Дождь стучал по подоконнику, будто пытался пробиться внутрь. Ирина стояла у окна, сжимая в руках чашку с остывшим чаем. Вода стекала по стеклу, размывая огни ночного города, превращая их в цветные пятна. Так же размыто, как её мысли последние три дня.
Сергей не приходил. Не звонил. Последнее сообщение было коротким: «Задерживаюсь. Не жди». Но он задерживался и раньше — работа, друзья, внезапные «важные дела». Только сейчас в его голосе, когда он наконец ответил на её третий звонок, было что-то новое. Что-то, от чего у неё сжалось сердце.
— Серёж, — она повернулась к двери, услышав, как ключ скрипит в замке. — Ты где пропадал?
Он вошёл, не поднимая глаз. Промокший, с воротником пальто, поднятым до ушей, будто пытался спрятаться. Его руки дрожали, когда он снимал обувь, и этот мелкий, почти незаметный тремор заставил Ирину нахмуриться.
— Работа, — буркнул он. — Завал.
— Три дня? — её голос звучал тише, чем она хотела. Но в этой тишине было больше силы, чем в крике.
Сергей прошёл на кухню, упал на стул, провёл рукой по лицу. В свете лампы его кожа казалась серой, глаза запавшими.
— Ира, давай не сейчас.
— А когда? — она поставила чашку на стол с таким усилием, что фарфор жалобно звякнул. — Когда ты уже не сможешь врать?
Он поднял на неё глаза. В них не было ни злости, ни даже усталости. Только пустота. И страх.
— Я не врал.
— Врал. Каждый раз, когда говорил, что задерживаешься на работе. Каждый раз, когда брал деньги из нашего общего счёта и говорил, что это на «инвестиции».
Она подошла к шкафу, достала папку, бросила её перед ним. Выписки из банка, распечатки звонков, даже скриншоты переписок, которые она никогда не планировала проверять.
— Ты играешь.
Тишина.
Сергей смотрел на бумаги, будто они могли внезапно исчезнуть. Потом медленно поднял голову.
— Я… остановлюсь.
— Ты уже не можешь, — она прошептала. — Правда?
Он не ответил.
Ирина почувствовала, как что-то внутри неё рвётся. Не громко, не драматично. Просто тонкая ниточка, которая ещё держала её надежду.
— Сколько?
— Ира…
— Сколько ты должен?
Он закрыл глаза.
— Полтора миллиона.
Она рассмеялась. Горько, беззвучно.
— У нас нет полутора миллионов.
— Я знаю.
— Тогда что ты предлагаешь? Продать машину? Взять ещё один кредит?
Сергей молчал.
— Сергей. — её голос дрогнул. — Где деньги, которые мы откладывали на ремонт?
Он опустил голову.
— Ты…
— Я думал, что отыграю.
Она схватилась за край стола, чтобы не упасть.
— А что ещё?
Он не смотрел на неё.
— Квартира.
Слово повисло в воздухе, тяжёлое, как гиря.
— Что?
— Я… заложил её.
Ирина отшатнулась, будто он ударил её.
— Ты… проиграл нашу квартиру в карты?
Он не ответил.
— Ответь!
— Да! — он вскинул голову, и в его глазах вдруг вспыхнула злость. — Да, проиграл! Я не хотел! Я думал, что смогу…
Она не слышала остального. В ушах звенело. Квартира. Их квартира. Та самая, которую ей оставила бабушка. Где они отмечали свадьбу. Где она мечтала растить детей.
— Когда? — её голос был чужим.
— Через неделю. Если не отдам долг.
Она медленно подошла к окну. Дождь всё ещё стучал по стеклу.
— Выходи.
— Ира…
— Выйди.
Дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Ирина осталась одна. С пустотой внутри. С одной мыслью, которая билась в голове, как птица в клетке:
Что теперь?
Если хочешь спасти мужа — плати
Утро началось с телефонного звонка. Резкого, настойчивого, как удар ножом по стеклу. Ирина потянулась к телефону, ещё не до конца проснувшись, и тут же вспомнила. Всё.
— Алло?
— Это Ирина Сергеевна? — мужской голос, вежливый до неестественности. — Меня зовут Артём. Мы с вашим мужем... знакомы.
Она села на кровати, сжимая телефон так, что пальцы побелели.
— Чего вы хотите?
— Хочу помочь, — он рассмеялся, и этот смех напомнил ей скрип ржавых петель. — Сергей влип по уши. Но я человек понимающий. Даю вам три дня.
— Три дня на что?
— На то, чтобы найти деньги.
— У нас нет полутора миллионов, — прошептала она.
— Ой, — он снова засмеялся. — Дорогая, ты даже не представляешь, сколько ты должна на самом деле.
Холодная волна прокатилась по её спине.
— Что вы имеете в виду?
— Проценты, штрафы... Ну и сам долг уже подрос. Два миллиона.
— Вы... Это невозможно!
— Возможно всё, — голос внезапно стал твёрдым, как лёд. — Если не будет денег — заберём квартиру. А если и её не хватит... Ну, у Сергея ещё есть почки. Шутка, — он снова рассмеялся. — Но не совсем.
Трубка затихла.
Ирина сидела, уставившись в стену. В голове крутилась одна мысль: Сергей соврал. Он соврал снова.
Она нашла его в гараже. Он сидел на старом диване, с бутылкой в руках, и смотрел в одну точку.
— Ты сказал полтора, — её голос дрожал. — А на самом деле два.
Сергей медленно поднял на неё глаза.
— Я... не хотел тебя пугать.
— Не хотел пугать? — она засмеялась, и этот смех звучал как истерика. — Ты проиграл наш дом, ты втянул нас в долговую яму, а теперь ещё и твои новые «друзья» угрожают мне по телефону!
— Я разберусь...
— Как? — она схватила его за плечи. — Как ты разберёшься, Сергей? У тебя есть план? Или ты снова надеешься на чудо?
Он опустил голову.
— Я не знаю.
Она отпустила его, почувствовав, как её руки слабеют.
— Я пойду к отцу.
Сергей вскинул голову.
— Нет!
— У него есть деньги.
— Я не позволю тебе унижаться перед ним! — Ты уже позволил, — она повернулась к выходу. — Когда подписал нашу квартиру.
Отец жил на другом конце города, в большом доме, который всегда казался ей чужым. Он открыл дверь сам, без домработницы, и сразу нахмурился.
— Ирина? Что случилось?
Она вошла, не дожидаясь приглашения, и вдруг поняла, что не знает, с чего начать. Как сказать отцу, что её жизнь разваливается?
— Пап... мне нужны деньги.
Он медленно закрыл дверь, изучая её лицо.
— Сколько?
— Два миллиона.
Отец не моргнул.
— Это из-за Сергея?
Она кивнула.
— Он... в долгах.
— Играет?
— Да.
Отец вздохнул, подошёл к столу, налил себе виски. Выпил залпом.
— Нет.
— Пап...
— Нет, — он повернулся к ней. — Я не дам тебе денег, чтобы ты отдала их каким-то негодяям.
— Но они заберут квартиру!
— Пусть забирают.
Она смотрела на него, не веря своим ушам. — Ты... ты не можешь...
— Могу, — он подошёл ближе. — Ты выйдешь из этого дерьма только одним способом — если перестанешь его вытаскивать.
— Он мой муж!
— Он тюрьма, Ира. И если ты сейчас заплатишь — он проиграет снова.
Она отвернулась, чувствуя, как слёзы подступают.
— Что же мне делать?
— Выбор за тобой, — отец положил руку ей на плечо. — Спасать его или спасать себя.
На улице моросил дождь. Ирина шла, не замечая ни людей, ни машин. В голове звучали слова отца. Спасать его или спасать себя.
Телефон зазвонил. Незнакомый номер.
— Нашёл твоего мужа, — тот же голос, что утром. — Он, можно сказать, у нас в гостях. У неё перехватило дыхание.
— Что вы с ним сделали?
— Пока ничего. Но если через три дня денег не будет... — он сделал паузу. — Ну, ты понимаешь.
Трубка отключилась.
Ирина стояла под дождём, сжимая телефон, и вдруг поняла, что у неё больше нет выбора.
Теперь она знала, что делать.
Я не буду платить за твои ошибки
Три часа ночи. Ирина сидела на кухне, перед ней — разложенные по столу бумаги: договор купли-продажи квартиры, выписки из банка, распечатанные законы о долговых обязательствах. В углу экрана ноутбука мигал курсор в незаконченном письме адвокату.
Она потянулась за чашкой, но кофе остыл, оставив на дне густую горькую взвесь. Так же, как в её душе — холодная, неразмешанная ярость.
Телефон завибрировал.
— Алло?
— Ирина Сергеевна, — голос Артёма звучал насмешливо, — как ваши сборы?
— Вы получите свои деньги, — она сжала кулаки, — но сначала я хочу поговорить с мужем.
На другом конце провода раздался шум, чьё-то бормотание, затем глухой удар.
— Ира? — голос Сергея был хриплым, неестественно высоким.
— Ты в порядке?
— Да... нет... — он закашлялся. — Они...
— Передай трубку, — раздался приказной тон Артёма, затем снова его голос: — Ну что, договорились?
— Я продаю квартиру. Но мне нужно три дня на оформление.
— Два.
— Два, — она закрыла глаза. — Послезавтра в шесть вечера.
— Умница, — он щёлкнул языком. — Только, знаешь, у меня новость. Долг теперь два с половиной.
— Что?!
— Проценты, милая. Каждый день — плюс пятьсот тысяч.
Она бросила телефон на стол, чтобы не закричать.
Утро встретило её звонком риелтора.
— Ирина Сергеевна, у нас проблема.
— Какая ещё проблема?
— Вашу квартиру оценили в миллион семьсот.
— Это невозможно!
— Рынок, — вздохнул риелтор. — Да и ремонта давно не было.
Она опустила голову. Даже если продать — не хватит.
— Хорошо. Выставляйте.
После звонка она подошла к окну. Их двор, их скамейка, где они с Сергеем сидели летними вечерами... Всё это скоро станет чужим.
Телефон снова зазвонил.
— Мама?
— Аня? — она не ожидала звонка дочери, которая уже два года жила в другом городе.
— Что происходит? Мне только что звонил какой-то мужчина, спрашивал про тебя и папу.
Лёд пробежал по спине.
— Что он сказал?
— Что... что если ты не вернёшь долг, они найдут меня. Мама, о чём он?
Ирина схватилась за подоконник.
— Ни о чём. Это ошибка.
— Ты врёшь!
— Аня, слушай меня внимательно, — она говорила медленно, чётко выговаривая каждое слово, — ты берёшь билеты и уезжаешь к бабушке в деревню. Сейчас же. Никому не говори, куда.
— Но...
— Сейчас же!
Она положила трубку и впервые за эти дни заплакала.
Вечером в дверь позвонили.
— Кто там?
— Открой, это я.
Сергей.
Она распахнула дверь — перед ней стоял муж, но это был не её Сергей. Синяк под глазом, перекошенное лицо, дрожащие руки.
— Они... отпустили.
— Почему?
— Сказали... в качестве аванса.
Он вошёл, шатаясь, и упал на диван.
— Ира, прости...
— Молчи.
Она налила ему воды, принесла аптечку. Молча обрабатывала ссадины.
— Они позвонили Ане.
Сергей побледнел.
— Что?
— Ты слышал меня.
— Я... я не знал...
— Ты ничего не знаешь! — она швырнула бинты на пол. — Ты не знал, что проиграешь квартиру! Не знал, что долг вырастет! Не знал, что они дойдут до нашей дочери!
Он сжался, как побитая собака.
— Что мы будем делать?
Она посмотрела на него — этого жалкого, сломанного человека, которого когда-то любила.
— Мы? Ничего. Это теперь моя проблема.
— Но...
— Завтра я подпишу договор. Послезавтра они получат деньги. А ты... — она сделала паузу, — ты уйдёшь.
— Куда?
— Куда угодно. Ты больше не мой муж.
Он заплакал.
— Я исправлюсь...
— Нет, — она повернулась к окну. — Ты не исправишься. Потому что я всегда была рядом, чтобы тебя спасать.
За её спиной раздался шёпот:
— Прости...
Но когда она обернулась, в комнате уже никого не было. Только распахнутая дверь и следы грязной обуви на полу.
Ночь. Ирина сидела одна в почти пустой квартире. Завтра придут за мебелью. Послезавтра — за деньгами.
Она взяла со стола фотографию — они с Сергеем на море, десять лет назад. Улыбающиеся, счастливые...
Положила снимок в коробку.
Конец.
Но почему-то это слово не вызывало боли. Только странное облегчение.
Это не конец, а начало
Утро началось с гудения грузовика под окнами. Ирина наблюдала, как рабочие выносят их диван — тот самый, на котором они с Сергеем выбирали имя для Ани. Скрип двери, тяжёлые шаги — риелтор вошёл с папкой в руках.
— Подпишите здесь и здесь.
Она провела рукой по странице, ощущая шершавость бумаги. Подпись заняла секунду. Столько лет жизни — и всё решается одной росчерком пера.
— Деньги поступят сегодня к пяти.
— Спасибо.
Когда он ушёл, Ирина обошла пустые комнаты. Стены, хранившие их смех и ссоры, теперь молчали. В углу спальни валялась забытая Сергеем зажигалка. Она подняла её, повертела в пальцах — и бросила в мусорный пакет.
Телефон зазвонил.
— Деньги есть? — голос Артёма.
— Будут к вечеру.
— Умничка. И... — пауза, — скажи спасибо, что мы твоего Серёжу не добили.
Она резко выдохнула:
— Где он?
— Кто его знает. Вчера видели у вокзала.
Ирина закрыла глаза. Вокзал. Последнее пристанище тех, кому некуда идти.
— Передашь ему, если увидишь — пусть не возвращается.
Артём рассмеялся:
— Жёстко.
— Жизнь жёсткая.
Она положила трубку и посмотрела на часы — 11:30. До конца старой жизни оставалось шесть часов.
В банке всё прошло быстро. Чек, подпись, смс о переводе.
— Куда переводим? — спросила кассир.
Ирина достала листок с номером счёта Артёма.
— Сюда.
Девушка что-то пробормотала, глядя на экран:
— Вам хватит на...
— Я знаю.
Она вышла на улицу. Солнце светило так ярко, что резало глаза. В кармане лежали билеты — на автобус до деревни, где ждала Аня, и обратный, на случай...
На всякий случай.
Квартира встретила её тишиной. Последний взгляд на голые стены, на следы от гвоздей, где висели фотографии. Она подняла рюкзак — всё, что взяла с собой: документы, ноутбук, несколько фотографий.
Дверь закрылась в последний раз.
На лестничной площадке сидел Сергей.
Он поднял на неё опухшее лицо:
— Я... не знал, куда идти.
Ирина прошла мимо.
— Ира...
Она остановилась, не оборачиваясь:
— Я заплатила твой долг. Квартиры больше нет. Ты — свободен.
— Я люблю тебя.
Три слова, которые когда-то значили всё. Теперь они висели в воздухе, как чужие.
— Любви мало, — она повернулась. — Нужна ещё и ответственность.
Он протянул руку, но она уже спускалась по лестнице.
Автобус тронулся. Ирина смотрела в окно, как город медленно исчезает за поворотом. Впереди — три часа дороги, тёплый свет в окне бабушкиного дома и дочь, которая ждёт.
Телефон завибрировал. Сообщение от отца:
"Домик у озера готов. Когда приедешь?"
Она улыбнулась и положила телефон в карман.
Это не конец.
Это начало.