Таня лежала на больничной койке и молилась о собственной смерти. Опухшими от слез глазами, девушка отрешенно смотрела на стену. Принятое решение парализующим ядом растекалось по телу. В коридоре раздался шум и дверь палаты распахнулась. Медсестра вкатила в дверной проем тележку с орущими свертками.
- Мамочки, ребятишки кушать захотели! Разбирайте своих!
Татьяна услышала за спиной ласковый говор соседок со своими требовательными малышами.
- А ты чего не берешь? Заболела, что ли? Глянь, какая красавица! - обратилась к Татьяне медсестра.
- Я не буду кормить! Унесите ее! - с надрывом закричала в истерике роженица.
- Да ты что! Одумайся!
- Я не буду ее брать! Я жить не хочу! - молодая мать накрылась с головой одеялом и забилась в рыданиях.
- Господи, что же это делается! Поплачь, милая! Это хорошо, что плачешь! Сейчас, девочка, подожди!
- Лариса Ивановна, тут помочь надо! - донесся голос взволнованной женщины.
Тане сделали укол, вернувший ей спокойствие.
- Девочки присмотрите за ней, если что, зовите меня - добавила заведующая роддомом, выходя из палаты.
Татьяне снился Саша, ее Саша, который клялся ей в вечной любви, а добившись своего, резко переключившийся на другую. Потом подсознание выдало другую картину. Ее по утрам начало тошнить.
- Добегалась, шалава! Как людям теперь в глаза смотреть? - стоя возле двери туалета, визгливо кричала на нее мать.
Потом родители приняли за нее решение и приказали идти на аборт. Уставшая от скандалов, она согласилась. И только, бабушка поздно ночью присевшая на край ее кровати прошептала:
- Не сорок первый год! Прорвемся! Ишь чего надумали, изверги! - с этими словами, старушка прижала к себе плачущую внучку.
Побежали долгие дни ожидания родов. Все чаще ее терзали мысли: кому она теперь будет нужна с этим нежеланным ребенком.
Таня проснулась ночью. Долго лежала с закрытыми глазами. "Посмотри, какая красавица" - слышались ей слова медсестры. Татьяна откинула одеяло и на цыпочках вышла из палаты. На посту никого не было. Придерживая живот, молодая мать пошла по коридору. Вот и заветная дверь. Малышка ворочалась и не спала.
- Голодная, наверное - прошептала девушка, и ее сердце зашлось от горячей волны нежности.
- Доченька моя, родная! Иди ко мне! Прости меня дурочку!
Слезы застилали Татьяне глаза. Она взяла крошечную девочку и стала кормить ее грудью.
- Ничего! Не сорок первый год, прорвемся! - шептала Таня дочери, покрывая поцелуями маленькое личико.
За стеклянной перегородкой за этими двоими наблюдала Лариса Ивановна, вытирая непрошенные слезы.
- Ну вот и хорошо! Недолго я тебя караулила, ты сама дорогу нашла! Не пропадет с тобой малышка!