оглавление канала
Щупальца тем временем почти полностью оплели Одина до самого пояса, и похоже, они питались его кровью, разбухая на глазах, словно болотные пиявки. От этой картины меня затошнило, и я кое как сдержалась, чтобы унять приступ рвоты. От спазмов все мое тело содрогалось, мне казалось, что я попала в руки таксидермиста, и сейчас из меня сделают добротное чучело со стеклышками вместо глаз. И тут, вокруг Одина вдруг появились языки серого пламени, словно он оказался посередине пылающего костра. Сначала они были совсем маленькие. Закружив у его ног, они принялись поглощать эти ненасытные щупальца, и сами при этом становясь все выше и сильнее. Туман вокруг заволновался, заклубился, словно тучи перед грозой. Я, почти физически, каждой клеточкой кожи ощущала злобное недовольство, исходившее от этой серой мути. Будто появившееся пламя нарушило его планы, лишало пищи. А человека уже с ног до головы охватил этот бушующий холодный огонь, и вскоре, вся его фигура скрылась за этим серо-серебристым маревом, от которого веяло арктическим холодом. Затем последовал резкий хлопок, словно где-то лопнул огромный бумажный пакет, надутый озорником-мальчишкой, и Один исчез, словно растворился, как будто его здесь никогда и не было. Но, почему-то, это вызвало у меня вздох облегчения. Это было странно, очень странно, но я была уверена, что с ним ничего не случится, и будет все хорошо. Я сердцем чувствовала, что эти самые языки пламени спасли его, отогнав щупальца-пиявки, выползшие из серой завесы тумана. То, что стало происходить дальше, только укрепило меня в этой мысли.
Исчезновение «жертвы» разозлило эту субстанцию. По крайней мере, мне так показалось. Щупальца стали активно искать следующие жертвы, и конечно, очень быстро нашли. Первым делом, они набросились на лежащих, и корчившихся на земле от боли зэков. И я, внезапно поняла, почему. Этот туман питался кровью. Кровь, пролитая невольно в этом межмирье, притягивала их, накачивая небывалой силой. Думаю, такого «лакомства» они не пробовали уже давно, если вообще, когда-либо здесь случалось такое. Вскоре зэки превратились в шевелящиеся серые клубки. Это было настолько противоестественно, и противоречило настолько самой сущности человека, да что там человека!! Это противоречило самой системе мирозданья, что меня все-таки вывернуло наизнанку тяжелыми спазмами. И какими бы гадами они не были, они, все же принадлежали к роду человеческому, пускай к самому поганому из его представителей, но все же… Они не заслужили подобной смерти. Никто не заслуживал! Это было похоже на надругательство над тем, что с такой любовью и терпением создавал Бог. И все это происходило в мертвой тишине. То ли туман поглощал звуки, то ли у людей пропадала способность издавать какие-либо крики.
Ни ко мне, ни к этнографам щупальца пока интереса не проявляли. Возможно, они еще не учуяли крови Паукова. Остальные были без особых ран, а вот ногу Анатолию я проткнула своим ножом, и теперь содрогалась только при одной мысли о том, ЧТО его ждет. Все увиденное, укрепило мою уверенность в собственных выводах. Их притягивала кровь. Я старалась не смотреть в сторону копошащихся серых куч, под которыми находились Штых с Красавчиком. И тут мне пришло в голову, что, к слову говоря, мои ладони тоже были в крови. Надо было как-то выбираться отсюда! Только, вот беда, я не знала, где находится дверь, которая привела нас сюда. Да и сил у меня было, словно у новорожденного котенка. Паниковать я себе отсоветовала.
Так, надо для начала попытаться встать на ноги. С третьей попытки мне это удалось. Меня штормило, словно я была на корабле попавшем в небывалый ураган. Эх, если бы я была в своей родной тайге!! Лес бы придал мне силы! А еще, я это хорошо помнила, перед тем как нам попасть в эту западню, над тайгой начиналась гроза. Это была моя стихия, и уж она-то, напоила бы мое несчастное тело своей мощью! Но, что толку жалеть о несбыточном. Я стояла, закрыв глаза, чуть покачиваясь, прислушиваясь к своим ощущениям.
А вокруг стало происходить что-то непонятное. То ли этот чертов туман, наподобие наркомана, получил дозу крови, а теперь пришел в неистовство. То ли еще Бог знает, что случилось. Щупалец уже не было видно, но стали появляться серые клубы, которые волновались и бурлили, как в ведьминском котле. Эти клубы начали принимать различные формы. Непонятно, то ли людей, то ли чудищ. Мимо меня, вынырнув из плотного облака тумана, пробежал человек. Я с огромным трудом узнала в этом существе начальника экспедиции Панкратова. Лицо, перекошенное от ужаса, выпученные, почти белые от страха глаза и широко открытый рот, в безмолвном крике. Я могла только догадываться, ЧТО он видел. Потому что, у каждого человека, в самых дальних уголках сознания прячутся свои страхи. И, похоже, сейчас все эти страхи обрели некую явь, ожили, зашевелились и предстали во всем своем диком обличии. Все что было когда-то спрятано в самых дальних уголках сознания, обрушилось на головы людей, обретая реальные образы, становясь действительностью.
Прямо передо мной, туман заволновался, его клубы раздвинулись, и я увидела… отца. Он стоял прямо напротив меня, только слегка покачиваясь, словно под напором ветра, и смотрел на меня печальными глазами. Я сделала маленький шаг вперед. В горле застрял ком, который я никак не могла проглотить. Сердце заныло, грудь стиснула давняя боль, мешая дышать, и думать. Онемевшими губами я только смогла произнести едва слышным шепотом:
- Папа… - И протянула к нему руки.
И тут я почувствовала, как мою ладонь будто что-то ужалило. Не успев отдернуть ладонь, я с ужасом скорее почувствовала, нежели увидела, как капли крови, из порезанной о камни руки, медленно капают на землю, а к ним уже присосалось одно из тех страшных щупалец. И тут, фигуру отца словно охватило то самое ледяное пламя, в котором пропал Один. Оно причудливо изгибалось, меняя форму. И вот, через несколько мгновений, на том месте, где только что стоял отец, появилась громадная фигура медведя, стоявшего на задних лапах. Медведь издал грозный рык, который, к моему удивлению, не смог поглотить туман. От этого громоподобного звука должна была вздрогнуть вся вселенная, в голове вспыхнула боль, и я инстинктивно прижала ладони к ушам. Туман на мгновение сначала замер, а потом содрогнулся, и щупальца-пиявки отступили, рассерженно шипя, словно стараясь укрыться от этого рева.
У меня сильно закружилась голова. Я уже с трудом могла разобрать, где сон, а где явь. А услужливое сознание мне словно шептало в уши: «Это не сон… не сон…» И я поняла, что только стоит мне подумать, что все происходящее – это просто сон, как я пропала.
Но тут случилось что-то невероятное. Громадная фигура медведя зашаталась и стала будто расползаться на части, и сквозь угасающие язычки серого пламени, высунулась медвежья голова. Совершенно реальная, покрытая лохматой шерстью с легкими подпалами на шее. Не удержавшись на ногах, я шлепнулась на землю, больно ударившись, и только одними губами сумев прошептать полувопросительно:
- Асхат…?