Любые попытки понять, как Россия к 2022 году дошла до жизни такой, так или иначе упираются в узловые точки 90-х. Октябрь-93 – возможно, главная из них. Сегодня очередная годовщина развязки тех событий.
Был ли у страны тогда выбор – большой вопрос. Победа любой из сторон обещала диктатуру: старую, от которой вроде бы только что отказались, или новую, «демократическую», с вождем Ельциным. Одни требовали разворота к прошлому со всеми его прелестями, другие хотели строить рыночную демократию путем шоковой терапии ОМОНовских дубинок. Но ни те, ни другие не рассматривали человеческую жизнь и свободу в качестве значимых приоратов. Стороны изрядно зеркалили друг друга.
Не случайно, спустя три десятилетия формальные победители 1993-го привели к победе формально проигравших. Змея укусила себя за хвост. Третей силы тогда не нашлось – или она не была услышана?
Поэтому противники Ельцина в 1993-м, сейчас вполне могут праздновать реванш.
Со своей программной речью Путин мог бы с успехом выступить в те же дни (!) 1993-го если не на акции ранних нацболов, то точно на баррикадах защитников Верховного совета или на сходе бюджетников, униженных «реформами». Отказ от ценностей лицемерного Запада, восстание против неолиберализма и неоимпериализма, возвращение к «особому пути», прежней жизни и былому величию – Путин призвал почти к большевистскому бунту мирового масштаба. Вполне консервативно-революционное послание, почти «красно-коричневая».
Восстание-1993 и было попыткой «консервативной революции». Это, кстати, центральная идея работ Дугина – одного из основателей НБП (если кто забыл), а ныне философа при дворе. Путин в своей речи заменил разве что дугинских «атлантистов» на «англосаксов».
Как мы знаем, вся эта антиглобалисткая романтика, многополярность и возврат к тому, что российская власть называет «традиционными ценностями», в ее исполнении означает мракобесие, насилие и войну. А право на цивилизационное «самоопределение» – становится правом на отставание. Но это нисколько не смущает дружно аплодирующих путинским тезисам.
Другой итог 1993-го – окончательная деполитизация общества после веселья поздних 80-х. Разочарованные граждане по большому счету устранились и смотрели танковый биатлон по телевизору.
Умами владело уже понимание невозможности на что-то влиять и более актуальная идея самостоятельного спасения в хаосе и нищете. Мало кого взбодрила последовавшая чеченская война, грабеж на залоговых аукционах, хамская передача трона в финале 90-х. Соглашение с властью о взаимном невмешательстве, отказ общества от субъектности – фундамент того, что происходило в стране все последние 30 лет. Во многом он был заложен в октябре 93-го.
Максим Круглов