То, что супруги, якобы, помирились, делало их быт нормальным и привычным. Внешне. Но жизнь внутри была невыносима.
Илона при каждом удобном случае унижала мужа. Так, немножко. Унижанькала. Вроде незлобно, но обидно.
Начало читать здесь. Предыдущая часть тут.
Могла сравнить с мужем подруги (не в лучшую для Иннокентия сторону, разумеется). Насмехалась над его достоинством. Закатывала глаза, если у него что-то не получалось, злорадствовала и делала все, чтобы он почувствовал себя ничтожеством.
Если Кеша приносил зарплату, Илона говорила:
— Почему так мало? Опять на своих любовниц ползарплаты спустил? На что теперь дочке колготки покупать?
Если Кеша пытался ответить, то Иля обижалась и играла в молчание ягнят. Она громко смеялась и радовалась детям, при этом показательно игнорируя мужа. Как будто его не было.
Также Илона была мастером двойных посланий. Например, если муж садился рядом, она могла отодвинуться от него подальше и сказать, что Кеша совсем ее не любит, не уделяет ей время и внимание. То есть, тело на физике говорило одно: «Отойди!» а рот — прямо противоположное.
А еще игры в экстрасенсов. Угадай, на что я обиделась сегодня? Это была ее любимая развлекаловка.
Но самое кошмарное было в том, что часто Илона действовала через детей.
— Скажите своему отцу, чтобы он закрывал гребаный тюбик с гребаной пастой! — могла орать Илона по утрам. И дети шли к папе и говорили, чтобы тот закрывал пасту. Папа злился. Мама злилась. Дети получали психологическую травму.
Если сын шкодничал, то она непременно махала руками и говорила сакраментальное:
— Весь в отца!
И это был совсем не комплимент. В общем, тихой сапой Илона опускала авторитет отца в глазах детей. Потому что в ее собственных глазах авторитет Иннокентия не стоил и копейки.
Илоне бы покорять театральные подмостки, ведь она одним только взглядом могла выразить широкий спектр чувств: от презрения и недовольства до полного разочарования и крушения всяческих надежд.
Это называется пассивная агрессия. Вроде внешне все в порядке, но жить невозможно. Однако так живут годами многие и многие пары. Пока не случается что-то страшное.
Хороший вечер
Корпоративы — это что-то из разряда загородного лагеря. Только для взрослых. На корпоративах люди иногда ведут себя так, будто их никто не видит. И чем напряженнее работа, тем более неадекватное поведение на корпоративе.
Я не знаю, кем работал Иннокентий, и не хочу придумывать ему специальность. Но пусть будет так, что его должность — солидная и ответственная. Пусть он будет каким-нибудь руководителем среднего звена, у которого нет секретарши, но на котором держится очень многое.
Праздник был сугубо профессиональный, поэтому все предприятие не гуляло, но Иннокентий с коллегами заняли большой столик в шумном зале ресторана средь веселья и обмана.
Алкоголь, вкусная еда и приятный повод — что еще надо для веселья?
Возле столика напротив сидела вполоборота мадам в красном. Черные волосы волнами спускались к плечам. Плечи были прикрыты только тоненькими бретельками платья. Плечи были прекрасны. Казалось, что мягкая кожа этих плеч так и манила. Зазывала прикоснуться к ней губами. Обещала бархатное удовольствие. Нежную радость. Кайф.
Красные туфли на шпильках дерзко выглядывали из-под стола. Красный цвет будоражил Иннокентия. Было в нем что-то магическое и мощное. Роковое. Импульсивное. Запретное.
Иннокентий весь вечер представлял незнакомку в разных позах. Он все ждал, когда начнутся танцы, и можно будет ее пригласить. И вот, наконец-то, дождался. Пол не чуя под собою между небом и землёю Иннокентий отправился приглашать даму на танец. А как мы уже знаем, танцор из Кеши был знатный. Дама была не против. Она смиренно улыбнулась и пошла на танцпол.
Все смотрели на эту красивую пару. Как они слились в потоке танго. Ладно, не танго. Это уж я придумываю для красочности. Но танцевали они действительно эффектно и зрелищно. Как будто их тела разговаривали друг с другом на языке движений:
— Мне ухаживать некогда. Вы — привлекательны. Я — чертовски привлекателен.
— Да как вы смеете!
— Смею, дорогая, смею...
Да, никакой фантазии у автора. Одни строчки из песен, да фильмов.
Когда танец кончился, леди ин ред отметила:
— А вы превосходно двигаетесь.
— Благодарю, — ответил Иннокентий.
— Я бы хотела продолжить общение с вами. Как вас зовут?
— Иннокентий. А вас?
— Анжелика.
Так само случилось вдруг, что слова сорвались с губ... закружило голову хмельную:
— Может, сбежим отсюда в более уютное место? — предложил Кеша.
— Не возражаю.
И пара спешно покинула помещение. Аромат духов так манит, опьяняет и дурманит...
Где Кеша?
Иннокентий в тот вечер не явился домой. Иля знала, что у них сегодня посиделки с коллегами, поэтому особенно не беспокоилась. Но когда часы пробили полночь, она забеспокоилась. Золушка давно должна была вернуться с бала.
Иля позвонила одному коллеге. Другому. Третьему. Все были дома и говорили, что не знают, где Кеша. Мол, он исчез посреди вечера, и никто не в курсе, куда он отправился. Про женщину в красном никто и словом не обмолвился. Друзья же. Тьфу.
Иля стала звонить по больницам. Потом по моргам. Никого, похожего на Иннокентия, к ним не поступало. Иля не спала всю ночь. Задремала лишь под утро.
А на следующий день Кеша приперся домой ближе к обеду в очень странном виде. Весь какой-то больной, потрепанный и в одних носках.
А потом к ним приходил полицейский. Ну, или тогда еще была милиция. Короче говоря, выяснилось, что Кеша провел незабываемые полчаса в гостинице в компании хитрожопой клофелинщицы. Потом отключился. А когда включился, то ни денег, ни бумажника, ни часов дорогих не было. Даже ботинки новые уперла, стерва.
Милицию вызвал работник гостиницы, когда Иннокентию нечем было заплатить. Вот и погуляли.
Продолжение читать здесь.