Прав был Достоевский, русские – народ всечеловечный. Поэтому – такой добрый к другим народам. Во всяком случае, так было до недавнего времени, пока в Россию не хлынул поток мигрантов из других суперэтносов.*
Но возникает вопрос: а почему русские такие добрые?
Следуя методу Льва Гумилёва, мы обнаруживаем, что основная причина кроется в географическом, точнее – геополитическом факторе. Если обратиться к истории Северной Евразии (где ныне располагается Россия), то мы увидим, что в древних империях хуннов, тюрок и монголов, всегда соблюдался принцип религиозно-этнической терпимости. Это был способ адаптации к полиэтничной среде. Иначе просто невозможно было удержать такие большие пространства, населенные разными племенами (от Черного моря до Тихого океана, при тюрках и монголах). Ведь все народы, создававшие евразийские империи были немногочисленны. Например, хуннов (в III в. до н. э.), было всего около 300 тысяч, монголов (в XIII в.) – около 800 тысяч. Для сравнения: в Китае и при хуннах, и при монголах – десятки миллионов, в Средней Азии – миллионы
Можно сказать, что русские этот принцип этнической терпимости, так же как и принцип обязательной взаимопомощи, переняли от кочевников по наследству, вместе с огромной территорией и суровым климатом.
«Наиболее ценным было отсутствие, как у монголов, так и у русских того проклятия, которое именуется расизмом», – подчеркивал Гумилёв.
Кроме того, русская терпимость была связана еще и с тем фактом, что по мере освоения евразийских пространств, происходило постоянное смешение русских сначала с финно-угорским, затем тюркским и сибирским населением. В первую очередь, на Севере (до Урала), в Поволжье, на Юге России и в Сибири (где гарнизоны крепостей-острогов в XVII в. были немногочисленными). А позже – еще и смешение самих переселенцев между собой, в основном – русских, украинцев, белорусов в XVIII – XX вв.
Это привело к тому, что со временем чистокровных великороссов среди жителей этих окраин оказалось сравнительно немного, большинство составил смешанный (на уровне своего суперэтноса*) русско-евразийский тип человека, который уже по своему интернациональному происхождению не мог быть «злым» по отношению к инородцам (смотрите в книге автора главу «Этническая структура: субэтнос, этнос, суперэтнос»).
Следует заметить, что такая метисация имела и положительный результат – дети от смешанных браков (комплиментарных!) были, как правило, более пассионарными (энергичными) и способными (в первом-втором поколениях). Этот евразийский «этнический генератор» работал, начиная с присоединения Поволжья в XVI в, практически бесперебойно, обеспечивая высокий уровень сопротивляемости Российского суперэтноса.** А это в свою очередь давало политический эффект – русский человек с XVII в. формировался, как человек имперский. То есть – выходящий за рамки узкого национализма (смотрите в книге автора главу «О национализме и интернационализме»).
Гумилёв писал: «Идея национальной исключительности чужда русским людям. Они считали татар, мордву, черемисов, тунгусов, якутов, казахов такими же людьми, как они сами. Их не шокировало, что на патриаршем престоле сидел мордвин Никон, военачальниками были потомки черемисов Шереметьевы, татар – Кутузов».
И этот естественный интернационализм всегда отличал русских от европейцев, которые в течение веков жили, в основном, по отдельным национальным квартирам. И которые, при переезде в дальние страны, как правило, становились убежденными расистами (протестанты в США и др.).
Следует добавить, что кроме основного, историко-географического фактора, влияющего на поведенческие стереотипы, следует учитывать и другие факторы. В первую очередь – религиозный. Так на формирование «доброго» русского стереотипа поведения повлияло Православие – самая терпимая религия, в сравнении с протестантизмом (отстрел индейцев в США) и католицизмом (жестокие крестовые походы, костры инквизиции и пр.).
Религиозный фактор важен для нашей темы еще и потому, что он непосредственно влияет на формирование культурных кодов, которые закрепляются на уровне архетипов и передаются по наследству. Из чего, собственно, и вытекает национальный характер и мировоззрение народа (по-современному – «ментальность»), которые, в свою очередь, являются одной из основ этнической традиции (термин Гумилёва).
Если же рассматривать религию в аспекте этнологии, то следует подчеркнуть два обстоятельства, по-видимому, связанных с явлением этнической комплиментарности (совместимости). Известно, что каждая религия имеет свой «тембр», свою духовную волну. И эта духовная волна непосредственно влияет на формирование облика верующего. Поэтому облик православного не похож на облик католика, мусульманина или буддиста. Это с одной стороны. Но с другой стороны, очевидно, что новая (мировая или большая) религия принимается тем или иным народом только в том случае, если она отвечает душевному настрою этого народа, то есть, созвучна с «тембром» данного народа, с его этническим полем.
Поэтому, более тысячи лет назад из четырех предложенных религий Русь выбрала Православие, которое пришло из многонациональной Византийской империи, где главным народом были терпимые к иным этносам, и положительно комплиментарные по отношению к славянам, греки.
Известно, что обостренное национальное самосознание, нередко приводящее к крайнему национализму, свойственно, как правило, небольшим, «зажатым» с разных сторон народам. Такого рода национализм является способом выживания в неблагоприятной среде обитания. Маленькая собака, как известно, злее лает… Большие народы, живущие на просторе – это, как правило, добрые и великодушные народы (широкие просторы – широкая душа). Злыми они становятся только в случае большой войны с жестоким врагом, то есть тогда, когда возникает реальная угроза их существованию. Но, что характерно, – после победы над врагом такой народ вновь становятся добрым и терпимым. И чтобы его опять разозлить, надо приложить очень большие усилия…
В России, в отличие от тесной Европы или того же Кавказа, всегда было очень просторно – редкое население располагалось на огромных малообжитых пространствах. Поэтому русские, будучи самым большим и пассионарным народом, в течение веков довольно спокойно относились к пришельцам: «Заходите, люди добрые, места всем хватит!» Хотя, конечно, были исключения из этого правила, например, европейские латиняне-католики и иудеи (до XVIII в.).
Пока добрых людей из соседних стран было немного – места хватало. Тем более, что в Российской империи до XIX века, в целом, соблюдался принцип жизни в многонациональном государстве, сформулированный Гумилёвым – «в мире, но порознь». Когда каждый этнос живет преимущественно на своей территории, и не вмешивается в дела других этносов.***
Но уже в XX веке положение стало быстро меняться, а к началу XXI века изменилось радикально. В Россию хлынул поток мигрантов из других суперэтносов. В первую очередь, из Средней Азии, Кавказа (суперэтнический перекресток) и Китая. На то имелись свои объективные причины (смотрите на канале статью «Почему нас в России стало меньше, а мигрантов – больше»).
Эту картину мы наблюдаем в крупных городах, в первую очередь – столицах, на Юге России, в Сибири, на Дальнем Востоке. Причем в Москве этот процесс этнического «теснения» начинает принимать угрожающий характер.
Лев Гумилёв в своих работах всегда подчеркивал, что контакты на уровне суперэтносов редко приводят к положительным результатам. Хотя таковые бывают – например, восточные славяне, монголо-татары, финно-угры в XIV –XV вв., в результате чего и появились великороссы. Но чаще такие контакты имеют негативные последствия. (Смотрите Приложение)
Теперь – главное. Неожиданное нашествие мигрантов на земли исторической России привело к тому, что у русского человека возникло взрывоопасное внутреннее противоречие. На уровне стереотипа поведения, даже глубже – на уровне ментальности.
Традиционная русская терпимость, которую сегодня многие мигранты по незнанию принимают за слабость, начала вступать в конфликт с инстинктом национального самосохранения. Русский человек стал чесать затылок: «что-то не то происходит!». И начал робко возражать: «мы против гостей ничего не имеем... но только не надо устанавливать в чужом доме свои порядки!». И его сразу же обвинили в ксенофобии. Чуть ли не в фашизме! Хотя на самом деле, он в своем миропонимании даже до уровня обыкновенного, то есть, защитного национализма не дотянул. А что будет, если дотянет? И перетянет?
И кому это, в конечном счете, будет выгодно?..
*Примечание 1. Суперэтнос – это группа близких этносов (что не исключает трения между ними). На сегодняшний день крупных суперэтносов шесть: Китайский, Индийский, Западный (Европа и др.), Арабо-исламский, Латино-Американский и Российский. В Российский суперэтнос входят: русские (ядро), белорусы, украинцы (без западных и «химерных»), и множество коренных народов России, проживших с русскими несколько веков. Это – Русский мир в узком смысле.
Казахстан, Средняя Азия, Кавказ – в Российский суперэтнос не входят, но в геополитической перспективе могут рассматриваться, как ближайшие союзники. Это – Большая Россия в широком, оборонном смысле.
**Примечание 2. Другое дело, что при некомплиментарных смешанных браках (нечастых) повышенные способности и энергичность потомства могли сочетаться с внутренней конфликтностью, что давало, порой, отрицательный результат.
*** Примечание 3. Были исключения из этого правила: 1) «онемечивание» значительной части русского дворянства и правящей элиты - русско-европейская этническая химера, по Гумилёву; 2) переселение русских на нац. окраины, в частности – столыпинское переселения в Туркестан в нач. XX в., вызвавшее антирусские настроения; 3) проблема еврейского перенаселения в черте оседлости после разделов Польши в кон. XVIII – нач. XIX вв.
Что же касается присоединения русскими Сибири, Прибалтики, Кавказа и Средней Азии, то здесь сработал, во-первых, железный закон этногенеза, по которому избыточная пассионарность в акматической фазе стремится в зону наименьшего сопротивления (Поволжье, Урал, Сибирь, до Аляски в XVI – XVIII вв.); во-вторых, - геополитический закон достижения сухопутной империей естественных границ – морей, океанов, гор, больших рек, – что обеспечивает дополнительную защиту от недружественных (для всех!) «мировых игроков» (смотрите физическую карту Северной Евразии).
Здесь главное, не «зачем» русские завоевали… (это «для всех!», со временем забывается), а «как» русские относились к «завоеванным народам»? Факты говорят о том, что более терпимого отношения к «инородцам» не было ни в одной империи в мировой истории. Даже в православной Византии. Например, ни в одной империи «метрополия» (Центральная Россия) не жила беднее своих «провинций», особенно в период СССР.
Приложение. О русских и европейцах
Любознательные русские бояре и дворяне начали перенимать «европейские ценности» еще до Петра I (с XVII в.). Слишком велики были соблазны передовой Европейской цивилизации. В результате, через 200 лет это привело к почти поголовной европеизации русского дворянства и интеллигенции. Что превратило их в этническую химеру – «чужестранцев в собственной стране». Закончилась эта нарастающая этно-культурная шизофрения катастрофой 1917 года. В первую очередь, для них – катастрофой! Оптинский старец Амвросий недаром говорил: «Сиди лягушка в своей луже, а то будет хуже!» (подробнее смотрите в книге главу «Фаза надлома»).
С уважением, для читателей канала «Вход в будущее» историк и этнолог Евгений Евтушенко.