Глава 1. Начало
Глава 10. "Здесь все говорят по-русски!"
Форштевень «Композитора Бородина» свободно рассекал легкую волну в юго-восточной части Средиземного моря. Мы проходили мимо Ливии и Египта в хорошую погоду, когда высоко стояло теплое солнце и поддувал слабый ветерок. Продолжался «бархатный сезон», как в Крыму, когда хочется плескаться и нежиться в морских волнах. В такую погоду в этих широтах капитаны обычно выбирают безопасное место, чтобы лечь в дрейф, командуют «стоп машина!», спускают шлюпку на воду и дают экипажу накупаться вволю.
Но капитану Постникову в этом необычном рейсе было не до купания, а команда и не обращалась к нему с такой просьбой. К этому моменту всем, включая матросов, стало абсолютно ясно, что мирное судно везет военный груз по опасному маршруту. Радио и телевидение нередко сообщали о захватах беззащитных торговых судов пиратскими бандами на выходе из Красного моря. Нам туда меньше пяти суток хода. Можно было бы надеяться проскочить как-то потихоньку этот район, но мы понимали, что о зеленых ящиках с клеймом «Техсервис» в грузовом трюме известно слишком многим из тех, кому не следовало бы. Общее настроение экипажа на тот момент можно назвать мрачной решимостью.
Оставалась, правда, надежда, что родной военно-морской флот не подведет и пришлет в помощь своих спецназовцев. С ними было бы спокойнее лезть в западню. Надежда оправдалась, военные моряки слово свое сдержали. В международных водах перед точкой поворота на Порт-Саид наше судно кто-то вызвал по-русски на частотах дежурного радиоприема. Постников ответил на вызов и шепнул мне, что с нами связался российский военный корабль и запросил координаты рандеву. Корабль шел из Севастополя и находился немного севернее нас.
Через полтора часа в бинокли мы разглядели плавбазу подводных лодок, не спеша «гребущую» в нашем направлении. Не было большим секретом то, что в сирийском порту Латакия на постоянном базировании находится одна из российских плавбаз. Видимо, флотское командование на этот месяц назначило им смену, это судно шло на стоянку в Сирию, а заодно получило задачу посодействовать «Композитору Бородину» в трудный момент его биографии.
В назначенном месте оба судна пошли самым малым ходом, расстояние между ними сократилось до двух кабельтовых. Командир плавбазы сообщил, что в его экипаже есть два человека, которым необходимо перейти к нам. Встать борт к борту на волне не получится, потому что плавбаза размерами больше «Бородина», может навалиться и повредить судно. Придется пересаживать людей на шлюпке. При этом офицер пожаловался, что у него на корабле возникли проблемы со спуском шлюпки, поэтому он рассчитывает на помощь с «Бородина». Юрий Александрович по радио ответил «Добро, спускаем вельбот», а выключив приемник, разразился витиеватым матюком в адрес командира плавбазы и его подчиненных.
– Вот орлы морские, вечно у них не понос, так золотуха! Ну, что такое, шлюпку не спустить?! Это в спокойную-то погоду! Чему их там учат?! Ладно, хрен с ними, готовим вельбот по левому борту…
По внутренней связи он вызвал старшего механика и второго штурмана и распорядился спустить вельбот на воду. По совести сказать, и на «Бородине» спуск спасательного плавсредства на воду не прошел так гладко, как бы хотелось. Сначала механизм спуска капризничал, потом движок вельбота не заводился. Капитан шумел на «деда», что тот позорит в глазах военных моряков лучшее петербургское судно. В конце концов, дело пошло на лад, и вельбот со штатной спасательной командой отправился к высокому борту плавбазы, которая была выкрашена, как все корабли ВМФ в шаровый цвет.
В открытые иллюминаторы ходовой рубки было хорошо видно, как наши подошли и затабанили (здесь дали задний ход для остановки) возле спущенного штормтрапа. По нему сноровисто спустились один за другим два человека и нырнули в люк вельбота, который, не мешкая, развернулся, пыхнул сизым дымком выхлопа и пошел в обратную сторону. Через двадцать минут его на талях уже поднимали на борт «Композитора Бородина». Капитан пошел лично поприветствовать долгожданных гостей у себя на судне.
Из вельбота на шлюпочную палубу, выбрались два высоких плечистых молодых человека в возрасте около тридцати лет, одетых в спортивные костюмы. В руках оба держали по увесистой черной сумке. Парни с интересом огляделись и подошли к вышедшему навстречу капитану. Приветливо улыбаясь, они представились:
– Капитан-лейтенант Беляков!
– Капитан-лейтенант Ушаков! Прибыли к вам на усиление!
Юрий Александрович в свою очередь представился и поинтересовался:
– Зовут-то вас как?
– Николай, Анатолий!
– Ну, что Коля и Толя, добро пожаловать! Знакомьтесь с новым местом службы. Боцман, отведи офицеров в каюту. Он, между прочим, ваш бывший коллега – боец спецназа Балтфлота.
– Главный старшина запаса Хозин, срочную служил в Парусном, – доложил офицерам наш боцман.
– Ну, вот, нас уже трое. Правда, мы – черноморцы, – откликнулся Беляков, он был старшим группы.
– Товарищи офицеры, как разместитесь – прошу ко мне, так сказать, для более тесного знакомства, – завершил разговор Постников.
Через полчаса в каюте капитана за столом чинно сидели наши гости, мы с капитаном, «дед» с «чифом», да начальник радиостанции – то есть весь судовой «бомонд». Капитан провозгласил тост за знакомство. Все выпили и закусили, а потом попросили Колю и Толю рассказать, что можно, о себе. Так полагается по флотской традиции, ведь в экипаже все живут бок о бок и хорошо знают друг друга. И в трудную минуту на судне действует принцип «один за всех и все за одного», как у легендарных мушкетеров.
Старожилы кратко представились, кто есть кто, кто откуда. Пришел черед вновь прибывших. Николай Беляков по флотской специальности был штурманом, но после окончания военно-морского училища в Санкт-Петербурге распределился служить не на корабль, а в часть спецназа Черноморского флота. «По блату», как он выразился в шутку, – его батя с молодости дружил с командиром той части. Вот и решили между собой два капитана 1 ранга, что богатырю Николаю самое место среди тех, кого называют «фрогмэн», «человек-лягушка», то есть бойцов спецназа ВМФ. О жизненной метаморфозе, в результате которой вместо размеренной службы на корабле судьба уготовила сплошное беспокойство, Беляков-младший ни разу не пожалел. Да, и в море приходилось находиться подолгу: за его плечами четыре длительные боевые службы в Средиземном море и в Атлантике.
Другой богатырь, Анатолий Ушаков, учился в Рязанском воздушно-десантном училище, а перед получением лейтенантских погон подал рапорт о направлении в спецназ ВМФ, потому что кроме воздушного океана его манили дали океана Мирового. Видимо, его звала славная морская фамилия. Начальство удовлетворило необычную просьбу, и на строевом плацу при выпуске из училища рядом с однокашниками в голубых беретах он стоял в черном. Попал в ту же часть, что и Беляков, только годом позже. У него на счету одна командировка в Чечню и две океанские боевые службы.
Повеселевший «дед» без дипломатических условностей прямо спросил офицеров, есть ли у них боевые награды. Коля утвердительно кивнул и ответил за двоих: у него медаль «За отвагу», а у товарища – Орден Мужества. При этом парни скромно умолчали, за что получили награды. А остальные, сидевшие за столом, понимали, что спецназовцам такие вопросы не задают, раз они сами помалкивают.
После первого знакомства собравшиеся еще посидели за столом, поговорили, повспоминали что-то из жизни, а потом разошлись по каютам, оставив деловые вопросы на завтра.
Пожимая руки офицерам, Юрий Александрович сказал:
– С сегодняшнего дня ваш юридический статус меняется, будете теперь пассажирами теплохода «Композитор Бородин». Так и внесем вас в Судовую роль.
– Пассажирами специального назначения, – добавил я, и все рассмеялись.
Утром Коля с Толей и мы с капитаном закрылись в капитанской каюте для обсуждения сложившейся ситуации и выработки общего плана действий. Беляков с первых слов ошеломил нас преотвратительной новостью. Перед убытием в командировку офицеры прошли инструктаж у начальника разведки Черноморского флота. Севастопольский контр-адмирал велел сообщить капитану Постникову, что, по имеющимся сведениям, судовым грузом «Композитора Бородина» заинтересовалась американская разведка.
– Час от часу не легче, – угрюмо произнес Юрий Александрович. – Уже и «церэушники» про нас знают. Попали мы в переплет. Эти ребята будут посерьезнее пиратов, если заварят какую-нибудь кашу, расхлебывать тяжело придется!
В ответ все только развели руками. Наша тревога усилилась, хотя вслух об этом никто говорить не стал. Дальше речь на военном совете пошла о готовности судна миновать опасный участок, где есть угроза атаки судна катерами сомалийских пиратов. Постоянной охраны гражданского судоходства боевыми кораблями международных сил под эгидой ООН в ту пору еще не было, поэтому ежегодно по несколько торговых судов и прогулочных яхт попадало в пиратский плен. Хотелось приложить максимум усилий, чтобы выйти из Красного моря в Аравийское и следовать дальше на Иран с минимальными проблемами. Для такого успешного расклада у нас были возможности.
Курс «Бородина» прокладывали с учетом мнения эксперта таким образом, чтобы сократить опасность насколько это возможно. Экипаж за месяц пути из Петербурга регулярно тренировался отражать нападение бандитов, и получил неплохие навыки в этом деле. И самое главное – у нас на борту появилась группа спецназ, готовая защитить экипаж, судно и груз.
Наши «пассажиры» получили «добро» капитана на доскональное изучение устройства судна, чтобы грамотно подготовить его оборону. Помогать им отправились второй механик и боцман, которые обеспечивали спецназовцам доступ в любой помещение на всем пространстве от киля до клотика.
Мы с капитаном шли в каюту старшего механика, где все должны были собраться после осмотра судна. Постников задумчиво сказал:
– Не верится мне, что Коля-Толя без оружия у нас появились, с голыми руками. При них были такие огромные баулы, в каждый из которых вполне по спецназовцу войдет, не то, что пара стволов и гранаты. Впрочем, не в этом дело, главное сейчас – проскочить мимо пиратов, остальные проблемы будем решать по мере их возникновения, как учил товарищ Сталин.
В каюте у «деда» пыхтел чайник, можно было налить себе кофе или чайку. Заглянули на огонек «пассажиры» и сообщили, что посмотрели на судне все. От кофе отказались и ушли к себе. Второй механик рассказал, что ребята очень внимательно исследовали помещения судна, заглядывали даже под пайолы в трюме.
«Дед» сразу же взвился:
– Вот видишь, люди только появились на судне и уже видят, где, что не так. А ты, дружок, когда в последний раз туда заглядывал? Небось, и не помнишь! Ох, доберусь я до вас с электромехаником, найду ваши «косяки», пощады не ждите…
Разговор между начальником и подчиненным продолжился на повышенных тонах. Капитан махнул рукой и ушел, «разборки» между механиками он справедливо считал их внутренним делом.
Пока происходили все описанные выше события, судно подошло к входу в Суэцкий канал и получило свою очередь для движения в составе каравана ожидающих судов. Мимо нас на выход в Средиземное море проследовало десятка два судов, канал освободился, и суда, направляющиеся на юг, в Красное море, по одному, без спешки втянулись в узкую горловину. Через полсуток, так же по одному, суда каравана вышли из канала и, повысив обороты, помчались по своим планам.
Практически все соседи «Композитора Бородина» по Суэцкому каналу были крупными океанскими танкерами, контейнеровозами или «риферами» (рефрижераторными судами), со скоростью хода до двадцати и более узлов. Скромному «Бородину» с его «парадным» ходом двенадцать узлов держаться за ними в кильватере и тягаться в скорости не представлялось возможным. Поэтому он быстро отстал от всей группы и шел в одиночестве. Мелькнуло сравнение: так и печально знаменитый конвой PQ-17 в 1942-м рассеялся, а его участники навстречу своей судьбе двигались поодиночке в полярных морях.
Красное море оставалось еще теплым, несмотря на позднюю осень, но славилось стаями зубастых акул, что очень неприятно. Капитан рассчитал скорость таким образом, чтобы Аравийское море открылось нам в утреннюю пору, и опасный участок пришлось преодолевать в светлое время суток.
Спокойного пути оставалось совсем немного, экипаж при содействии офицеров спецназа начал подготовку судна к возможной встрече с врагом. Фальшборт по периметру опутали колючей проволокой. Пожарные рукава раскатали по палубе, чтобы в любой момент подключить их к гидрантам и пустить мощную струю воды. Все инструкции были выполнены, экипаж занимался обычными судовыми делами, а Коля и Толя, расположились загорать на крышках трюмов со своей любимой игрой в нарды или «шешбеш», если называть ее по-флотски.
Известно, что сам легендарный капитан Флинт уделял должное внимание этой игре. С ней в море однообразная жизнь команды движется незаметно.
Илья Дроканов. Консультация и оформление Bond Voyage.
Ставьте лайки. Подписывайтесь на канал.