Дождь лился нескончаемым потоком, стекая по стальным доспехам путника. Он шагал медленно, словно устал от самого бытия, но в каждом движении чувствовалась неосознанная, звериная грация. Длинный плащ с капюшоном скрывал лицо, оставляя лишь отблеск янтарных глаз — глаз, знающих слишком многое о мире.
Где-то вдали раздался жалобный вой, но путник не вздрогнул. Он остановился у покосившегося указателя, надпись на котором едва различалась под слоями грязи и мха: «Мракловка». Пахло дымом, мокрой землёй и чем-то едким, почти магическим.
На краю деревни его встретил местный староста — маленький, согнувшийся под тяжестью лет человек с тревогой в глазах.
— Ты пришёл... чтобы помочь? — голос старосты звучал с хрипотцой, как будто слова были чужими для него.
— Зависит, — ответил путник, сняв капюшон и открыв лицо, уставшее, но твёрдое, — от того, сколько вы готовы заплатить.