«Посмертные записки Пиквикского клуба» я дочитала довольно давно. Но я начну с нее, потому что, собственно, с нее все началось. Я не «книгоголик», не книжный маньяк. Просто читать – это почти как дышать, только можно делать перерывы, ныряя надолго в реальный мир. Читала я всегда – с долгими паузами, с заброшенными томами, часто – полную чушь. Довольно беспорядочно и не придавая этому особого значения.
А на этой книге я неожиданно для себя прочувствовала, что книга может служить щитом. От страха, от неопределенности – что она может стать тем хрупким барьерчиком над бездной, который удержит тебя от падения.
Я купила ее сто лет назад, еще когда работала в одном большом книжном магазине. Купила, во-первых, потому что из-за какой-то ошибки системы она стоила копеек. Во-вторых, я представляла, как мило я буду смотреться с ней в самолете. Да, мне тогда предстоял первый за долгое время перелет (ах, времена). Надо ли говорить, что я ее даже не открыла тогда. Только поглаживала нежно. Книга каталась со мной из Москвы в Германию, из Германии в Питер, где и осела прочно на полке. Я продолжала время от времени доставать ее, поглаживать (она приятна на ощупь) и ставить обратно.
Прошло около семи лет.
В прошлом году мне понадобилось лечь в больницу. Что делать в больницах, я не имела ни малейшего представления – до того сталкивалась с ними только лет в семь. Решила, что мне нужно книгу: длинную и умиротворяющую. С полки из-под слоя пыли на меня посмотрел Диккенс. Я смутно помнила: то ли в чьих-то воспоминаниях, то ли в художественной литературе мелькало упоминание Пиквикского клуба как главного источника покоя и радости. Так он был заброшен сверху в мою большую шведскую сумку с надписью «For Good Luck». Что-то, а удача была необходима мне как никогда.
В пустом скрипуче-чистом коридоре ковидника, куда помещали всех свежегоспитализированных на полдня, я открыла ее. Спустя семь лет после покупки. И… он сработал. И дело было не в том, что его приключения меня захватили, нет. Ритм повествования слишком размеренный для этого, даже, можно сказать, медлительный.
Я чувствовала, как меня оплетают, смыкаясь над моей головой, ростки совсем другого мира. Мягкая ирония, тихий свет, тепло камина, умилительные персонажи – я проваливалась туда, сидя прямо на больничной койке. Я совершенно буквально цеплялась за нее и ныряла – прямо с утра. Демонстративно читала, пока вокруг меня стоял «обход», не желая слушать, что они там кому говорят. У меня был Мистер Пиквик – он понимающе подмигивал мне сквозь почти двести лет тревог, радостей, годов разорений и тучных лет. Он поправлял очки и протягивал мне стаканчик грога.
Мистер Пиквик с друзьями укрыли меня от страха и тоски, пустили ненадолго в старую Англию. Я тогда оставила довольно большой кусок недочитанным. Не потому, что мне было неинтересно. А потому что я хотела, чтобы в случае необходимости мне было, куда спрятаться.
Недавно он очень пригодился. С его поддержкой, мысленно опираясь на его руку, я открою эту страницу.