Иван Макаревич — имя, которое звучит как эхо легендарной «Машины времени», но с каждым годом все громче заявляет о себе как о самостоятельной личности. Сын Андрея Макаревича, он давно уже не просто «чей-то наследник», а актер, музыкант и человек, который упорно идет своим путем. Недавно он дал интервью, которое, как глоток свежего воздуха, пролило свет на его мысли, чувства и отношения с отцом.
Человек вне рамок: Кто такой Иван Макаревич?
Иван Макаревич — это не тот, кто кричит с трибуны или размахивает флагами ради внимания. Он из тех, кто тихо, но уверенно делает свое дело. Актер с яркими ролями в «Бригаде: Наследнике», «Доме Солнца» и «Слове пацана», музыкант, скрывающийся под псевдонимом James Oclahoma, и просто парень, который любит джаз, путешествия и свободу. Ему 37, но в нем до сих пор живет тот самый бунтарский дух, который когда-то толкнул его бросить Школу-студию МХАТ ради ГИТИСа, где он нашел себя под крылом Сергея Голомазова.
Он не лезет в скандалы, не разбрасывается громкими заявлениями и не пытается кому-то что-то доказать. «Я не люблю переубеждать людей», — говорит он, и в этой фразе — вся его суть. Иван — человек, который живет по своим правилам, не оглядываясь на чужие ожидания. И это, пожалуй, то, что делает его таким интересным. Не сын звезды, а личность, которая сама по себе звезда — пусть и не кричащая об этом на каждом углу.
Искры шоу-бизнеса: О чем спорили с Трифоном Бебутовым?
Интервью с Трифоном Бебутовым — это не просто разговор двух приятелей за чашкой кофе. Это настоящая дуэль умов, где каждый вопрос — как острый пас, а каждый ответ — как точный удар в ответ. Трифон, с его журналистской хваткой, сразу берет быка за рога: что Иван думает о тех, кто уехал, и о тех, кто остался? И вот тут начинается самое вкусное.
Иван не юлит, не прячется за общими фразами. Он прямо говорит: «Я не люблю переубеждать людей, которые себе нарисовали комфортную картинку». Речь идет о знакомых, которые, уехав за границу, вдруг начали смотреть на него и его друзей свысока. Для них, если ты остался здесь и продолжаешь работать, ты автоматически «продал душу дьяволу». Ивану это кажется абсурдом. «Я как был про искусство, так и буду про искусство», — бросает он, и в его голосе чувствуется не просто уверенность, а какая-то внутренняя сила, которая не нуждается в оправданиях.
Трифон копает глубже: в чем же претензия этих уехавших? Может, в том, что Иван работает на российские деньги или публикуется на российских платформах? Иван задумывается, но отвечает с присущей ему прямотой: «Многие решения приняли не от любви к себе, а от страха». И вот тут он попадает в яблочко. По его мнению, страх — плохой советчик. Уехать, громко хлопнув дверью, да еще и объявить об этом на английском в соцсетях — это не про логику, а про эмоции, которые порой заводят в тупик.
Европа в голове: О самоидентификации и трансформерах
Иван с Трифоном затронули тему, которая, как заноза, сидит в нашем шоу-бизнесе уже давно. Почему некоторые так отчаянно хотят стать «европейцами»? Иван подмечает: «Некоторым до такой степени хотелось стать западными людьми, что они себя с этим ассоциировали». И это не просто слова — это наблюдение человека, который видел, как знакомые буквально перекраивали себя под чужой шаблон.
Он описывает это с легкой иронией: люди уезжают, начинают писать в соцсетях на английском, будто их аудитория уже сплошь из Лондона или Нью-Йорка. «For Russian scroll down», — цитирует он типичную подпись и почти смеется. Но за этим смехом — грусть. Потому что беда не в том, что они любят английский. Беда в том, что они пытаются думать на нем, чувствовать на нем, быть кем-то другим. Иван называет это «трансформерами» — когда человек ощущает себя европейцем, запертым в теле русского, и требует, чтобы к нему обращались иначе.
А тех, кто не разделяет эту странную игру в идентичность, такие «трансформеры» объявляют чуть ли не врагами. Ивану это кажется нелепым. Он не понимает, зачем присягать чему-то или отрекаться от чего-то, если ты просто делаешь свое дело — снимаешь кино, пишешь музыку, живешь так, как тебе комфортно.
Отец и сын: Большой и маленький шарик эмоций
Разговор об отце — Андрее Макаревиче — был неизбежен. Трифон аккуратно подводит к этой теме, и Иван, хоть и с легкой улыбкой, соглашается: «Понимаю, давай». И вот тут начинается самое трогательное. Он делит свои чувства на два шарика — большой и маленький. Большой — это любовь, благодарность, тепло. «Если бы не он, я бы не увидел мир, не объездил полпланеты, не узнал бы джаз», — говорит Иван, и в его словах сквозит искреннее восхищение.
Андрей Макаревич для него — не просто отец, а человек, который открыл ему двери в огромный мир. Вместе они ныряли с аквалангом, слушали музыку, путешествовали. Но есть и маленький шарик — тот, где их пути разошлись. Отец уехал, выбрав для себя другой путь, и теперь транслирует свои взгляды, которые Иван не разделяет. «Он взрослый человек, проживший огромную жизнь. Он считает так», — говорит он с уважением, но и с ноткой дистанции.
Трифон спрашивает: как Иван относится к тому, что отец говорит о России и людях, которые здесь остались? И тут Иван выдает формулировку, от которой мурашки по коже: «Я отрезаю то, что он транслирует, из моего ощущения его». Это не про ссору, не про обиду. Это про выбор — сохранить любовь к отцу, но не тащить за собой его слова, которые режут слух. Он приводит пример: когда-то отец не понимал, зачем Иван носит яркие сережки или жемчуг. «Это же женское!» — говорил Андрей. А Иван просто пожимал плечами: «Твое дело». И сейчас он делает то же самое — принимает выбор отца, но остается собой.
Искусство превыше всего: Почему Иван остается?
Иван Макаревич — человек, для которого искусство — не декорация, а суть жизни. Он не уехал, не хлопнул дверью, не стал кричать о своем выборе. Почему? Потому что для него смена декораций ничего не меняет. «Ты уехал со своей головой туда, и от этого твое высказывание не должно измениться», — рассуждает он. Его творчество — про любовь, про чувства, про то, что волнует его здесь и сейчас.
Он продолжает снимать кино, играть в театре, писать музыку. И делает это не ради чьих-то денег или платформ, а ради себя. Трифон уточняет: может, претензия уехавших в том, что он работает здесь? Иван кивает, но добавляет: «Для меня это абсурдно». Он не видит смысла менять страну, чтобы доказать свою правоту. Его правда — в его делах, в его ролях, в его нотах.
Разные миры: Как реальность перевешивает воспитание
В этой истории есть что-то удивительное. Иван и его отец — два человека, связанные кровью, но живущие в разных мирах. Андрей Макаревич уехал, выбрав для себя комфорт и возможность говорить то, что он считает нужным. Иван остался, потому что для него комфорт — это быть собой здесь. И в этом, пожалуй, главная интрига их отношений.
Иван не осуждает отца. Он любит его, ценит, но не идет за ним. «Я отдельный человек со своей головой», — говорит он, и в этой фразе — вся его сила. Он видит, как отец порой загоняется, придумывает себе врагов там, где их нет. А сам Иван смотрит на реальность вокруг и понимает: она не так страшна, как кажется издалека. Это не про спор, не про конфликт. Это про то, как жизнь порой сама расставляет все по местам, даже если ты сын легенды.