- Ой! Да не звените мне тут своими кошельками с смсками!
Капустная Бабушка лениво отмахнулась от взъерошенных, пропотевших рыцарей, ворвавшихся в её кафе, на полянке под Дубом, и настойчиво орущих, чтоб их обслужили вне очереди.
- Для нас тут чинов нет! Кто первый за стол сел, тот первый и поел!
Рыцари, обозлившись на такое неуважение к их сану, тугим кошелькам, и протертым на всех дорогах подметках, попытались что-то грозно возразить.
Кафе настороженно притихло. Все, кроме залетных рыцарей, знали, крутой нрав Бабули. Она, коль что, могла и кочаном промеж глаз заехать. Нахалу неуважительному, так вообще легко!
За столиками, наслаждаясь вкусными блюдами, к тому же по весьма умеренным ценам, сидела самая разномастная публика. И ей, публике было давно и хорошо известно, что ни Бабуле, ни её помощникам, нет никакого дела до того, какой чин у гостя, сколько на его счета звонилок, и какими побрякушками грудь украшена.
Но эта троица явно нарывалась.
Они бросали нахальные взгляды на всех. И не только взгляды. Словечки тоже.
Потому публика спокойно ожидала дальнейшего представления.
После очередного выкрика с той стороны, Капустная Бабушка не выдержала:
- Горыныч, а Горыныч, тут с тобой пообщаться хотят. Подь сюда.
Вежливо попросила Бабушка.
Горыныч лениво оторвал все три головы от огромной горы самоцветных камней, на которых ему особо сладко спалось, и спросил. Хрипловато. Громковато. По Горынычевски:
- И чего хотят?
Рыцари оглянусь на источник голоса, и замерли по сразу нескольким причинам:
Горыныч был велик.
Горыныч был могуч.
Горыныча не вовремя разбудили.
Гора самоцветов, ярко сверкающая во все стороны, превышала все кошельки, счета и прочая, прочая, и самих рыцарей, и всех остальных звонилок во всей округе.
Один из них оторопело спросил:
- А это кто? Гость?
- Зачем гость? – удивилась Бабушка, - компаньон мой! На пару кафешку держим.
- А зачем вам при таком богатстве, таким делом заниматься?!
Не удержался второй.
- Так для души, милок, для неё родимой! Очень уж я свои пироги уважаю. А Горыныч мои пельмени и прочие рецепты. Для себя-то скучно готовить, а так и нам вкусно, и людям приятно и полезно.
Это ж вам не фаст фуд какой-то! Всё по-настоящему, по- русски!
Ну, что- решила уточнить Бабушка, - пойдете с компаньоном моим разбираться, или таки очереди подождете? Недолго уже.
- Подождем! Подождем! – в три голоса вскричали рыцари, - чего ж не подождать-то?!
- Ну, то, то! Аль можете пока свою невоспитанность загладить, дровишек натаскать.
Рыцари подорвались, и понеслись к поленнице. Там увидев, что колотых дров немного, двое взялись за топоры, а один начал таскать дрова к мангалу и очагу на кухне.
И на русскую печь натаскал. А что? Оно ж не трудно. Особенно когда Горыныч каждым левым глазом посматривает.
Зато потом им выдали такой обед, что они ели, урча, не хуже уссурийского тигра, после месячной вегетарианской диеты.
А потом, уезжая, благодарили, и даже кланялись.
Эта троица навсегда зареклась понты качать, поняв на жестком примере, что на любую силу найдет кто-то сильнее.
А в мире да дружбе всегда жить приятней.
И заезжая в это кафе, дорогу они к нему хорошо запомнили, всегда спрашивали хозяев, не надо ли чем помочь.
И всем, везде, всегда рассказывали о чудесном кафе, с такими чудесными пирогами.
И горой самоцветов.
И о том, что готовят там не по долгу службы, а от любви к искусству. И от того всё вкуснее в разы!
Что? Не было ли охотников на самоцветы покуситься?
Было, как не быть.
А как думаете, почему в кафе всегда много дров наколотых, и трава вокруг выкошена?
Да и вся округа прибрана?
То, то и оно. Тут наказаний нет. Тут есть отработка. Накосячил, потрудись на благо всем.
Осознал? Обед получишь?
Нет? А вон там, видишь, дерево сухое? Давно пора выкорчевать!
И попробуй не сделать!
Горыныч всеми левыми глазами наблюдает.
А когда левые устанут, то правыми!