френч с опрятностью, без признаков небрежности в одежде независимо от текущих обстоятельств. Однако у вождя была парадная, маршальская форма, которая сидела безупречно.
В вопросе об отношении Сталина к родным, жене и детям, информации было немного. Сам Андрей Громыко утверждал, что и сам не имел достаточных данных, особенно в свете публикаций зарубежной прессы в 80-е. Старый волк от дипломатии, когда его просили рассказать о личной жизни Сталина, ответил в одном интервью весьма резко:
«Многое из опубликованного является в значительной части плодом досужего вымысла и пустых сплетен».
На самом же деле у вождя не оставалось времени на досуг, всё поглощала работа. Если и было время, то он старался выбраться в культурные места, еще любил классическую музыку, восхищался солистами Большого театра. Особенно Сталин ценил талант Ивана Козловского, советского оперного и камерного певца.
Громыко пишет, что был удивлен близким знакомством Сталина с литературой, причем не только технической, но и вполне художественной. Кстати, если сравнивать, то Ленин художественную литературу, например, вовсе не любил – он даже не читал Толстого и Достоевского. Иосиф Виссарионович же хорошие книги не пропускал, читал очень быстро, при этом вдумчиво и помногу. Он не заканчивал никаких университетов, но Сталина можно назвать настоящим знатоком русской классики и зарубежной классической литературы тоже.
Кроме того, по речам вождя было заметно, что он хорошо разбирался в истории и делал из давних событий замечательные выводы. Громыко пишет, что такие вставки в речь можно сделать, только если хорошо знаешь текст первоисточника.
При этом Сталин никогда не использовал запутанные языковые конструкции и научные термины: он просто и понятно излагал даже сложные мысли. Некоторые «историки» и кинематографисты одно время любили изображать Сталина как человека, который употребляет нецензурщину, выходит из себя и кричит на людей. Громыко пишет, что это неправда:
«То, как показывают Сталина в кино – глупость: он вел себя иначе. Наоборот, вождю всегда была присуща «неброская корректность». Сталин не проявлял панибратства и не хлопал людей по плечу. Он обращался к людям по фамилии и говорил: «А что нам скажет товарищ такой-то?»
Лишь самые близкие коллеги, такие как Молотов, Ворошилов и Будённый, общались с вождём в более простой, слегка панибратской манере. Но такое объяснялось давним знакомством и общей работой в годы революции и в Гражданскую.
Андрей Громыко в своих мемуарах писал, конечно, о моментах, когда Сталин сильно гневался, но и тогда генсек никогда не повышал голос и не говорил грубости, оставаясь в рамках приличия. Услышать же от Сталина нецензурную брань в официальной обстановке было просто немыслимо!
Громыко пишет, что старался перенять лучшие качества этого человека. Потому-то фирменным стилем Андрея Андреевича и стала максимальная корректность и вежливость в любых обстоятельствах. Самому Громыко, как министру иностранных дел, приходилось участвовать в сложных переговорах, которые были испытанием для психики. И он тоже всегда оставался сдержанным и корректным, даже когда в тысячный раз повторял неизменное «Нет, я не согласен!» За это в США Громыко и прозвали «Министром Нет».
Госсекретарь Генри Киссинджер тоже делился тем, что за все годы ни разу не видел, чтобы Громыко вышел из себя. А советского министра не раз пытались всеми способами вывести из равновесия, чтобы склонить к уступкам.
Только один раз, в 1983 году из-за сбитого корейского «Боинга» Громыко позволил себе немного повысить голос. Он во время переговоров с силой швырнул на стол очки. Андрей Андреевич говорил тогда весьма эмоционально, доказывая, что речь идёт не только о самолёте и диссидентах, а об ядерном мире и судьбе народов. И партнёры согласились с доводами советского министра.
Киссинджер с нескрываемым восхищением заявил, что это была великолепная игра дипломата. Вспышка гнева Громыко – это тщательно срежиссированный для публики гнев, который привел к ожидаемому результату.
Андрей Андреевич писал, что «Сталин - человек мысли». Что он хотел бы видеть такими же и своих сотрудников. Легендарный «Министр Нет» умер в 1989 году в возрасте 79 лет – он не дожил до развала СССР.
В неспокойные 90-е годы мир увидел совсем других министров иностранных дел России: тогда пришёл «Министр Да» Эдуард Шеварднадзе. Именно он вместе с Ельциным продавал Россию американцам. После него появился «Министр Чего Изволите» Андрей Козырев, помогавший распродавать остатки былого советского величия.
Козырев потом сам уехал и с 2012 года получил гражданство США. В то лихое время среди руководителей государства, наверное, не осталось людей, подобных Сталину и Громыко. А сейчас? Хочется верить, что сейчас все же подобные им в нашей стране вновь возрождаются…