Похоже, нужен совсем простой пример.
Вот, представим себе на пару минут, что есть такой упрямый человек, который сидит в кинотеатре на четвертом "Терминаторе" или, там, "Аватаре" -- и упорно уверен, что эти синие пятиметровые чуваки с хвостами и люди-роботы действительно есть. Потому что он их видит, слышит, может им сопереживать и все люди в зале видят ровно то же, что и он.
Само комплексное переживание, пока оно длится, предельно реально. Это да. Настолько, что даже про попкорн в руке и кресло под задницей можно на какое-то время забыть. Как и про руку и прочие части тела.
Как ему можно убедиться в нереальности своего переживания?
Да просто подойти поближе к тому, где все действо видно и слышно -- к экрану и к колонкам -- и рассмотреть их внимательно.
Летающие машины, висящие в небе острова, зелень инопланетных джунглей, убийцы из жидкого металла -- ВСЕ, что им вот только что ярко и во всех деталях переживалось, окажутся просто гладким и плоским пластиком, на который проецировались быстро сменяемые статичные картинки. Даже тревожной или бодрящей музыки и диалогов никаких в реальности не происходило -- это просто с разной частотой мембраны в аудиосистеме колебались.
Параметры нескольких физических процессов так подобраны, чтобы именно в такой нервной системе именно такие возмущения создавать. И уже потом все эти беззвучные и бесцветные воздействия в отдельно взятом виртуальном пространстве разворачивались во все это пестрое приключение.
Где-то до этого момента сообщение об исходной нереальности переживания довольно легко усваивается. Без особого сопротивления. Ну, кино же, кто его не видел.
И можно даже продолжать думать, что оставшееся после окончания фильма переживание -- уж точно по-настоящему реально. Экран этот, кресла, люди в зале, собственные руки и ноги, жена или муж дома, сам дом, дети и родители, домашние животные, начальство и подчиненные на работе, улицы и общественный транспорт, по которым до этой работы добираешься -- ну и так далее.
Потому что это все видно, слышно, ощутимо и может быть подтверждено кем-то, кто переживает то же самое.
Потому и не придет в голову подойти туда, где все переживаемое-видимое-слышимое находится, и рассмотреть это вблизи. А там ведь, если вблизи, -- и "экран" не экран, и гладкий пластик -- не гладкий и даже не пластик. И кресла -- не то, чтобы прямо вот "кресла"... Муж, жена, дети, машина и рыбки в аквариуме -- все эти элементы бодрствования при ближайшем рассмотрении оказываются совсем не тем, чем казались.
Мысль, например, о столе и сам стол, конечно различаются. Как ментальный конструкт, целиком сделанный из памяти, и переживание некого предмета, на который можно поставить чашку или об ножку которого можно треснуться мизинцем ноги. Другое дело, что переживание предмета -- любого предмета! -- это тоже конструкт, только более детальный и создаваемый бОльшим числом нейронных связей.
И вот на понимании этого момента почему-то ум буксует. "Если я вижу там, в двух шагах слева, стул -- значит там именно стул и стоит". Ну конечно! Как же иначе-то?
Если я вижу, помню и ощущаю свое тело с туловищем, руками и ногами -- значит, вот именно так оно и выглядит.
Если помимо своего тела я знаю, помню и ощущаю себя -- значит, этот я здесь действительно есть. Иначе кто бы делал все эти дела, принимал все эти решения и воспринимал все эти восприятия? А раз я есть, значит, я могу себя развивать, отрицать, пробуждать и тетешкать. Или пытаться стереть ради собственного пробуждения, бггг.
И некому, буквально некому подойти поближе к этим впечатлениям с переживаниями, чтобы увидеть вблизи, из чего они на самом деле всегда состояли.
Потому что единственное, что оживляет каждый из таких пожизненных герметично замкнутых кинозалов -- даже не догадывается об их существовании.
А больше тут ничего и нет.
Так я слышал.