«Мейерхольд. Чужой театр» я намеревалась посмотреть в Петербурге – уже был и билет, и поезд, и гостиница. Однако, дней за 5 до даты «икс» по неведомым причинам спектакль был отменен, что, впрочем, оказалось не слишком огорчительно, поскольку я смогла купить билет на «Материнское сердце», которое в иной ситуации, возможно, и не увидела бы. Тем не менее, наверное, увидеть новую работу Мастера с большой буквы Валерия Фокина было неизбежным, обязательным – судьба, если хотите – и «Мейерхольд» оказался включенным в программу традиционных гастролей Александринского театра в Москву, где был представлен на Основной сцене МХТ вместо родной Новой сцены, что обеспечило нас – москвичей – относительно доступными билетами в достаточном количестве. Ожидаемо, что спектакль оказался сложным, адресованным подготовленной, причем, по мнению моей мамы, очень хорошо подготовленной публике, знакомой с контекстом, а еще морально тяжелым, беспросветным, безнадежным, но исключительно талантливо поставленным и производящим глубокое впечатление.
Несмотря на фамилию знаменитого режиссера в названии спектакля, а также фактическое наличие этого героя в «Чужом театре», основным предметом рассмотрения постановки - по крайней мере, ее первой части - являются люди и их поведение в предлагаемых обстоятельствах. Сущность собравшей их вместе газетной статьи не особенно важна: ее текст проговаривается скороговоркой, как и ответная речь Мейерхольда, в отличие от достаточно эмоциональных реплик служащих театра, принимающих участие в обсуждении. Появление критической статьи могло привести только к одной реакции – страху, пробудившему, как водится, в людях только самое худшее. Примечательно, что одной из главных претензий к речи Мейерхольда со многих сторон было произнесение им «мы» вместо «я», и дело вовсе не в возмущении вероятной безответственностью «подсудимого», но в страхе быть хотя бы минимальным образом связанными с человеком, с высокой вероятностью, обреченным. Поэтому выступление одной из актрис, пытающейся вернуть это местоимение «мы» в разговор, подвергается осмеянию – людям естественно желать держаться от опасности подальше. Стоит также отметить, что предъявляемые режиссеру претензии разнообразны и часто далеки от высказанного в «Чужом театре» - в ситуации следования за толпой не важно, что говорить, важно только говорить в принципе.
Появление среди обсуждающих столяра (если не ошибаюсь), даже не обозначенного по имени – только инициалом и фамилией – едва ли не самое примечательное событие довольно однообразных обсуждений второй части. Дело в том, что этот персонаж, по простоте своей готовый озвучивать свою позицию почти прямо, формулирует ее просто, но достаточно аккуратно, что дает шанс большинству не бояться следовать его идее, то есть поступить чуть менее низко, чем они поступали прежде. В любом случае, и раньше – в осуждении, и теперь – почти в снисхождении – людьми руководит желание оказаться с большинством, тем более сильное, чем в более опасную, требующую постоянных доказательств лояльности, ситуацию они попадают. Хор людей, звучащий в финале, это подтверждает, ведь нет более точно выраженного символа толпы, чем этот.
Вместе с тем, можно с высокой долей уверенности говорить, что Валерий Фокин вовсе не очарован фигурой Всеволода Мейерхольда. Взгляд на этого человека в спектакле очень критический: Мейерхольд в исполнении Владимира Кошевого и заносчив, и самовлюблен. Но – главное – он безразличен к людям. Возможно, этого не видно в первой части спектакля, но для демонстрации такого есть вторая – лет за 10-15 до событий чтений «Чужого театра». Проявленная когда-то жестокость, по сути, вернулась, что наталкивает на мысль, что таланту, даже гению, далеко не все простительно. Нисколько не одобряя линчевание вчерашнего кумира, необходимо признать, что его большой ошибкой было именно высокомерное отношение к людям. Наверняка, именно поэтому львиная доля предъявляемых служащими ГосТИМа претензий носит личный, персональный характер, не связанный прямо с коммунистическими идеалами и их нарушением. Как знать, поступай великий режиссер порядочно и по-человечески, такими бы были результаты обсуждения его деятельности?.. Вывод напрашивается только один – гений не равно достойный человек. А, в целом, можно также констатировать, что Мейерхольд был порождением своего времени и системы, которая избавилась от него, когда он стал ей не нужен. В этом «Мейерхольд» по своему взгляду схож с «Маяковский идет за сахаром» театра Маяковского.
«Мейерхольд. Чужой театр» поставлен на малый зал, коим является Новая сцена Александринки, и это очень ощущается. Увы, далеко не каждый спектакль можно безболезненно перенести в иное пространство, и на «Мейерхольде» такой перенос серьезно сказался. Часть действия видно не очень даже из партера (пусть и дальнего) – актеры сидят спиной к зрительному залу – уверена, ставь Фокин спектакль на Основную сцену, он рассадил бы их иначе. Почему-то не очень хорошо слышно: я была искренне удивлена, что не использовалась гарнитура, тем более, что для Александринского театра это обычная практика. Кроме того, тяжелый по воздействию, мрачный спектакль все-таки как-то рассеивает свое влияние из-за пространства: уверена, на третьем ряду впечатления сильнее. Все это – недостатки гастролей на Основной сцене, потому что оформлен «Мейерхольд» безупречно, пусть и в весьма специфической эстетике тридцатых годов прошлого века. Ее разбавляют вставки-флэшбеки знаменитых постановок Мейерхольда в максимально эстетском стиле. Большое впечатление производит работа с деревянным (если правильно разглядела) занавесом, а также финальное переодевание чуть ли не в костюм заключенного или больного, и эти гаснущие за героем лампы – меркнущий свет. Не он уходит в темноту - он оставляет в темноте всех остальных. Также примечательно решение – чисто утилитарное – с выводом на экраны краткой биографии выступающих, что решает более-менее проблему с погруженностью в контекст.
Кстати, насчет приятных сюрпризов. Я не большой поклонник партера МХТ, и поэтому брала билеты в бельэтаж, однако, к глубочайшему удивлению, вся его середина была пересажена в партер из-за ведущейся съемки. Да, в дальний, но партер. Видимо, не смогли его продать за такие немаленькие деньги. Мне повезло, что сидящая передо мной дама была обыкновенного роста, поскольку, будь иначе, впечатления мои пострадали бы сильно.
Скажу банальность, но надо это сделать: «Мейерхольд. Чужой театр» - спектакль не для всех, это мрачная постановка, не внушающая никакой надежды – напротив; иногда кажущаяся даже скучной. От нее на душе тяжело, но ее качество нельзя не признать. Единственные моменты, заставившие грустно улыбнуться – это пассаж про слияние московских театров (в точку, увы) и упоминание пресловутого Малого театра (почему он всем жить спокойно не дает?..). А еще подумалось, что было бы символично проводить гастроли именно этого спектакля на сцене Маяковки – бывшего театра Революции, где некоторое время работал Мейерхольд. Хотя, возможно, это было бы перебором.
«Мейерхольд. Чужой театр» по стенограмме общего собрания коллектива ГосТИМа, состоявшегося 22, 23 и 25 декабря 1937 г., стенограммам репетиций, письмам, статьям, манифестам, экспликациям Вс.Э.Мейерхольда и воспоминаниям современников. Режиссер Валерий Фокин, художник-постановщик Алексей Трегубов, композитор Иван Волков, художник по свету Игорь Фомин, видеохудожник Константин Щепановский. Продолжительность 1 час 40 минут без антракта. Премьера состоялась 10 февраля 2024 г.
Состав: Владимир Кошевой (Всеволод Мейерхольд); Олеся Соколова (Зинаида Райх); Валерий Степанов (Михаил Мухин); Ефим Роднев (Василий Пшенин); Владимир Маликов (Сергей Майоров); Дмитрий Гирев (Петр Кудлай); Виталий Сазонов (Дмитрий Рицнер); Степан Балакшин (Николай Мологин); Светлана Смирнова (Наталия Ивановна Серебрянникова); Александр Лушин (Алексей Темерин); Елена Зимина (Анна Кулябко-Корецкая); Александр Поламишев (Осип Абдулов); Максим Яковлев (Виктор Громов); Анастасия Пантелеева (Гоарина Гоарик); Алексей Ньяга (Вейланд Леонардович Родд); Анастасия Гребенчук (Евгения Багорская); Дмитрий Белов (Ф.Канышкин); Владимир Минахин (Илья Эренбург); Владислав Фаустов (Комендант).