03.04.2025
Покинул бренный мир наш земляк, тесинский выходец, доктор филологических наук, профессор в отставке и экс-декан филфака Иркутского госуниверситета Валерий Петрович Даниленко. Горькая весть... пришла от Марины Борисовны Ташлыковой, кандидата филологических наук, доцента, директора Института филологии, иностранных языков и медиакоммуникации ФГБОУ ВО «ИГУ».
Обратимся к исторической справке, подготовленной нами для книги "Тесинские литераторы". Валерий Петрович сорок лет вел дневники. Цитируем тексты из его книги "Мысли из дневника" (СПб.; Алетейя, 2013)
"Мой дневник[1] начинается с 1972 года, когда мне было 22 года. Позади педучилище, армия, поступление в университет. Позади был и тот райский уголок, где по 10 ноября 1949 я родился, – село Тесь Минусинского района Красноярского края.
Мои родители, Пётр Никитьевич (1913–1985) и Серафима Ефимовна (1918– 1981), были сельскими тружениками. Нет нужды рассказывать, какая жизнь выпала на их долю. Мама угробила своё здоровье ещё в войну – когда она грузила тяжёлые камни на Егорьевской горе. У отца была одна профессия –механизатор. Начинал он ещё на колёснике в МТС, а закончил на комбайне. Труженик был поистине великий. Мастером был на все руки. Может быть, самое крепкое воспоминание о нём у меня связано со словами «Надо работать». Он писал их на любой бумажке, которая оказывалась у него под рукой. Он был инвалидом войны. Хромал. Отличался бешеной вспыльчивостью. Никакого начальства не боялся. Без конца ругал бездарное колхозное руководств. Но от него, как правило, переходил к критике высших партийных властей. Он был честнейшим коммунистом. Яростно ненавидел воровство. В одно время был председателем колхоза. Его побаивались. Звали «министром». А нас, трех его сыновей (Виктора, Владимира и меня) «министрятами». Мою единственную сестру – Алю – это прозвище миновало: словообразовательные возможности русского языка подкачали.
С мамой у меня были более доверительные отношения, чем с отцом. Она была поистине добрым, мудрым и добрым человеком. На её долю выпали бесконечные болезни, которые она переносила с терпением великой мученицы. Уже в конце её жизни я ей рассказал о книге Ю.С. Николаева «Голодание ради здоровья». Она не ела целую неделю. Как будто стало легче. Её мучила гипертония. Болели почки и печень. К концу жизни отказали ноги. Самое сильное воспоминание о ней – её слезы. Она плакала, провожая меня каждую неделю в Минусинское педучилище (1965–1969 гг.). Она плакала, когда я уезжал летом 1969 года в Ленинград, чтобы поступить в МГУ на психологический факультет. Она плакала, когда провожала меня в армию осенью 1969 г. Она плакала, когда провожала меня на учёбу в Иркутский университет, а затем и в Московский. Её слезы до сих пор разрывают моё сердце. Но она мужественно переносила разлуку со мной. Я исполнял её заветную мечту – выбраться из деревни. Это можно было сделать только одним способом – учиться. Постоянно говорила мне: «Сынок, ты только учись, только учись…» С тех пор я учусь. Всю жизнь учусь. Сама на всю жизнь мечтала перебраться из деревни в город. Но этой её мечте не довелось сбыться. Вот почему она радовалась за меня: мне удалось выбраться из деревни.
Детство и отрочество у меня были хорошие. Учёба в местной восьмилетке мне давалась легко. Свободного времени у меня было много. Чем я только не занимался! Выпиливал лобзиком, рисовал, учился играть на баяне, даже умудрился смастерить красивую табуретку, но главным моим делом был спорт. Я фанатично бегал, прыгал, подтягивался на турнике, но больше всего занимался гирями и штангой. Настолько успешно, что в армии получил разряд по тяжёлой атлетике и стал чемпионом части по штанге и гиревому спорту в весе до 75 кг.
К работе на нашем огороде я относился как к неприятной трудовой повинности, зато с удовольствием работал на колхозном сенокосе. Я благодарен судьбе, что она позволила мне впитать в себя две культуры – деревенскую и городскую. Я не стал таким фанатом деревенской родины, как, например, Василий Шукшин или Михаил Евдокимов. Но через многие годы разлуки со своей Тесью, я стал все больше и больше ценить стихию моей былой деревенской жизни. Она и до сих пор живёт во мне любовью к нашим деревенским бабам и мужикам, чистой воде в Тубе, к Егорьевской горе, похожий на гигантского кита, к чистому воздуху островов за речкой Тесинкой и ещё к тысячам таких «к».
Даже тогда, когда я учился в педучилище, я не переставал ощущать себя деревенским жителем. Но жизнь стала открываться и с другой, городской, стороны. Я благословлял её во всех её проявлениях – как деревенских, так и городских. Жил по Панглоссу: все, что не делается, к лучшему. Даже теорию придумал: надо испытать в жизни все – не только хорошее, но и плохое. Для полноты ощущений.
На армию мне тоже грех жаловаться. В то время, когда я служил в иркутских Красных казармах, мы не слышали этого поганого слова – дедовщина. Иерархия между салагами и дембелями была, но дедовщины не было. Два года в сержантской школе пролетели как две птицы. Я поступил в 1971 г. в Иркутский государственный университет. С этого времени завёл моду писать дневник, но первая тетрадь пропала. Вот почему начинается с 1972 г. Теперь у меня накопилось ровно пятьдесят дневниковых общих тетрадей. Решил выбрать из них «Мысли из дневника». Чтобы добро не пропадало.
Эта книга – четырнадцатая. Видно, ещё не до конца выговорился. Вот прежние:
1. Эволюция в духовной культуре: свет Прометея (в соавторстве с Л.В. Даниленко). М.: КРАСАНД, 2012
2. Инволюция в духовной культуре: ящик Пандоры. М.:КРАСАНД, 2012
3. Смысл жизни. М.: Флинта: Наука, 2012
4. Мысли из дневника С.П.: Алетейя, 2012
5. Культурно эволюционный подход к филологии. С,П,: Алетейя, 2012
6. Дисциплинарно-методологический подход в лингвистике. С,П,: Алетейя, 2012
7. Функциональная грамматика Вилема Матезиуса. Методологические особенности концепции.М.: ЛИБРОКОМ, 2010
8. Ономасиологическое направление в грамматике. Изд. 3-е испр. М.: ЛИБРОКОМ, 2009
9. Вильгельм фон Гумбольд и неогумбольдтианство. М.: ЛИБРОКОМ, 2010
10. История русского языкознания. Курс лекций (с грифом УМО Министерства образования РФ). М:. Флинта: Наука, 2009
11. Введение в языкознание. Курс лекций (с грифом УМО Министерства образования РФ). М:. Флинта: Наука, 2010
12. Общее языкознание и история языкознания. Курс лекций (с грифом УМО Министерства образования РФ). М:. Флинта: Наука, 2009
13. Методы лингвистического анализа. Курс лекций. М:. Флинта: Наука, 2011
14. Великолепная семёрка Очерки по истории универсального эволюционизма (в работе).
1. 5. 81
Когда-то я думал, что из своей жизни надо делать художественное произведение. Поправочка вышла: не художественное, а научное. Нужно неутомимо творить из себя человека науки. Что значит быть человеком науки? Для человека науки весь мир – объект исследования. Нужно вырабатывать научный взгляд не только на окружающий мир, но и на самого себя. Бороться с лишними эмоциями, отсекать суету, не реагировать на ехидный укол окружающих и т.д,, чтобы по крупицам, лепить из себя, исс-ле-до-ва-те-ля. Как это трудно! Как трудно смотреть на все беспристрастным исследовательским взглядом! На все! Не только в научной работе, но и в жизни вообще. Не только, например, на категорию цели, но и на свою сверхэмоциональность, поощряемую во многом художественной литературой, на придирчивость, сплетни, невежество окружающих людей, на отсутствие у них малейшего интереса к твоей научной работе и т.д. На все! Нужно развить в себе эту труднейшую способность смотреть на любую ситуацию холодно- рациональными научно-исследовательскими глазами. Молодость была художественной, зрелость должна быть научной.
1. 10. 87
· Смотрю на пишущую машинку с начатым текстом. Она для меня как упрёк, как обвинительный приговор моей беспомощности, моей неспособности писать дальше. Она тянет к себе, но мне нечего сказать. Перечитываю предшествующий текст. Умри, Денис, лучше не напишешь! Неужели это я написал? Нет, больше я так никогда не смогу написать!
21. 1. 96
· Из головы не выходит страшная мысль: на смену эволюции в культуре полным ходом идёт инволюция. Об этом свидетельствует как материальная культура (земные ресурсы иссякают, ненасытное потребительство нарастает и т.д.), так и духовная (в религии, науке, искусстве, нравственности, политике – повсюду хаос
1.2.96
· Хорошую книгу я узнаю по волнению в сердце. Такое волнение я испытываю при чтении эволюционистов.
· Я озабочен разорванностью сознания современных людей. Какая наивность! Они озабочены не отсутствием целостной картины мира в их голове, а собственным выживанием. Не до жиру – быть бы живу.
16.3.96
· Учиться –значит все больше и больше углубляться в эволюцию.
29.8.96
· Почему эволюционизм стал светом в моём окне? Только теперь я понимаю, что он зародился во мне задолго до Ф. Энгельса и П. Тейяра де Шардена. В отрочестве идея развития вошла в меня в спортивной форме. Чем только я не занимался! Бегал по деревне на удивление окружающему люду, прыгал и кидал диск в огороде, но главное – тягал гири. Годам к четырнадцами легко толкал две двухпудовки больше десяти раз. С дневников Л.Н. Толстого идея развития приобрела для меня форму духовного самосовершенствования. Спорт и Л.Н. Толстой подготовили благодатную почву для осмысления универсального эволюционизма как мировоззрения, как оно изложено у П. Терьяра де Шардена. Идея эволюции стала для меня определяющей и в науке: я выбрал историю (развитие) философии и языкознания. по истории языкознания я выбрал темы для кандидатской и докторской. Эта идея привела меня к эволюционному пониманию смысла жизни: развивать себя и помогать развиваться другим.
28.10.08
· Студентка 4-го курса после лекции по ОЯ: «Валерий Петрович, где можно купить Вашу последнюю книгу? Я знаю, что она вышла в Москве. У Вас мировая известность. Ваше имя знают во всем мире». Твоими бы устами, девочка, да мёд пить!
30.3.73
· Сижу на научной конференции. Слова, слова, слова… Они зависают в воздухе. Почему? Потому что слушатели, как и докладчики, не примеряют их к собственной персоне. Осуждают, например, быковского Рыбака, но вопроса о том, как ты сам повёл бы себя на его месте, не возникает. Между душой персонажа и душой читателя – пропасть.
31.7.75
· Взял в деревенской библиотеке «Очарованную душу» Ромена Роллана и сходу она меня очаровала. Ещё одна родная душа! Уж сколько раз я себя отождествлял с писателями и их героями, а нет конца и края этим отождествлением. «Что ему книжка последняя скажет, то на душе у него сверху и ляжет» (Н,А. Некрасов). Но отождествление все-таки не было безоглядным. Больше всего его было с Пушкиным, Лермонтовым, Помяловским, Достоевским, Толстым, Чеховым, Мюссе, Флобером, Мопассаном, Ибсеном, а теперь – с Ролланом. Если уж самым безжалостным образом обобщать, то вот главное, что я извлёк из их книг: 1) жизнелюбие (Пушкин, Мюссе); 2) самосовершенствование (Толстой); 3) быть самим собой (Ибсен, Роллан); 4) чужая душа – потёмки (Помяловский, Достоевский); 5) одиночество (Лермонтов, Чехов, Флобер, Мопассан). Кроме Ибсена, все русские и французы.
22.12.88
· Круг нынешнего чтения? «Жизнь и судьба» В. Гроссмана, «Дети Арбата» А. Рыбакова, «Белые одежды» В. Дудинцева, «Зубр» Д. Гранина и т. п. Что их объединяет? Антисоветчина. То же самое и в публицистике – Д. Волкогонов, В. Костиков, С. Андреев и т.п.
10.10.94
· Был на встрече с деятелями русской культуры в доме политпросвещения. В. Г. Распутин (председатель), В.И. Белов, В.Н. Крупин, С.С. Куняев, И.Р. Шафаревич, С.С. Говорухин, Саша Казинцев. Все говорили о том, что Россия спасётся духовным возрождением. От этих душещипательных пророчеств никому не холодно и не жарко. Откуда ей взяться, этой холёной русской духовности?
4.3.96
· Человек – это единство и борьба безверия и веры, истины и лжи, прекрасного и безобразного, добра и зла, справедливости и несправедливости, единения с другими людьми и разобщение с ними и т.д. Чем высший художник, тем больше ему удаётся показать человека как единство и борьбу противоположностей. Больше всего преуспели в этом Ф. М. Достоевский и Л.Н. Толстой. К диалектико-эмоциональному пониманию людей они пришли по преимуществу не благодаря науке, а благодаря наблюдениям за жизнью.
4.1.00
· И.К. Петров учился на филфаке в ИГУ вместе с А. В. Вампиловым. Он мне сказал: «Зилов – это сам Вампилов». Почему этого не понимает Н.С. Тендитник? Зилов для неё сугубо отрицательный герой, а его автор – сугубо положительный. Между тем второй – прототип первого. По мироощущению. Это мироощущение неприкаянного человека. Зилов пополнил длинную галерею неприкаянных героев русской классической литературы, которая началась с пушкинского Онегина и лермонтовского Печорина, а самыми яркими её представителями в первой половине XX века стали Клим Самгин у А. М. Горького и Григорий Мелехов у М. А. Шолохова. Между ними были Обломов у И.А. Гончарова, Рудин, у И.С. Тургенева Молотов, у Н.Г. Помяловского, подпольный человек и Иван Карамазов у Ф. М. Достоевского Андрей Болконский и отец Сергий у Л. Н. Толстого, дядя Ваня у А.П. Чехова и др. Разумеется, они разные. Но их объединяет одно – неприкаянность. Таков и герой фильма Романа Балаяна «Полёты во сне и наяву» по сценарию В. И. Мережко. В университете я писал курсовые работы о Молотове Н. Г. Помяловского и подпольном человеке Ф. М. Достоевского. Что меня к ним потянуло? Неприкаянность. Главный вопрос, который мучит неприкаянного человека, – это вопрос о высоком смысле жизни. Но он его не может найти.
18.7.06
· Лёня Болотников прислал мне прекрасный журнал «Тесинская пастораль. Сельский альманах». Не ожидал, что мне так дорога моя малая родина. Я пережил даже какую-то гордость за неё и за то, что я родился в Теси. Как учительница Татьяна Соболева, прекрасные стихи которой о Теси помещены в журнале. Я увидел также по отрывкам из романа А.К. Болотникова о бомже Шкалике, что его автор – настоящий писатель.
10.7.07
· Получил второй выпуск альманаха «Тесинская пастораль» за 2006 г. от Лёни Болотникова. Какой он молодец! Много ли у нас в России деревень со своим альманахом? Прочитал воспоминания о репрессиях дяди Пети Полещука (старшего брата моей мамы), Веры Ильиничны Пугачевой (старшей сестры Саши Серединой, она до сих пор жива, хотя работала вместе с моей мамой; я её помню) о своих родителях Илье Евсеевиче и матери Шуре (Александре Дмитриевны Нестеренко), детские стихи etc. Здорово! Эти альманахи возвращают меня в моё целеустремленное детство. Они показывают, в какой хорошей деревне я вырос. Она сполна разделила судьбу своей нелепой страны. Дай бог, чтобы Лёня и дальше издавал этот великолепный журнал. Ничего лучшего мировая печать не знала и не узнает!
19.9.11
· Читаю свой дневник за 1977 год и вижу, с каким мучением я делал из себя языковеда. С какой болью я расставался с литературоведением! Это мне, кажется, удалось, но, по правде говоря, в глубине души я всегда чувствовал себя больше философом и культурологом, чем языковедом и литературоведом.
21.4.72
Старый дневник бросил, начиная новый. Из старого нужно взять:
1. если нет своего ума в молодости относясь к жизни по-пушкински в средние лета – по-чеховски, в старости – по-толстовски
2. Любить ради любви. Любовь самоценна.
Моя встреча с певцом Владимиром Макаровым навела меня на мысль, что общение с мудрыми позволяет не замечать знаменитостей.
3. Толстой не знал, откуда берутся те или иные непроизвольные эмоциональные состояния. Зощенко объясняет их условными связями головного мозга, подсознанием.
4. Неприязнь к преподавателю переносится и на ни в чем неповинный предмет, который он ведёт. К. невлюбил Блока, потому что о его поэзии говорил неприятный ему человек.
7.9.72
· Куда ушло то время, когда каждая минута моей жизни была наполнена стремлением к совершенству? Все было интересно: и люди, и книги, и утренний город, и театр, и спорт. Тело было наполнено какой-то фантастической энергией, а душа неизъяснимой поэзией. Каждая минута моей жизни была наполнена гармонией. Куда ушло всё это?
16.7.76
· Тесь. Почти без просыпа спал после третьего курса МГУ целую неделю в сенках. Днём и ночью. Чудеса! Мама меня не тревожила. Видно, тяжело мне Москва далась! Столько пережито! Столько передумано! Столько перечувствовано! Столько перечитано! Столько напланировано! Какую же главную мысль я привёз из неё домой? Жить – это счастье! Но впадать в экстаз ٞ– опасно: можно завязнуть в эмоциях.
25.8.76
· Вернулся из деревни в Москву. Из высотки переселили в новое общежитие на проспекте Вернадского. Нет воды, холодно, неуютно. Переживаю эти житейские неудобства, как принцесса Турандот…
13.12.76
· Диоген, который жил в бочке: «Ищу человека!». Я бы добавил: «Ищу порядочного человека!». Слово «порядочность» вошло в меня благодаря Евдокии Евтихиевне – классному руководителю в педучилище. Теперь вижу, что встретиться с человеком порядочным – подарок судьбы. Из педучилища вынес, кажется, на всю жизнь слова Александры Александровны. Она сказала обо мне: «И жить торопится, и чувствовать спешить» (князь Вяземский. Эпиграф к первой главе «Евгения Онегина».) Как в воду глядела! Она преподавала нам русский язык и литературу и руководила нашим драмкружком. Дело было поставлено на серьёзную ногу. Костюмы брали в минусинском драмтеатре. Со спектаклями ездили по району. Она научила нас орфографии, дикции и раскованности. Минусинское педучилище стало моим первым университетом (не только театр, но и эстрада – пел, например, на концертах нашей агитбригады «А почта с пересадками летит с материка…», баян – играл «Турецкое рондо» Моцарта etc. МГУ – мой второй университет. А ИГУ? напрочь выветрился из памяти, будто его вовсе не бывало! Все дело в силе впечатлений.
6.2.79
· У мамы в большевистской больнице. Чистенькая, бледненькая, слабенькая, с непроизвольно движущимися и похудевшими руками. Нетерпимость ко лжи, природная мудрость, чистоплотность, чувство собственного достоинства, глубина чувств, Любовь к людям – всё это моя мама. Она святая.
13.5.80
· Странный сон о Ларисе. Едем с ней на какой-то машине в какую-то деревню с каким-то парнем… Вдруг все меняется, мы скатываемся с нею по крутой поверхности берега в быструю бурлящую реку… Проснулся от страха в неё свалиться.
· Александра Александровна: «Будет безумие». Оно уже пришло. Не могу жить вдали от неё. Но кто я такой? Бесквартирный люмпен-интеллигент. Разница в возрасте 9 лет. Мне 30, ей –21.
18.5.80
· Судьба моя решена! Если не Лариса, я отказываюсь от семейной жизни. Мы будем с нею жить интересно. Я буду ей помогать.
5.7.80
· ЗАГС. Заявление. Я искал её очень долго. Счастье! Сердце принадлежит одной ей. Лильку и Малю в Минусинске, Олю в Иркутске, Наташу и Алису в Москве я тоже любил, но все они вошли в Ларису. Она их собою поглотила. Не затмила, а именно поглотила, вобрала в себя.
10.7.80
· Кто бы мог подумать, что я люблю эту девочку? Чем она мне так дорога? Любовь – тайна и великая волшебница. С другими все было не так. Здесь нет слов, но есть боль любви.
20.7.80
· Родная моя! Никогда, никогда я не думал, что могу так полюбить. Мы будем вместе всю жизнь. Даже и в мыслях я не изменю тебе. Даже во сне. С тобою начинается моя жизнь. Никого мне больше не надо! Тебя и маму. Люблю тебя. Не стесняюсь тебе об этом сказать. Настоящее чувство бессловесно. Это то чувство, когда слезы выступают на глазах от мыслей о любимом человеке. Да, любовь – всему основа, только в ней спасение.
· Малю до Ларисы я любил больше всех. Она была моей первой любовью, и вот теперь я вижу её Ларисе. Но Лариса – глубже, тоньше, умнее, роднее. Момент тождества есть, но от этого Лариса становится мне ещё дороже и ближе. Был момент тождества между Маоей и Олей, но он быстро улетучился. А с Наташей было раздувание выдуманной мною любви. В этой красивой москвичке была красота, был внешний блеск, но ничего другого она мне не показала. Держала на расстоянии, как и кокетливая хорошенькая Лилька Бехтерева в педучилищные времена. Обе – жажда поэтической любви. Между мной и ими была безответная пропасть. Алиса – особая статья. Тонкая, красивая и умная. Была поэзия, но не было между нами полного единения. Между нами была какая-то невидимая перегородка. Был процесс бесконечного выяснения отношений, бесконечного приглядывания друг к другу, бесконечного прощупывания друг друга, будто мы в магазине товар выбирали.
· Верность – вот основа семейного счастья. От нас только одно требуется – беречь друг друга, беречь наше счастье. Не гоняться за воздушными замками, а служить друг другу.
22.7.80
· Если она придёт 25-го, осталось три дня – среда, четверг, пятница. Как дожить?
24.7.80
· 7-го августа – свадьба.
26.8.80
· Вот и лето прошло. Женат. Счастлив. Но надо браться за работу. Достаточно побездельничать какой-нибудь месяц, чтобы почувствовать отупение и лень.
· Когда ослабляется умственная жизнь, усиливается жизнь эмоциональная.
5 7 81
· Моё чувство к Ларисе, так окрепло, так углубилась, что приобрело какую-то болезненную форму: я до безумия боюсь её потерять
· Как я люблю подсматривать, как Лариса занимается своими делами в нашей комнате! Спокойная, задумчивая. Спасибо тебе, жизнь, что ты дала мне эту милую девочку, эту родную душу.
27 8 81
· Лариса уехала. Вою с тоски, как собака. Как же быстро я разучился жить один! Будто я никогда не жил без неё.
· Лариса – вот то единственное, в чем я не ошибся. Так тяжело без неё. Девочка моя родная.
Ночь на 18 12, 81
· У гроба мамы. Она разговаривает со мной. Рассказывает, как тяжело было умирать. Её мягкие добрые руки. Красные, шерстяное платье, Лицо чистое и похорошевшее. На нём застыла усмешка, Губы сжаты не то от бесконечной боли, не то скорби по ушедшей жизни, не то удивления вот совершившейся несправедливости. Больше ничего не болит. Как она не хотела умирать! Ей казалось, что смерть невозможна. Она мучилась много лет. Перестала ходить, а все-таки жила надеждой пожить ещё. Незадолго до смерти она сказала мужу: «Креста мне не ставьте. Бога нет. Если бы он был, он не мучил бы меня так. Не за что». Мама, у твоего гроба, я клянусь тебе, что я проживу достойную жизнь.
· Лариса простудилась. Я смотрю на неё и вижу в ней продолжение моей мамы. Только она любит меня так же, как мама. Когда мы были с нею в последний раз в Теси, мама полюбила мою девочку. Только все удивлялась её молодости и худобе. Очень её жалела.
21.12.81
· Чем дольше она лежала в гробу, тем больше на её лице выступало страдание. Плакали губы. Будто ей не хотелось уезжать из дома навечно.
· С раннего детства я боялся её смерти. Умерла в 63 года. Мне 32. Как просто исчезает жизнь! Земля – мать. Обыденность смерти. Я ясно вижу, как она лежит под землёю. Я ей рассказываю, как 19 декабря прошли её похороны, Иван Чернов положил гроб на машину головой вперёд. Пришлось переворачивать. Раскричались, будто делом занялись.
22.12.81
· Продолжение ушедшей жизни в других жизнях – вот слабое утешение. Мама продолжает жить во мне. Она будет жить во мне до моего конца. Она – моя нравственная опора. Научила меня жалеть людей. Осуждать людей, презирать, их – легко. Жалеть – трудно. Ужас смерти в однонаправленности общения. Уже три дня прошло, как мама лежит под землёй, а на земле все по-прежнему. По-прежнему политические плебеи расхваливают Л.И. Брежнева. По-прежнему идёт жизнь. Только без мамы. Как всё просто! Но не для меня. Я живу почти с физическим ощущением смерти, её близости, её реальности.
2.1.82
· Никак не могу привыкнуть к мысли, что никогда больше не увижу маму живой. Перед смертью беспомощно любая логика – будь она хоть формальной, хоть диалектической.
29.1.82
· Лариса уехала к матери. Очень одиноко. Все время передо мной её глаза – глаза страдалицы. Цель – делать её счастливой. Время не разъединяет нас. Она становится для меня все дороже и дороже. Нравственно она чище, лучше меня.
8.8.82
· Лариса и научное творчество – вот два главных смысла жизни, два моих сокровища.
· Моя жизнь с Ларисой идет по пути всё большего и большего единения
8.8.82
· В детские годы я был больше предоставлен себе, чем кому-либо. Нельзя сказать, что родители (особенно это относится к маме), были невнимательны ко мне, но в крестьянской семье вообще очень редко можно найти то непрестанное, порой назойливое внимание к детям со стороны родителей, которое сплошь и рядом встречается в городских семьях. Очевидно, поэтому во мне до сих пор живёт убеждение, что принцип Л. Н. Толстого о том, что к детям нужно относиться как к взрослым, мне кажется совершенно справедливым. Разумеется, роль взрослых нельзя недооценивать, но эта роль должна быть направляющей, незаметной, не ущемляющей инициативы самого ребёнка.
· Я часто себя спрашиваю, почему я чувствовал себя белой вороной не только в школе, но и в педучилище, армии, в университете. В голову приходило много объяснений. Чаще всего приходила мысль, что все дело в моём тонкой коже. В моей сверхчувствительной нервной организации всю жизнь страдал от грубости окружающих, от их твердолобости, от их толстокожести. От временами наступающей элитарности, отчуждённости от людей меня спасали мама и Л.Н. Толстой. Теперь мне даже странным кажется, что когда-то я жил без дневников Л.Н. Толстого. Мне подарили их в педучилище. Помню, как Саша Середина мне сказала спустя несколько лет: «Ты все планируешь!». Этим самым планирования я стал заниматься ещё в детстве. То я планировал стать художником-живописцем, то великим тяжелоатлетом, то первоклассным шахматистом, то прекрасным баянистом и т.д. Свои планы и осуществлял с завидным упорством. Во многом преуспел. Работал в пионерском лагере художником-оформителем, по книге «Как стать сильным» в течение нескольких лет занимался гирями, зимою обливался в холодной бане ледяной водой, добился разряда по штанге в армии, стал чемпионом части, по штанге и гирям, хорошо бегал на короткие дистанции, прыгал в длину etc. Это увлечение спортом было настолько сильным, что я и в педучилище-то пошёл учиться главным образом потому, что профессия учителя, мне казалась более всего подходящей для спорта.
· О Минусинском педучилище я всегда вспоминаю с благодарностью. У нас были замечательные учителя. Но дело не только в этом, а ещё и в том, что в училище была прекрасно поставлена внеклассная работа. Я не только пел со сцены, но играл серьёзные роли в спектаклях (например, Прохора Громова в горьковской «Вассе Железновой»), играл на баяне «Танец с саблями» Хачатуряна. Особенно вдохновенным было моё выступление на одном из вечеров в роли А.С. Пушкина – с театральным гримом, париком, костюмом, пьедесталол. Даже дух захватывало, когда я произносил: «Здравствуй, племя младое, незнакомое…». Все было по первому классу, но только страшно боялся, что отвалится мой приклеенный нос. Обошлось.
· Положение юношей в педучилищах особое. Их мало. «Нас было мало на чёлне…»: Гусельников, Загайнов, Курбатов, Акулов… Вот почему они все время под строгим контролем со стороны девичьей камарильи. Успех на сцене, моя непокладистая натура, болезненное самолюбие, внутренняя обособленность и т.п. поставили меня на особо заметное положение среди наших девиц. Они были неутомимы в своём желании меня перевоспитать. Появилось чувство затравленности и одиночества, которое, слава богу, со временем стёрлось. Педучилище осталось в памяти чуть ли не как самый светлый, самый радостный период моей жизни.
· Конфликт с девчонками в педучилище пошёл мне на пользу. Он загонял меня в себя, служила основой для поиска его причин, от общения с ними я уходил к общению с Пушкиным, Лермонтовым, Достоевским, но главное – с Толстым. Дневники Л,Н. Толстого стали моей настольной книгой. Я находил в нём духовную поддержку, но, главное, они вселяли в меня смысл жизни – самосовершенствование.
· До педучилища художественной литературы я читал очень мало. В основном я читал Дж. Лондона, Ж. Верна, В. Скотта и т.под. писателей, а против книг, которые мы изучали в школе, у меня сложилось сильное предубеждение. Все дело в том, что их заставляли (!) читать. Отсюда внутреннее сопротивление. А в педучилище я стал читать не из-под читательской палки, потянулся к классике из желания единения с её творцами. Его не было с окружающими. Спасибо однокурсницам: они меня загнали в русскую классическую литературу, в дневники Л.Н. Толстого и в сборник афоризмов «Умное слово». Две последние книги они мне и подарили. Они формировали мой дух. Афоризмами я себя напичкал настолько, что чуть ли не на каждый случай имел про запас мудрое изречение. Например, такое» «Мы живём в пустыне, никто никого не понимает» (Г. Флобер). Но был другой результат – отчуждение от окружающих. Между тем потребность единения была умопомрачительной. Я искал любви.
· Потребность любви жила во мне с детства. Как в широком общечеловеческом смысле, так и в узком. Ещё в первом классе я выделил Тасю Протасову, потом появилась Саша Середина, а в педучилище – Лилька Бехтерева. Все они были хорошенькие. От них веяло красотой поэзии, радостью, счастьем. Но мои чувства к ним остались безответными. Но в 18 лет пришла первая взаимная любовь – с Малей. Она была на четыре года старше меня. У неё было двое близнецов двух-трех лет Она была учительница начальных классов. Я встретился с ней летом 1968 года в пионерском лагере «Геолог», где я был сначала вожатым, а потом художником-оформителем, а она – воспитательницей.
· Маля была красавицей. Но она была ещё и умной, обаятельной женщиной. Её лукаво-надменные глаза, её фигура, голос, энергичность, юмор излучали на мне целую бездну очарования. Я оказался на седьмом небе. Увы, это лето уже никогда в будущем не повторилось. Это было лето, наполненное ежеминутной поэзией любви, ежеминутным счастьем, ежеминутным внутренним светом. Она жила со своим пьяницей-мужем. Только со мной, как она говорила, она впервые почувствовала себя женщиной. В ней проснулись неиссякаемая, неутолимая страсть. Взаимная. Нам хватало 3-4 часов сна, чтобы днём чувствовать себя великолепно, бодро, легко, весело. Поистине любовь творит чудеса! После этого лета нам приходилось встречаться урывками. Моя связь с Малой стала известна Евдокии Евтихниевне, классному руководителю. Она утихомирила мою страсть. Я относился к её поучениям с насмешкой. «Ты понимаешь, что это такое поднять на ноги двух чужих детей?», – вопрошала она. Я молчал. Понимал, что вопрос риторический.
· Последний, четвертый курс был, пожалуй, самым лёгким, самым светлым из всех. Надо мной сияло поэтическое солнце ушедшего лета. Казалось, все впереди. Душа была наполнена неиссякаемой верой в счастливое будущее. Даже то, что я провалился на вступительных экзаменах в ЛГУ летом 1969 года (поступал на психологический факультет, меня не очень образумило. Впереди сиял свет разнообразной, энергичной, радостной жизни. Казалось, я уже вступил в неё. Проработав два месяца в минусинском интернате №8 учителем рисования, я оказался в Иркутске – сюда меня привёл армейский призыв. Я – курсант сержантской школы в Красных казармах.
11.5.85
· Вчера умер мой отец. 71 год. Пророчество гадалки о том, что он проживёт 71 год сбылось. Когда он попросил выслать фотографию Арсения, у меня ёкнуло сердце. Он думал о смерти! Теперь у меня нет ни матери, ни отца. Эта боль останется в душе до гробовой доски. А ведь они могли бы ещё жить да жить! Пропади все пропадом! Смерть все обесценивает.
16.5.85
· Опускают гроб в могилу. Кен Прокудин» «Встречай, Серафима Ефимовна Петра Никитьевича». Генка Полищук умудрился открыть гроб мамы. Прошло больше трех лет, как её похоронили. «Что увидел?», «Лежит. Только плесенью покрылась». Он умер на второй день после дня Победы. Получил очередную медаль («За 40-летие со дня Победы»), Днём работал на огороде. Стало плохо с сердцем. Внучка (4 года) побежала за матерью. Прибежали. Сполз с кровати. Судороги. Умер минут через двадцать. Хоронили со знаменем колхоза. Ветеран войны, коммунист, ветеран труда, почётный колхозник. Речь парторга. Некролог в районной газете. «На семьдесят втором году жизни…».
12.8.04
· Были в Теси с 26 июля по 10 августа. Масса впечатлений. Это уже другая Тесь. Разрослась до неузнаваемости. Главное чувство от встречи с нею –размягчённость души. Как будто возвратился в счастливые годы детства юности, когда были живы родители, а жизнь казалась такой прекрасной. Тут и ностальгия по прошлому, которое не возвратишь. Тут и радость близости к прекрасной тесинской природе… Сможем ли ещё когда-нибудь побывать в родной моей деревне?
5.11.10
· С моей смертью забудутся и мои книги. Никто и спасибо не скажет, а я так для вас старался! Мама меня научила – быть старательным. Но я не сумел расставить акценты. Стараться нужно было в первую очередь для тебя, а не для людей. Горе одолеет, никто не пригреет. Просветительство – вот моя главная движущая сила в моих издательских делах. Но я хорошо усвоил, что моё просветительство – капля в море. У меня есть оправдание: я сделал все, что мог. Даже больше – жертвуя своим вниманием к тебе. Так что я упрекаю себя за не за старательность в науке, а за чрезмерное рвение в ней, которое не позволило мне дать тебе то, что я мог тебе дать.
30.9.11
· Делаю выписки для «Мыслей из дневника» и спрашиваю себя: зачем я собирался издавать эту книгу? Может быть, моя жизнь послужит для кого-то уроком?.."
[1] В. П. Даниленко Мысли из дневника. Санкт-Петербург. Алетейя, 2013