Любовь — не всегда счастье. Иногда она обрывается, оставляя за собой лишь пепел, и ты не понимаешь, как ты оказался в пустоте, которую когда-то заполняла вера.
Глава 1: Не той дорогой, по которой шел я
— Ты разве не видишь, что я убиваю себя? — слова вырывались, как камни, катящиеся вниз по обрыву. Я едва держался, чтобы не сорваться. В груди бешено колотилось сердце, и в этот момент я чувствовал, как оно разрывается. Как она разрывает меня.
Она стояла передо мной — просто стояла, будто я для нее не существую. Ее лицо — холодная глина. Глаза — пустота. Я смотрел в них, и меня не было. Там не было никого.
Я — тот, кто когда-то любил ее. Тот, кто наивно верил, что она меня тоже любит. Но что я вижу теперь? Это не она. Это не та, которую я знал. Где она? Где все, что когда-то значило нечто?
— Я не вижу, — ее голос был тихим, безжизненным, как пустая комната. — Ты всегда все усложняешь.
Я хотел ответить, но не мог. В груди — пустота, а вокруг меня — этот кошмар. Зал, полный людей, как муравейник, где все еще кажется нормальным, но это не так. Все кричит, все рушится, а я — в центре этого, как в ловушке.
— Почему? — я сказал это с таким отчаянием, что даже сам не понял, как эти слова вырвались. Почему ты это сделала? Почему я все еще стою здесь, а не в другом месте? Почему я не могу уйти, не могу взять и просто... исчезнуть?
Она пожала плечами. Этот жест был убийственным. Как если бы мне отрезали что-то важное, и она просто пожала плечами, как будто не было ничего, что стоило бы обсуждать.
— Что почему? Почему ты убиваешь себя? Ты сам это выбрал, — сказала она, и ее слова были как плеск холодной воды в лицо. Прямо в сердце.
Я стоял, не веря своим ушам. Что за черт? Я что, не живой? Ты видишь меня? Ты слышишь меня? Почему я снова и снова пытаюсь что-то из себя вытянуть? Это не любовь. Это ложь. Это все ложь.
Ее взгляд был пуст. Ее слова — холодные. Она была пустотой, и я понимал, что ее пустота поглотит меня. У меня не было сил больше ничего объяснять, потому что я уже не понимал, что мне делать. Все исчезло.
Вместо ответа я посмотрел на нее. И в этот момент понял, что я больше не существую для нее. И для себя. Мы оба исчезли. Мы оба давно исчезли. Мы просто не заметили.
Глава 2: Убитая тень любви
Как я оказался здесь? Как? Как я оказался в этом аду? Все эти люди, все эти костюмы, улыбки… они не для меня. Все, что раньше было моим, стало чуждым. Я стою здесь, но я не здесь. Как же я до этого дошел? Когда я впервые почувствовал, что теряю себя? Не помню. Но вот — я в этом зале. Эти платья. Эти фальшивые, насквозь липкие взгляды. И я. Я тут, как мертвая тень. Я стал тенью. Просто тенью.
Аннабель. Да, она могла бы стать всем. Я гордился ею. Горжусь. Но когда это начало рассыпаться? Когда я потерял ее? Или она потеряла меня? Я не знаю. Я знал только одно — она была идеалом. Я строил ее в своей голове. Но что скрывалось за этим лицом? Пустые глаза. Они не смотрят. Они не видят. Я не знал, что она — это не я. Она не для меня. И в тот момент, когда я понял это, все внутри меня рухнуло. Я был мертв. Нет, я был мертв давно.
— О, Локсмер, как ты красив! — ее голос. Липкий, сладкий. Я почувствовал, как он забивает мне дыхание. Я не заметил, как она подошла. Она всегда была рядом. Но почему мне кажется, что ее присутствие отравляет воздух?
— Сюзанна, — я произнес ее имя, но оно вырвалось из меня, как отравленная стрела. — Не слишком ли ты обольщаешься? Это празднество… оно не для меня.
Она смеялась, этот смех был как нож в сердце. Она покачала головой. Не обижалась. Нет. Она презирала меня. Это не было просто презрением. Это было нечто большее. Желание. Лишь одно желание. Узнать, как далеко я готов зайти в своей слабости. Как глубоко я готов провалиться в эту яму, в этот омут, который я сам себе вырыл.
— Что ты, Локсмер, — ее голос был смехом, который ты не хочешь слышать. Смех, который пробивает тебе сердце. — Ты сам себе строишь эти стены. Ты сам выбрал.
Что выбрать? Что выбрать, когда тебя поглощает пустота? Она права. Я сам выбрал. Сначала молчание. Потом — отступление. И вот теперь, в этом зале, я снова стою с этим лицом, с этим фальшивым смехом, с этим запахом обмана. Я был частью этой игры. Я стал ее тенью. Я — ее тень. Все, что я когда-то любил, все, что я когда-то знал, исчезло. Аннабель исчезла. Я исчез.
Она стояла. В стороне. Она не сказала ничего. Или, может, не могла? Или, может, не хотела? Я знал. Я знал, что она больше не могла ничего для меня сделать. Я больше не был живым. Я был пустым. Я был ее тенью.
Глава 3: Когда молчание нарушается
Он вошел. И в тот момент все будто замерло. Я стоял, как в бездействующей тени, а вокруг меня — люди, залы, свет, музыка — все это стало нечетким, как в дурном сне. Его появление было как удар грома — не вовремя, не там, где надо. И все стало тяжелым. Нереальным.
Мистер Хэмптон. Я почувствовал его взгляд до того, как он вошел. Черт! Я знал. Я всегда знал, что он появится, как только начнется этот ад. Почему? Почему он именно сейчас? Почему именно здесь?
Он шагал ко мне. Тяжело. Каждое его движение звучало, как удар. Я не мог оторвать глаз. Он приближался. А я не знал, что делать. Внезапно я стал маленьким. Сильно маленьким. Забытым.
— Я знал, что ты будешь здесь, Локсмер, — его слова, как пламя, обжигали мою кожу. Прошили меня насквозь, оставив ожог. Я только и мог — молчать. Но что это было за молчание? Это было молчание не от силы, а от ужаса. Я не знал, что ему ответить. Не знал, как ему сказать, что все — не так. Что я больше не тот. Что я не могу стоять здесь, перед ним, как прежде.
— Хэмптон, ты почему пришел? — я еле выдавил из себя эти слова. И они… они не звучали. Не было в них силы. Это не было вопросом. Это был крик. Но я не мог кричать. Я не мог.
Он усмехнулся. Легкая усмешка, как нож, что не видишь, пока не ощущаешь, как он вонзается.
— Это место не твое, — сказал он, как бы подшучивая. Как будто я не знал. Как будто я сам не понимал. Усмешка эта… она не была просто насмешкой. Это был приговор. А я стоял, как окаменевший. Тот, кто уже не способен двигаться.
Он продолжал. И его голос был все громче, ярче, как раскаты грома в груди.
— Но, похоже, все мы здесь ради чего-то большего. Ты этого не понимаешь, Локсмер. Ты даже не видишь. Ты закрыт. Ты не видишь, что происходит.
Я снова почувствовал, как все вокруг меня начинает рушиться. Он был прав. Он был прав во всем. Все, что я выстроил, все эти года, все эти мечты — они стали пустыми. Лжесвет. Все стало ложью. Я был в ловушке, и он знал это. Я знал это. Но не знал, как освободиться.
— Хэмптон, не начинай, — я пытался прекратить этот поток. Но его слова были не остановить. Он был как шторм. Он был внутри меня, в моей голове, в моем теле. Я не мог дышать.
— А что если я скажу, что Аннабель не так невинна, как ты думаешь? — его слова. Это было не просто откровение. Это был удар. Это был порыв ветра, который рушит все, что ты строил. И я почувствовал, как что-то во мне ломается. Все — ломается.
Я стоял. Я не знал, что сказать. И не мог. Я был пустым. Я не мог дышать. Он сказал это. Он сказал то, чего я боялся. Аннабель… она не такая, как я думал. Это все рушилось. Это была правда, которую я не мог вынести. Он разрушил все. Это был конец.
Я не знал, как двигаться. Я не знал, как смотреть на нее. На него. На себя. Я стоял, весь сжимающийся, без единого ответа. Все. Все исчезло. Все рухнуло. Я был сломлен.
Глава 4: Виновен ли я
Я стоял, как мертвый. Виновна ли она? Нет. Черт, она не могла быть! Не могла… Но почему? Почему я вдруг сомневаюсь? Это все не так. Я не могу в это поверить. Не могу. Но почему тогда в груди так пусто? Почему мне так холодно? Почему каждый удар сердца — как последняя капля, падающая в бездну?
Я был слаб. Слаб, как никогда. Почему я позволил этому случиться? Почему позволил этим людям, этим лицам, этим словам разрушить все, что я когда-то знал? Что я когда-то любил? Хэмптон стоял там, и его глаза жгли меня. Этот взгляд — он… он меня съедал. Сжигал, как огонь, но не от того, что я видел в нем врага. Нет. Это был огонь стыда. Моего стыда.
Почему я не мог ничего сказать? Почему не мог ответить? Почему? Я молчал, как тот, кто не заслуживает слова. Он смотрел на меня, и я не мог двинуться. Как будто его взгляд привязал меня к земле. Я был пустой оболочкой.
И вот она. Аннабель. Я все время смотрел на нее, пытался понять. Когда она стала такой? Когда ее глаза стали такими холодными? Я знал, что потерял ее. Я знал. Но, черт возьми, я так не хотел это знать. Я не хотел. Почему мне не разрешили быть слепым, хотя бы немного?
— Ты не понимаешь, — сказала она. Это было так спокойно. Тихо. Она не кричала. Она не требовала ничего. Но эти слова… они вонзились в меня, как нож, вонзающийся в тело, где раньше был пульс. — Ты всегда думал, что я буду такой, как ты хочешь. Но я другая. Ты не сможешь меня изменить.
Она говорила так, будто это был просто факт. Как будто это было очевидно. И в ее голосе не было ни сожаления, ни вины. Только отстраненность. Холодная, сжимающая меня с каждой секундой. И я не знал, что делать с этим. Я не знал, как дышать. Почему она так легко сказала это? Почему это так просто для нее? Почему это разрушение стало ее правом?
Моя рука дрожала. Ноги подкашивались. Я не знал, где я. Я не знал, кто я. Я был пуст. Я был лишен всего, чем жил. И чем больше я пытался держаться, тем больше ломался. Все, что я выстроил, весь этот мир… они все были иллюзией. Мечтой, которую я сам себе продал.
Я виновен. Виновен в том, что не видел, не слышал, не чувствовал. Виновен, что не захотел увидеть правду раньше. Виновен, что не остановил ее. Виновен в том, что, возможно, и сам стал частью этой лжи. Я виновен, потому что потерял ее. И потому что теперь не знаю, что мне с этим делать. Я потерял ее. Потерял себя. И теперь я стою, и мир рушится, а я ничего не могу изменить.
Глава 5: Смерть любви
Смерть на свадьбе. Да, на свадьбе! Как это вообще возможно? Как я мог оказаться здесь? В собственном доме. Среди своих людей. Смех, бокалы, угощения — все как обычно. Но я был не здесь. Я был там, в этом пустом, безжизненном месте внутри себя, где все уже умерло.
Скорее, это не смерть. Это — гибель. Это не тихий уход, это — крик, удар, безнадежность, которая грохочет в твоей груди, заставляя каждый вдох становиться болью. Я понимал: это не просто момент. Это все. Любовь. Брак. Все, что я строил, что строила она. Оно не стоит ничего. Оно не выдержало.
Что это было? Где был тот огонь, та сила, ради которой я дышал? Я думал, что любовь будет мощной, почти всесильной. Я верил, что ее можно хватить, закрыть в кулаке, держать крепко. Но оказалось, что она — хрупкая. Как стекло. И вот, когда я пытался ее удержать, она просто треснула. Слышишь? Стук. Треск. Вот так все исчезло. Точно. Без возврата. Я не знал, что делать.
Я стоял среди этих лиц, среди этих людей, а они не видели, что происходит со мной. Смех, музыка, разговоры. Я был просто тенью среди этих ярких, живых фигур. В глазах не было смысла. В их словах не было правды. И я почувствовал, как умирает внутри меня вся эта жизнь, вся эта иллюзия. Они все еще верили, что это праздник. Я — нет.
Когда я понял это, мне захотелось крикнуть. Но нет. Я молчал. Потому что не было смысла. Молчание было единственным, что оставалось. Смерть. Внутренняя смерть. Не на глазах у всех. Это была моя личная смерть. В тот момент, когда я понял, что мы с Аннабель больше не можем вернуться туда. В тот момент, когда я осознал, что мы погибли вместе.
Это не был момент прощания. Нет. Это был момент исчезновения. Мы были здесь, а теперь нас нет. Мы были живыми, а теперь мы — пустые. Это не просто конец. Это полный, абсолютный конец. Я не могу найти слов. Я не могу найти силы. Я стою и понимаю, что все, что я думал, — это ложь. Вся эта любовь была обманом.
В какой-то момент я поймал себя на том, что больше не чувствую. Я пуст. Я не знаю, кто я. Я не знаю, что чувствую. Это все не имеет значения. И это страшно. Это невыносимо. Моя смерть не была тихой, но и не была шумной. Она была холодной, безжалостной, как камень, который медленно падает на тебя с высоты. И ты не успеваешь пошевелиться.
Смерть любви? Нет, это не так. Это смерть нас. Нас обоих. Я и Аннабель. Мы мертвы, но не похоронены. Мы остаемся среди всех этих людей, среди всего этого веселья, но нас нет. Все исчезло. И я не могу с этим жить. Не могу. Но приходится. Придется жить с этим до конца.
Глава 6: Цена счастья
Смерть. Не просто смерть любви. Это было разрушение. Все, что я строил, все, что казалось таким важным, — развалилось в один миг. Я сидел среди всех этих людей, среди пустых лиц и фальшивых разговоров, и чувствовал, как из меня вытекает жизнь. Аннабель ушла. И я даже не знал, как мне на это реагировать. Я не искал ее. Зачем? Чтобы вернуть то, что уже мертво? Я даже не знал, что ищу в этом доме, полном лицемерия. Что я мог бы вернуть? Все было утрачено. И я был первым, кто это осознал.
Но все повторяется. Эти залы, эти голоса, все эти праздники, торжества, где всем весело, где все должно быть на своих местах… Где я не на своем. Мне больно. И я не знал, что боль может быть такой густой, такой тяжелой, что каждый шаг становится как тяжелая гиря на твоих ногах. Тишина. Внутри. Я не могу больше верить в счастье. Это ложь. Оно сыпется, как песок, из пальцев. Я его искал, я его ждал, но оно от меня ускользало. И вот, я стою перед пустотой. Это не то, о чем я мечтал.
Я все чаще задавался вопросом: какая цена счастья? И почему я заплатил такую высокую цену? Это не просто деньги. Это не просто выбор. Это что-то большее. Это была душа. Моя. И теперь она пуста. Я был сломлен. И не знал, что делать с этим. Это не был конец. Это была другая форма существования. Но я не знал, как с этим жить.
Финал. Он пришел незаметно. Тихо. Как если бы свет потух, а я стоял в темноте, не зная, как дальше двигаться. Я пытался сказать себе, что это не конец. Но не мог. Все затмило меня, как дым. Смешанный с болью. Со стыдом. Со страхом. Я не знаю, сколько времени прошло. Я не знаю, что чувствую. Я даже не понимаю, почему я все еще здесь. Я не верю в людей. Я не верю в слова. Я не верю в будущее.
Я иду. Просто иду. Без целей. Без желания. Без чего-либо, что могло бы меня удержать. Я не понимаю, зачем. Просто шагаю вперед, чтобы не стоять на месте. Чтобы не раствориться в пустоте, которая охватила меня. Я иду, но не знаю, к чему. Может, к свету. Может, в темноту. Может, ко всему, что я потерял. Может, я потерял все. Я не верю, что это возможно, но в глубине души понимаю: я потерял. И я останусь один. Даже если буду идти, даже если буду искать — я буду один. В этой пустоте. С этим ощущением, что это не жизнь. Это не конец. Это что-то среднее. И, возможно, я не смогу выйти из этого.