*******
Июнь 1972 г.
*******
Костер на берегу лесного озера исполняет древний шаманский танец.
Оранжевые языки пламени лихорадочно скачут и отрываются от синих сварочных вспышек сгорающих веток.
Отблески огня играют на низких фиолетовых облаках.
Золотая дорожка тянется по озеру от берега. Расширяясь и размываясь, она исчезает в омуте пасмурной июньской ночи.
Большая деревянная лодка медленно отдаляется от пульсирующего костра и уходит в кромешную темноту, которая стирает границы между небом и водой, между прошлым и будущим…
Ничего не видно. Лодка отвечает дрожью на каждый взмах весел. Слышно, как вкрадчиво бурлит и всхлипывает вода под их напором и булькают тяжелые капли, когда весла поднимаются в воздух.
Затихающим колокольчиком юный женский смех рассыпается по поверхности воды. Удаляется и осторожный скрип ключиц весел.
И наступает тишина. Мертвая. Бесконечная во все стороны.
На берегу без поклонения и подношений умирает обессиленный костер. Алые угли сжимаются от страха перед мраком ночного летнего леса.
***
Азат с трудом открывает глаза. И не может определить сколько времени он дремал. Наверное, долго. От костра остались одни угли. Их отсвет проникает лишь на несколько метров вокруг и упирается в плотную вату темноты.
Азат не желает возвращаться из мира пьяных грез, где нет ни боли, ни обиды, ни злости. Не хочет. Потому что тогда надо будет принимать какое-то решение. Возможно, самое страшное. Он опять закрывает глаза.
Слышатся тихие всплески воды. Словно кто-то легкий выходит из озера на берег. Потом опять мир заполняет тяжелый раствор безмолвия. Но чье-то легкое беззвучное дыхание не дает затвердеть бетону тишины.
***
Азат сдирает паутину оцепенения. Поднимает чугунные створки век. В зрачки в упор бьет свет огромных зеленых глаз.
Напротив - у остатков костра на бревнышке - сомкнув колени и поджав босые ноги, сидит хрупкая девушка к коротком белом платье.
- Замерзла, - говорит незнакомка и протягивает тонкие руки с длинными бледными пальцами к мерцающим старым золотом уголькам – Можно я немного погреюсь…
Азат бросает на угли несколько увесистых веток. Рой янтарных искр жалит и прожигает черный бархат ночи. И сразу огонь вгрызается в сухие ветки. Теперь хорошо видно лицо ночной гостьи. Оно белее снега. Изумрудная коса тяжелой змеей сползает по правому плечу к тонкой талии. На темно-зеленой волне на голове появляется белая звезда лилии со множествами острыми лучами, устремляющимися в разные стороны от желтого венчика.
«Его же не было, - думает Азат о цветке на голове девушки. – Откуда он взялся?»
Гостья читает его мысли.
- Его называют солнечным… Он раскрывается только днем. А сейчас он принял костер за маленькое солнце и раскрылся…
Зеленые глаза девушки смеются:
- А еще его называют русалочьим цветком… Испугался?!
Спину Азата царапают колючие холодные лапки.
- Ты русалка?
- Сейчас да… А раньше десять лет тому назад была простой девчонкой – выпускницей. Потом стала дурой, утопившейся в этом озере после выпускного вечера из-за того, что ее парень катался на лодке с другой… На зло ему. Шампанское ударило в голову. Ну не дура ли я была? Он сейчас живет по полной... Хорошая работа. Большой дом. Растит детей. Любит жену. А я здесь бултыхаюсь… Разве для этого родилась? Ну, отвернулся от меня… И что? Миллионы парней могли сделать меня счастливой. Выбирай, красивая дуреха!
Азат подбросил ветку в костер.
- Я слышал эту историю. Тогда я учился в первом классе. Тебя долго искали, но так и не нашли…
- Я сама не хотела, чтобы меня нашли. Хотела остаться в памяти всех какая была. И потом, если не нашли тела, всегда остается у родных маленькая надежда, что человек жив. Что он где-то живет. Наверное, мои родители до сих пор так думают…
- Вспомнил… Тебя зовут Ляйсан. Говорили, что ты была самая красивая девочка в школе… Похоже, не врали.
Русалка улыбается:
- Такой и буду, пока живы те, кто меня помнят. Самая красивая? Может быть… Но самая глупая – точно! Теперь мной пугают детей… Не разрешают купаться здесь. Говорят, русалка утащит на дно… Больно надо. Даже назвали озеро Чертовым. Ни одного черта я в нем не встретила... Там есть одна русалочка - девочка двенадцатилетняя из начала девятнадцатого века. Проказница! Щекочет пятки купающимся сверстникам. И дырявит лодки резиновые пожилым рыбакам. Но не больше. Ее насильно отдавали замуж за богатого старика. Ну она, как говорится, в омут с головой… Времена были дикие.
Азат слушает и вспоминает, как в пятом классе с пацанами купались в этом озере. Тогда он заплыл дальше всех. Чуть ли не до середины. И в один момент почувствовал, как что-то или кто-то несколько раз нежно и щекотно коснулся подошв его ног. Подумал лист цветка лилии, поднимающегося со дна озера или рыбка. Но на всякий случай изо всех сил рванул к берегу.
Ляйсан кивает головой. Стрелки цветка на ее голове качаются.
- Так это она и была, моя маленькая подружка. Она, возможна, спасла тебя. На середине озера вода ледяная от родников. Запросто судорогой ногу сведет… А сегодня у тебя могут случиться в сердце судороги… Ты уже слишком далеко заплыл в своих черных мыслях.
Костер опять становится пляшущим огненным шаманом, разгоняющим духов тьмы и демонов страха.
В голове Азата бьет, гудит и изнывает колдовской бубен. Или сердце так бьется через раз?
- Бум-м-м! Бухм! Бу - ш – ш –ш – шым, шым – Буш! Бухм! Бум-м-м…
Глаза Азата закрываются. Конечно же, русалка привиделась… Слишком много он выпил вчера на выпускном вечере… И здесь у озера, куда они с классом пришли встречать рассвет.
Вот и видится с перепоя всякая чушь.
- И вовсе я не чушь! – голос русалки заставляет очнуться.
Какие у нее огромные зеленые глаза. Нечеловечески огромные.
- У озера двойное дно, - говорит Ляйсан. – Под ним всегда темно. Даже в солнечный день. Поэтому глаза увеличились... Иначе ничего не увидишь…
Опять русалка улыбается Азату, как старому знакомому. Он озирается. Никого вокруг. Из темноты лезут клочья тумана. От воды тянет сыростью. Пахнет илом и рыбой.
- А где все? – невольно срывается с губ Азата.
- Все давно ушли, - говорит русалка. – Кто-то домой, а кто-то… А ты напился и вырубился…Захотелось быть самым крутым. Но водку еще никто не одолел…
- А где Гузель?
- Гузель пьяная поехала кататься на лодке с Камилем.
- Так что они еще не вернулись?
- И еще долго не вернутся. Они, как бы помягче сказать… Они раскачивают лодку у того берега…
- Зачем раскачивают?
- Ты, дурак, Азат… Пьяный дурак! Сейчас им хорошо. Что будет, когда протрезвеют, не знаю…
- Я знаю! Я убью их... И себя убью! – Азат берет в руки топорик, которым вчера рубили ветки для костра.
- Пьяная ревность – страшное дело. Слепое цунами животного эгоизма в высшей степени… - говорит русалка.
- Гузель!!! – рычит зверем Азат.
Лезвие топора с размаху опускается в раскаленные угли костра.
Огненный шаман, бешено вращаясь, взлетает в черное небо, рассыпается на миллион искр и осколками острой боли пронзает сердце Азата.
Глаза русалки заполняют все пространство зеленым фосфорическим светом.
- Знаешь, что она сейчас шепчет твоему другу Камилю в ушко? Хочешь знать?
- Нет!!!
-Азатик! Ах, мой, Азатик! – шепчет она ему. - Как мне хорошо с тобой! Милый! Милый! Азатик!
Азат обхватывает голову ладонями. Раскачивается корпусом.
- Что я наделал! Что ты наделала, Гузелька?!
Огненный шаман, пронзенный криком парня, предсмертно корчится в оранжевом пламени костра. Кожа бубна лопается и он умолкает.
- Бум –ш-ш-ш-ш…
Азат отнимает ладони от лица с надеждой, что зеленоглазое наваждение исчезло. Если нет его, значит нет и того, что оно говорило.
Но русалка Ляйсан по-прежнему сидит напротив на бревнышке.
- Ты зачем мне это все рассказала?
Ляйсан снимает белую корону с головы и гладит ее лучики.
- Да ты сам все знаешь… Она просила тебя не пить… А ты, герой, обозвал ее матерным словом и оттолкнул… Дурак. Она тоже дура – выпила на зло тебе целый стакан водки и позвала кататься на лодке Камиля. Именно Камиля, твоего друга, чтобы больнее тебе было…
- Ты зачем, лягушка болотная, мне это говоришь?
- Чтобы, самовлюбленный придурок, ненависть твоя выгорела до их возвращения. Возьми этот цветок. Он обладает волшебной силой милосердия. Если любишь – простишь. И пойдешь дольше своей дорогой. Убить человека – страшный грех. Не менее страшный грех – убить себя.
- Нет! Нет! Нет! Уходи! Иди к себе на дно! Я тебя ненавижу!
В ответ рассыпаются колокольчики смеха. Через русалку начинает высвечиваться золотая дорожка, бегущая по озеру. Она все ярче.
Силуэт Ляйсан бледнеет, становится прозрачным. Вспышка зеленого света и на бревнышке никого нет. Раздается всплеск у берега. Будто кто-то с разбега нырнул в черную воду. А может это играет крупная рыба…
Останки огненного шамана исчезают под пульсирующими гроздьями пепла умирающего костра.
Июнь 2022
***
Старенькая зеленая «Нива», как сгорбленный инвалид на костылях, с трудом преодолевает ухабы и рытвины лесной дороги, натужно ревет и стреляет кольцами выхлопного газа, выбираясь из луж после вчерашнего дождя на размытую колею.
К лобовому стеклу автомобиля липнет бледная мошка.
Кроны берез, сосен и кленов местами смыкаются над узкой дорогой, образуя сумрачный зеленый тоннель.
В салоне «Нивы» двое пожилых мужчин.
За рулем – коренастый широкоплечий с круглым лицом. Голова его выбрита. Упругие щеки вздрагивают, когда автомобиль подпрыгивает на неровностях дороги. Взгляд устремлен вперед.
Из кожаного кармашка на двери автомобиля, слева от водителя, выглядывает наборная ручка самодельного ножа. Даже видна часть широкого лезвия.
На пассажирском сидении худой болезненного вида мужчина постоянно беспокойно озирается по сторонам. Будто пытается определиться где он. Тонкие сухие губы поджаты. Их уголки сползают вниз. От них начинаются глубокие морщины. Более мелкими морщинами изрезано все лицо. На голове короткий ежик седых волос. По сравнению с водителем он глубокий старик.
Руки пассажира связаны спереди – запястья притянуты друг к другу скотчем. Он иногда смотрит на вспухшие посиневшие пальцы, шевелит ими и морщится.
- Курить хочу… - говорит пассажир.
- Перебьешься, - отвечает водитель. – У меня в салоне не курят. И потом это вредно…
- Что надумал, Азат?
- Утоплю тебя… А потом и себя. Может быть…
Неподвижный взгляд старухи «Нивы» устремлен куда-то в глубь озера. Фары днем, как глаза слепого. Ничего не видят, ничего не отражают.
- Узнаешь, Камиль?
- Узнаю, Азат. Это Чертово озеро.
- Я говорю, это место узнаешь?
Камиль долго молчит. Потом просит:
- Развяжи руки… Пальцы свело… Куда я денусь. Не убегу. Дыхалки нет. Да и завалить тебе не смогу…
- Знаю. Но немного помучайся, глядя на этот берег… Этот берег мучил меня всю жизнь. Дня не было, чтобы не вспоминал его несколько раз… И того, что случилось здесь в выпускной наш школьный вечер…
Худой мужчина содрогается от кашля.
- Полвека прошло, а ты никак…
- Что никак?
- Не успокоишься, не простишь…
- Предательство трудно забыть и простить. Особенно если оно двойное… Если тебя одновременно предают лучший друг и любимая девушка… Тот вечер, ты и Гузель из того выпускного вечера преследовали меня… Каждое мгновение я представлял, что вы делали в качающейся лодке. Вы стали призраками этого Чертового озера... Вы преследовали меня. Выжигали мое сердце, выгрызали мозг… Пришло время избавиться от вас! Что скажешь, Кемэл?
Камиль склоняет голову к связанным рукам. Молчит.
Азат говорит тихо, спокойно. Так говорят о давно выстраданном.
- Я очень любил Гузельку. Я и сейчас люблю ее… Ту, прежнею… Какой она был до тебя. Мы хотели пожениться… А ты воспользовался моментом. Подливал мне водки, подначивал: давай выпьем за нашу вечную мужскую дружбу… Я сам виноват… Но друг не делает так… И ей ты подливал… У тебя все было задумано. Взял пьяную… Я бы тогда тебя все равно убил… Но, отец, видя мое состояние, побежал в военкомат. И меня забрали в армию с последней командой призыва через день после того как мне стукнуло восемнадцать… В конце июня. Когда через два года вернулся, тебя и Гузельки уже не было в городе… Сказали, что вы уехали на север.
По кромке пологого берега у самой воды бежит маленькая серая птица с длинным клювом. За ней на влажном песке остается цепочка из мелких крестиков следов.
Горькая улыбка на лице Азата.
- После армии со зла на тебя и на весь мир я женился на Гале… Помнишь такую? Тоже наша одноклассница… Помнишь? Смуглая такая… На цыганку похожая… По тебе в школе сохла. Бегала за тобой как собачонка.
Как-то быстро получилось… День погуляли и на следующее утро объявили, что женимся. Хорошо вроде жили. Но Гузелька не выходила из головы. Смотрел на Галю, а видел ее. Детей бог не дал… Потом у нее нашли рак. Перед смертью она сказала: неправильно мы с тобой сошлись, Азат… Без любви. На - зло своим любимым, из мести им. Неправильно это, сказала.
Схоронил Галюшу семь лет назад… Виню себя… Получается, я ей жизнь сломал.
Азат пристально. смотрит на Камиля. Тот смотрит на озеро.
- Вспоминаешь счастливые моменты полувековой давности? – спрашивает Азат.
- Не вспоминаю… Я ведь тоже тогда был пьяным… Мы с тобой соревновались – кто больше выпьет… Ты вырубился. Я ушел в туман.
Потом ты встретил нас у костра с топором в руках. Белый от бешенства. Гузель на коленях перед тобой кричала: убей меня! Я встал между тобой и Гузелькой. Думал рубанешь. Не защищался. Заслужил. Ты замахнулся… и запустил топор в озеро. Нагнулся, поднял с земли белую лилию.
- Это – символ милосердия, - ты это неожиданно нелепо, плача навзрыд, выкрикнул. - Мне русалка подарила…
Я подумал, что у тебя крыша поехала.
Азат трет лоб.
- Может, и поехала… Цветок я засушил и растер в порошок. Получилось с щепотку. Хранил в пузыречке. Когда становилось совсем в невмоготу от боли, сжимал пузыречек в ладони. После смерти Галюши развеял останки цветка по ветру вместе со своим милосердием. И начал ждать тебя. Я знал, что ты приедешь. Думал вы вместе с Гузелькой приедете. Готовился. Представлял, как буду тебя убивать - на ее глазах резать на кусочки… - Азат достал из кармашка в двери автомобиля большой нож. - Вот эти ножом… Что скажешь, мой верный друг? Что скажешь, Кемэл?
- Что ты тянешь?.. Давай - кончай… Думаешь, боюсь… Вот что напоследок скажу, Азат… Ты ушел в армию, а мы с Гузелькой уехали на север – в Сургут. Жили поначалу в вагончике… Я работал сварщиком. Получил квартиру. Гузель устроилась продавцом в продуктовый. Зарабатывали хорошо. Денег на нее не жалел. Все у нее было. И шубы. И золото. В Сочи каждый год ездили в отпуск… Но семьи не было. После двух выкидышей она стала совсем как мертвая…
***
- Ты ее бил?
Камиль не слышит вопроса.
- А сама становилась все красивей и красивей. Мужики заглядывались на нее. Меня это бесило… Я скандалил по пьянке. Крепко сел на стакан. Она молча встречала меня с работы. Молча кормила. Молча мыла посуду. Потом отрешенно и бесконечно смотрела в окно. Словно ждала кого-то.
Однажды утром она не проснулась. Врачи после вскрытия сказали: абсолютно здоровый организм. Сказали сердце остановилось по неизвестной причине. Думаю, она сама остановила свое сердце. Гузель улыбалась в гробу. Будто радовалась долгожданной свободе…
Через месяц после похорон решил заказать памятник на могилку. В сберкнижке нашел сложенный тетрадный листок в клетку. И там четыре строки, адресованные нам с тобой:
Прости- прощай, Азат…
И ты, Камиль, прощай.
Дороги нет назад…
Сгораю, как свеча.
Я уже потом понял, что в записке слово «прощай» означает не просто прощание на время или навсегда. Оно наполнено особым смыслом… И звучит, как призыв к прощению, как просьба не хранить обиду и злость в сердце… Эх… Еще я понял – не бывает счастья на зло… На зло кому-то… На зло себе. Зло убивает все.
Старик с изможденным лицом отрешено смотрит на озеро сквозь лобовое стекло автомобиля. Вскрикивает:
- Господи! Как курить хочется! Жизнь прошла как в аду…
Грузный мужчина за рулем процедил сквозь сжатые зубы:
- У каждого свой ад…
Памятник ей поставил – из черного мрамора белый мраморный лебедь с подбитым крылом пытается взлететь… Много денег отдал. Не жалко. И ушел в страшный запой. Все пропил. И квартиру. Бомжевал по чердакам и колодцам теплотрасс. И вот приполз подыхать в родные края. Ты видишь, что от меня осталось. Что ты пугаешь меня свои ножом… Больнее не будет. Я чужую жизнь прожил. Страшнее наказания не бывает.
В салоне «Нивы» прессуется тишина до критической массы. Молчат мужчины. Каждый думает о своем. Но оба думают об одной и той же женщине.
Азат наконец прерывает молчание.
- Ну вот настала время нам держать ответ перед памятью женщин, которым мы исковеркали жизни. Выпить хочешь?
- У меня поджелудочная на нуле. Глоток водки убьет…
- Тебе один хрен подыхать сегодня… А ты кочевряжишься. Ну, ладно, как хочешь. А я выпью… Не поверишь, пятьдесят лет не пил после того выпускного… Зарок дал. Теперь можно. Приму стакан, прежде чем порешить тебя, Кемэл. У меня в багажнике бутылка водки давно бултыхается…
Знаешь, что я решил. Я тебя заверну в рыбацкую сеть и выброшу живьем на середине озера. Потом достану и развяжу руки. И все подумают, что ты на рыбалке запутался в сетях и утоп. Нормальный план, да? Сначала у меня был другой план. Хотел тебя напоить, посадить за руль этой колымаги и утопить. Мол, угнал тачку и по пьяни не справился с управлением. Для этого и держал эту развалюху «Ниву». Не жалко для доброго дела. Тоже интересный вариант. Но с сетью, согласись, лучше. Правдоподобней.
- Азат, тебе надо лечиться…
- Всем нам надо лечиться… Мы рождаемся нормальными. Потом, взрослея, сходим с ума… Пойду достану из багажника выпить и закусить, чтобы сразу помянуть тебя… И сеть приготовлю. И лодку поищу. Где-то в камышах ее, точно, прячут рыбаки… Раньше так было. Ты же помнишь, Камиль, как здесь было раньше…
Рессоры «Нивы» облегченно вздыхают, когда грузное тело Азата покидает салон. Хлопает дверца. Раздается короткий клекот электронного замка, заблокировавшего двери. Открывается багажник. Что-то из него достается. Потом слышатся удаляющиеся тяжелые шаги. И вновь в салоне автомобиля тихо как в склепе. Только чуть слышно звенит какой-то случайный комар, успевший влететь в салон, когда водитель выходил из него.
Камиль вертит головой, пытаясь увидеть в какую сторону уходит его палач.
В камышах у самой воды на камне песчаника сидит старый лысый мужчина. Его лицо, еще утром круглое и упругое, словно сдулось. Появился рыхлый, как пустой изношенный мешочек, второй подбородок. Гуще стала сеть морщин у глаз.
Мужчина сворачивает желтую пробку с бутылки водки. Заполняет до краев граненный стакан. Пьет мелкими глотками, через силу. Стряхивает в озеро последние капли со дна стакана.
- Никакого кайфа, - говорит. Прислушивается и приподнимает голову над камышом. Видит, как «Нива» неуверенно разворачивается и отъезжает от берега.
- Ну вот, что и требовалось доказать… Захочешь жить и со связанными руками вырулишь.
С непривычки водка ударяет в голову. Все вокруг кружится и плывет.
В нескольких метрах от берега из воды появляется голова русалки Ляйсан.
- Ты такой же пьяница, как был, Азат.
- Да я так чуть-чуть… День был трудный. Сегодня милосердие опять победило ревность и обиду… А ты за полвека не изменилась. Такая же красавица и стройняшка.
- Мы, русалки, не стареем… Разве я тебе это не говорила?
- Как там твоя маленькая подружка?
- Она – огонь. Дружит с водяными. Играет с ними в прятки и догонялки. Совсем еще ребенок. Вечный ребенок.
- Да и тебе всего семнадцать. Всегда семнадцать… Скажи, выпускные классы и сейчас встречают рассветы на этом Чертовом озере?
Густеет зеленый огонь в колдовских глазах Ляйсан.
- Ваш класс был последним…
На середине озера слышится всплеск и бурление воды. Доносит звонкий смех девчонки и мужские голоса.
- Наши баламутят, - говорит русалка. – Что дальше будешь делать, Азат?
- Дождусь ментов. Посижу в кутузке. Меня, наверное, обвинят в похищение человека и покушение на убийство. Может присяду лет на пять…
- Нет, Азат… В кутузке следственной посидишь, но суда не будет… Камиль будет отрицать твою вину…. Скажет, что вы так прикалывались по старой дружбе… Народ посмеется. Вас оштрафуют за хулиганство. И – все!
- Откуда знаешь?
- Знаю. Мы русалки много чего знаем. Нам звезды тайны земные нашептывают по ночам. И прошлые тайны, и будущие.
Азат думает: а ведь у Гузели были тоже такие красивые зовущие зеленые глаза…
Русалка хохочет:
- А ты, дедушка Азат, случаем не собрался ко мне гостевать и женихаться. Глаза-то как горят… Староват ты теперь для меня. Тебе уже шестьдесят восемь. Если бы тогда, в семнадцать решился, может быть что-то у нас и получилось…
- Сама же отговорила…
- И правильно сделала. У каждого свой путь любви или путь страдания… Каждый сам выбирает и строит свою дорогу…
Русалка по пояс высовывается из воды. На ней все тоже белое облегающее платье, как и полвека назад. Сквозь тонкую мокрую материю проявляются нежные полукружья с острыми розовыми сосками.
- Глаза придержи, бабай! – опять заливается смехом Ляйсан. - Выскочат!
Старик улыбается:
- Не выскочат. Я будто заново родился!
- Так оно и есть. Вот тебе за это от меня еще один цветок кувшинки, - белая корона со множеством острых лучей летит с головы Ляйсан в сторону Азата. – Лови! Его еще называют Одолень - цветок. Он помогает одолеть трудности, бережет от несчастий.
- Да мне уже не нужен такой волшебный цветок… Я уже все свои трудности и несчастья миновал и испытал.
- Ты не можешь этого знать, а я тебе не скажу - не интересно будет тебе дошагать свой путь. Держи цветок при себе на всякий случай… Вдруг пригодится. Если нет – отдай кому-то из молодых парней или девчонок…
Белая озерная лилия шлепается в воду у самого берега. Азат наклоняется и бережно берет ее в руки. Выпрямляется. По озеру бежит серебристая рябь. В нескольких метрах от берега расходятся круги по воде. Так бывает, когда играет шалая крупная рыба.
Июнь 2022
*******
ПОДДЕРЖИТЕ АВТОРА - ПОДПИШИТЕСЬ НА КАНАЛ! С УВАЖЕНИЕМ К ПОДПИСЧИКАМ И ЧИТАТЕЛЯМ ВАШ АЛЕКСАНДР МЕГОВ.