Здравствуйте гости моего блога! За всю свою жизнь, я очень увлекался писательством. Когда меня посещало вдохновение и я писал страшные истории. Почему я люблю страшилки? Когда я был совсем юнцом, часто просил свою маму их мне рассказать. Да-да, я не любил сказки про принцесс, драконов и железных дровосеков. Нет, это конечно классика и я не говорю ни в коем случае что такие сказки плохие, просто мне нравились истории которые могут немножко пощекотать нервишки =). Дак вот, сейчас я выложу одну из своих выдуманных историй. Если кто то считает, что стоит продолжать такое выкладывать, очень прошу Вас поддержать комментарием, а может даже лайком и конечно же, критика приветствуется!
«Шёпот каменных гробов»
Старый особняк на окраине Чернолесья достался Алисе после смерти тёти Маргариты. Родня крестилась, вспоминая, как старуху нашли в подвале: лицо, словно выкрикивающее беззвучный крик, а на стене ржавым гвоздём процарапано — «Оно голодно». Но Алиса, выросшая в городе на бетоне и стекле, лишь усмехнулась, подумав что старуха умом тронулась, ведь особо то с ней и не общалась.
Особняк стоял как кривой зуб, вросший в мёртвую плоть земли. Его стены, некогда белые, теперь походили на кожу прокажённого — облупившаяся штукатурка обнажала кирпичи, чернеющие от сырости. Окна, узкие и вытянутые, словно щурящиеся глаза, отражали небо неестественным зеленоватым отсветом, даже в полдень. Крыша, поросшая мхом, изгибалась в горб, будто под ней прятался огромный зверь.
— М-даа. Много здесь предстоит работы. Задорого дом наврятли кто то купит. — подумала обеспокоенно Алиса и зашла в дом. В доме было не менее печальное его состояние Алиса сделала первый шаг, и доски застонали так, будто под ними захлопали сотни ртов. Воздух внутри пахнул не плесенью, а чем-то кислым — как будто стены переваривали время. В прихожей висело зеркало в раме из чернёного дерева. Его поверхность была покрыта паутиной трещин. Гостиную освещала люстра из оленьих рогов. На их острых концах висели стеклянные шары-ловцы снов, но вместо перьев к ним были привязаны кости птиц. Обои, когда-то бархатные, свисали клочьями.
— Что ж, сегодня придется переночевать здесь. Вечереет уже. Что может страшного произойти, ведь это всего лишь жуткий старый дом. - будучи скептиком, деже Алису пустило в дрожь при этой мысли.
Первая ночь. В спальне запахло прелыми листьями, хотя за окнами бушевала метель. Алиса, ворочаясь, услышала, как где-то под полом заскреблись ногти. «Мыши», — буркнула она, но в тот же миг из угла донесся голосок, будто из граммофонной трубы: «Тётя Маргоша всегда давала нам конфетки…»
— Кто здесь? — с неподдельным страхом крикнула Алиса глядя в казалось бы, бесконечную темноту. А в ответ, лишь тишина...
— Неужели показалось? Жуть какая. Странное здесь что-то происходит. — Алиса легла обратно в кровать, накрывшись старым одеялом.
Наутро среди фарфоровых кукол тётиной коллекции Алиса нашла странную — тряпичную, с волосами из конского волоса. В её пустых глазницах копошились чёрные жуки. Запихивая куклу в сундук, Алиса заметила под ним потёртый дневник. На обложке — печать с непонятным зловещим символом.
Страницы дневника пестрели безумными записями:
«3 октября. Сеанс с доской Уиджа. Говорит, что зовут Геннадий. Лжёт. Знаю его истинное имя — Шептун, тот, что в стенах. Требует замену…»
«17 октября. Трещина в подвале выросла на два вершка. Перевязала её красной нитью, освящённой на Радуницу. Помогло ненадолго…»
К вечеру кукла сидела на крышке сундука, её пальцы, налитые свинцом, указывали на дверь подвала.
С каждым днём особняк оживал. Обои шелестели стихами на языке, которого нет в словарях. В разбитых зеркалах мелькали силуэты детей в одежде прошлого века. Алиса начала видеть саму тётю Маргариту — точнее, то, во что она превратилась к концу. В дневнике была зарисовка: старуха с иглами, воткнутыми в веки, сидит в круге из соли, а за её спиной — тень с рогами, как у лося, но изломанными в три колена.
На седьмую ночь свет погас. Алиса спустилась в подвал, держа перед собой зажжённую церковную свечу из тётиных запасов. Стены здесь были испещрены именами:
«Кривошеина Прасковья, 1897»
«ГУщин Артемий, 1932»
«Петрова Маргарита, 2022»
Рядом с последним именем зияла трещина — не просто щель в кладке. Её края пульсировали, как жилы, а внутри что-то переливалось, словно гниющая радуга. Из глубины лизал холод, пахнущий болотной ржавчиной.
— Твоя тётя… умница была… — зашипело из угла. Тень Шептуна вытягивалась по стене, рога цеплялись за балки. — Сорок лет кормила меня страхами соседей… Свиньями, что сами лезли в мои щели… Но её страх кончился…
Алиса рванула к лестнице, но дверь захлопнулась. За спиной трещина захрустела, разрастаясь в паутину. Из неё выползли руки — десятки, сотни, все в браслетах с именами из списка.
— Тётя… забыла сказать… — Шептун обвил её горло ветхой лентой из кос Маргариты. — Чтобы запереть меня… нужно… самому стать стеной…
Утром участковый, вызванный соседями, нашёл особняк пустым. В подвале, среди плесневых имён, алела свежая надпись: «Алиса Громова, 2023». Трещина же теперь напоминала оскал. Из неё торчали прядь русых волос и осколок зеркала, где отражалось лицо Петровой Маргариты — улыбающееся.
P.S. В Чернолесье до сих пор продают открытки с видом на «дом с историей». Только не спрашивайте, почему на всех фото в правом углу — чёрное пятно. Это не дефект плёнки. Оно машет.