Продолжение
Согласно отданного приказа Военным министром генералом князем А.И.Чернышёвым летом 1842 г. наступательные действия на Кавказе были приостановлены, но, как и следовало ожидать спокойствие не установилось. Традиционная набеговая система горских народов получила дополнительный импульс, и предводители партий атаковали подконтрольные Российской администрации поселения по многим направлениям. Пока на Северо-Восточном Кавказе наблюдалось относительное затишье, и имам Шамиль с ближайшими соратниками обдумывали планы по полному захвату Нагорного Дагестана, на Правом фланге Кавказской линии у Черноморского побережье произошли ряд событий, которые вынудили сановный Санкт-Петербург приступить к пересмотру своего мнения о возможных путях замирения обширного региона.
В верховьях реки Теберда комфортно обосновались цебельдинские абреки, которые полагаясь на отдаленность своих жилищ беспрерывно делали набеги, неоднократно совершая убийства, грабежи и захват пленных с целью получения денежного выкупа. Для прекращения подобных инцидентов, еще в середине декабря 1842 г. высказывалось мнение в необходимости, если и не захватить распоясавшихся разбойников, то хотя бы уничтожить их поселения, вынудив удалиться еще дальше в горные ущелья. К тому же, в случае успеха предполагалось взять под относительный контроль труднодоступные горные ущелья Абхазии, владения князей Маршани, часть из которых открыто поддерживали враждебные военным властям партии набежчиков. Подобное мнение возобладало после того, как 22 декабря большая партия цебельдинских абреков совершила удачное нападение на военный транспорт, следовавший из укрепления Сухум в соседнее абхазское селение Мрамба. Сановный Санкт-Петербург был немедленно проинформирован о событиях вблизи Черноморского побережья и опасаясь, что пассивные методы ведения войны могут создать еще один крупный очаг напряженности, стал менять свою позицию.
Уже 8 января 1843 г. Николай Павлович предписывает, новому главнокомандующему генералу А.И.Нейдгардту по существу, еще не вступившему в должность, высказать свои соображения по данному вопросу и по дальнейшему устройству Лабинской оборонительной линии, с тем чтобы на Кавказской линии и в Черномории предпринять надлежащие шаги. Фактически император Николай I негласно отдает в руки кавказского начальства решение периодически возникавших проблем, чем оно не преминуло и воспользовалось. Так, 15 февраля генерал А.И.Нейдгардт в рапорте за №609 докладывал Военному министру, что отдал распоряжение подготовить отряд под командованием генерал-майора С.Д.Безобразова для поиска в землю башильбаевцев. Свое решение главнокомандующий обосновывал выполнением Высочайшей воли и предыдущими предписаниями, которые были сделаны, в том числе и его предшественником. Он считал важным «истребить притон Цебельдинских князей» и полагал что «успешный зимний поиск против них произведет выгодное для нас впечатление во всем крае».
При поверхностном взгляде велика вероятность предположения, что приведенная ранее цитата всего лишь выдержки из обычного служебного документа, но его анализ позволяет утверждать о скрытом подтексте. В первую очередь рапорт, отправленный князю А.И.Чернышёву свидетельствует, что военная администрация на Кавказе не может отказаться от хотя бы частных экспедиций на территории не мирных горских народов, которые тактично именуется “поисками”. Во-вторых, новый главнокомандующий указывает на ненормальность сложившегося положения, при котором чтобы обезвредить обычную партию набежчиков, живущих исключительно разбоем, необходимо запрашивать разрешение из далекой столицы. В-третьих, хорошо просматривается, что генерала А.И.Нейдгардта тяготит мелочная опека и он не готов согласовывать все свои действия с сановниками из Санкт-Петербурга, до которых информация может дойти только через несколько дней. В-четвертых, обращается внимание Главного штаба, что кавказский генералитет лучше понимает происходящее на далекой окраине и должно своевременно реагировать на всплывающие проблемы, не теряя времени на их одобрение в ходе многочисленной переписки. Таким образом реалии на Кавказе взяли свое и уже в самом начале 1843 г. стали вырисовываться разногласия между местной администрацией и высшей имперской бюрократией.
Вместе с тем необходимо отметить, что в 1842 г. с левого берега Терека по распоряжению военного командование часть казаков перевели на постоянное место жительство в новые станицы на река Лаба. Созданием новой оборонительной линии преследовалась цель обезопасить российские поселения от систематических набегов черкесов, а также сократить им для разведения лошадей. На первый взгляд ситуация выглядит не совсем логично, т.к. именно на Левом фланге Кавказской линии разыгрались основные события на Кавказе, а подразделений правительственных войск и казачьих сотен уже не хватало. Однако планы по обустройству новых рубежей стали разрабатывать еще за несколько лет до этого и поэтому предполагалось пополнить новые станицы, хотя бы частично опытным контингентом, имевших опыт ведения боевых действий с партиями горцев. По этой причине, несмотря на обострение военно-политической ситуации на Северо-Восточном Кавказе, ранее разработанные планы стали претворяться в жизнь, но с некоторыми поправками.
Известно, что из Гребенского иррегулярного полка на Лабинскую оборонительную линию отправились Иван Чеботаев и Дмитрий Червяков, а возможно и другие казачьи семьи. Из Моздокского иррегулярного полка на постоянное место жительства на Правый фланг выехало несколько семейств, главы которых Авдеев, Адейнин, Асташкина, Атарщиков, Башмаков, Башмаков, Берков, Болотов, Бугло, Варсин, Гиря, Гузлородов, Донский, Донских, Дуканов, Ермолаев, Иванов, Иванов, Колюдюлинский, Конанцов, Куров, Кучков, Лактионов, Лоценко, Медведев, Мишнев, Овсянников, Орлов, Печённый, Попов, Рыкунов, Хлудеев, Целовальников, Черных, Шавырев, Шепихин, а также семья Асташкиной. Большинство фамилий мало знакомы на левом берегу Терека, поэтому очень возможно, что они принадлежали к переселенцам из внутренних губерний России. Данных о переселенцах из Кизлярского иррегулярного полка отсутствует, станичные общины которого возможно и не привлекали к обустройству новых оборонительных рубежей в регионе Кубани.
Вместе с тем, сохранились данные, что в этом же 1842 г. в моздокские общины подселили из Слободско-Украинской губернии Григория Жученко. Подобные пополнения казачьих общин на неспокойном кордоне происходили и раньше. Так, еще в 1836 г. в штаб-квартиру Моздокского полка станицу Наурскую были «верстаны в казаки» Иван Лукьянов, Карп Устинов из иногородних Ставропольского округа, Иван Петров и Евстигней Симанов из Воронежской губернии, Степан Андреев, Агафон Савельев, Степан Савельев из Рязанской губернии, Пётр Малышев из Владимирской губернии, Григорий Иванов из Тульской губернии. В станицу Калиновскую из иногородних Ставропольского округа переселились Никифор Василенко, Азор Полунин, Гурий Полонин, а из Пятигорского округа Макар Алёхин, Карп Доброходных, Яков Коптев, Григорий Микульников, Михайла Невзоров, Григорий Никуленко, Фёдор Новиков, Назар Палынин, Макар Сбитнев. В станицу Галюгаевскую переехал Ефим Иванов из Саратовской губернии, а в станицу Стодеревскую Дмитрий Иванов и др. В Кизлярский казачий полк из одноименного округа на службу поступили Николай Греков и Яков Мануйлов в станицу Бороздинскую, в которой с самого основания на левом берегу Терека проживали исключительно представители официального вероисповедания, а в соседнюю станицу Дубовскую прибыл Иван Камсаилов. Таким образом, военная администрация пополняла малочисленные казачьи общины на левом берегу Терека и одновременно переводила часть жителей на новые оборонительные линии. Этот процесс в гораздо большем масштабе продолжиться во второй половине 1840-х гг., когда начнется обустройство казачьих станиц на реке Сунжа.
Продолжение следует. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, будем вместе продвигать честную историю.