Сегодня в гостях у канала "Кошка с книжкой" автор русских исторических романов, журналист и радиоведущий Денис Гербер. Интервью с Денисом вышло необычное, но безусловно, интересное.
Помните, я вам говорила, что больше всего ценю в людях умение нестандартно мыслить. Денис именно такой, каждый ответ, нешаблонный и его хочется перечитать еще раз. Как вам такое на вопрос о причине побудившей стать писателем "Всё началось с ненависти к книгам..." и ведь убедил! Удачные сравнения, необычные параллели и аргументированные выводы. О своей новой книге "Временщик", работе и увлечениях: честно и без прикрас.
- Денис, расскажите о себе
Меня зовут Денис Гербер. По отцу я — немец, по матери — белорус. В общем — русский, и живу в Сибири. Я — недостающее звено между интеллектуальной литературой и беллетристикой. Сейчас мне 45. Пишу уже восемь лет и порою мне кажется, что я запрыгнул в последний вагон поезда, который то ли несётся к пропасти, то ли стоит на месте.
- Что подтолкнуло вас начать писать?
Всё началось с ненависти к книгам. Мой отец был книгочеем, и полки загромождали половину квартиры. Если меня наказывали, то ставили в угол — в угол из книг. Я очень злился на собранные отцом фолианты. Они ведь были свидетелями моего унижения. Мысленно я определял: какие книги в будущем уничтожу, а какие — пощажу. Затем я, должно быть, решил: нужно хотя бы ознакомиться с тем, что собираешься уничтожать. И стал читать.
Это важный момент, ведь человек-писатель всегда начинается с человека-читателя. Я много читал, сформировал собственный вкус. Потом случился некоторый кризис: я начал замечать, что не могу найти в бесконечно большой мировой литературе таких произведений, которые бы меня по-настоящему трогали. Я долго пытался понять, чего собственно мне не хватает. Так и не понял. Зато пришёл к выводу, что могу создать это сам.
- Был ли момент, когда хотелось все бросить?
Конечно в творчестве бывают сложные периоды. И они очень мучительны. Но мыслей «всё бросить» у меня не возникает. Скорее наоборот: процесс затягивает так, что остановиться невозможно. Это страсть, в которой замешаны и божественные, и дьявольские силы. Ближе к завершению романа посещают странные переживания: только бы не умереть, не закончив книгу! Ты умрёшь — ладно. Но ведь не родится мир, который ты создаёшь! А он почти готов! Сам текст настоятельно требует, чтобы его закончили. Кто-то из писателей сравнил это явление со снежным комом — сначала ты его с трудом тащишь, наращиваешь, а потом он набирает массу, срывается со склона и тащит тебя.
- Книга готова, как долго вы пытались опубликовать рукопись, как в итоге это удалось, много ли людей пришлось убеждать? Повторили бы этот путь снова?
«Временщик» — мой третий роман. И его публикация состоялась «по- накатанной». После выхода предыдущей книги (роман «Заблудшие»), я предупредил издателя, что планирую написать Сибирскую трилогию. Он отнёсся положительно. Признаюсь, я пошёл на небольшую уловку, позиционировав новый роман как продолжение предыдущего, хотя по сути их ничего не связывает.
А убеждать кого-то... Это бесполезно. И непрофессионально. Сам текст должен быть убедительным. Если его не принимают, то по вполне конкретным причинам. Главное постараться, чтобы рукопись пробилась сквозь так называемый «самотёк» в издательстве и дошла до редактора. А дальше — как повезёт.
- Правда или вымысел, что важнее? Когда пишешь исторический роман, насколько точным нужно быть? Где грань между «донести историческую правду» и «написать увлекательный роман о исторических личностях»?
Правда или вымысел... Смотря какую цель автор преследует. Морис Дрюон — человек академический — писал исторически точно, не подкопаешься. Александр Дюма коверкал прошлое и так, и эдак, зато его произведения более увлекательны. Но они оба блестяще исполняли поставленные задачи, и это самое главное.
При создании «Временщика» я руководствовался исторической точностью, ведь события, описанные мною, до этого почти не освещались в художественной литературе. Я чувствовал некую ответственность. В тоже время, постарался сделать повествование максимально увлекательным. Если требовалось жертвовать малозначительными историческими фактами в угоду драматизма, я жертвовал. Например, кто-то из читателей заметил, что один населённый пункт в романе находится ближе к Иркутску, чем есть на самом деле. Я пояснил, что это не ошибка, а сознательное изменение в угоду сюжета. В конце концов, Артур Кларк в одной из книг переместил остров Цейлон на тысячу километров к югу — так ему было нужно!
- Говорят, что Алексей Толстой, когда писал своего «Петра I» не вылезал из архивов, посещал музеи, где были личные вещи Петра. А что помогало вам ощутить атмосферу описываемого времени? Как долго собирали материал и работали над книгой?
Я живу рядом с Иркутском, где происходит действие романа. Этот город во многом сохранил архитектуру и дух 18 века. И Ангара, и Иркут всё те же, что и триста лет назад. Можно приезжать и вдохновляться. Архив и музеи тоже пришлось посещать, но в наше время этим можно заниматься онлайн. Очень помогли письма 18-го века. По ним можно ощутить главнейшее — менталитет того времени. Мне повезло, что и переписка вице-губернатора Жолобова частично сохранилась, потому как была изъята в процессе следствия и приложена к делу.
Предварительный сбор материалов занял полгода, но и во время написания романа приходилось постоянно отвлекаться на поиск нужной информации. Вообще, мне нравится проводить исторические исследования, добывать факты. Работая над повестью про Древний Вавилон, я нашёл в источниках малозначимый факт, что в юго-восточном предместье Вавилона всегда воняло мусором — запах приносило из города дующим вдоль Евфрата ветром. Казалось бы, что с того? Читатель даже не обратит внимания. Но я с восторгом использовал эту информацию, потому что это — настоящее! Такие мелкие детали и добавляют тексту достоверности.
- Если бы в однажды вам довелось побывать в одной комнате с самым значимым для вас писателем и задать ему один вопрос, кто бы это был, и чтобы вы спросили?
Никогда не представлял о чём буду разговаривать с известным человеком, когда его встречу. Случалось, встречал, и разговор действительно не клеился. То, что этот человек создал — для меня уже исчерпывающе. Если сложатся долее дружеские отношения, тогда другое дело.
К тому же, мне сложно определить самого значимого автора. Для каждого жанра он свой. Возможно я побеседовал бы со Станиславом Лемом и спросил его: почему всё-таки на станции «Салярис» отключили роботов? И что же, в конце концов, такое сепульки?! (прим. «Звёздные дневники Ийона Тихого») Только, подозреваю, что и Лем ответов не знал.
- Каждый автор, мечтающий о славе, стремится подвинуть кумира миллионов? Расскажите, чем вы лучше Алексея Толстого и почему ему пора на покой?
Бороться с памятниками — дело не благодарное. Мне больше нравится подход Ньютона: «Я видел дальше других лишь потому, что стоял на плечах у гигантов». Преемственность — это не топтание на месте, как некоторые полагают. Это мощный толчок от надёжной опоры. Поэтому я не лучше классиков, боже упаси. Я просто другой и пишу более живым и современным языком для современного читателя.
- Как изменилась ваша жизнь, когда вдруг вы стали писателем? А кем вы были до этого?
Особо жизнь не поменялась. Я как работал журналистом и радиоведущим, так и продолжаю этим заниматься. Литература внесла лишь некоторые коррективы. Несколько часов в день посвящаю работе с текстом. Читаю такие книги, которые не особо хочу читать. Использую окружающих людей, как материал для создания персонажей (часто людям это не нравиться, но что поделаешь). Много думаю над своими историями (запрещаю себе этим заниматься только за рулём, потому как чревато аварийными ситуациями). Конечно, я стал немного больше путешествовать и расширил круг знакомств. Но и старые друзья никуда не делись. Как и прежде я люблю ходить в горы, в библиотеки и на рок-концерты.
- Какая самая сильная сцена в вашей книге и почему?
Это кульминационная сцена, последний допрос статского-советника Жолобова. Во-первых, с главным героем происходит эмоциональный надлом — он смиряется с неизбежностью дальнейшей судьбы. И в том трагедия. Во-вторых, в этой сцене раскрываются секреты — герой и читатель наконец-то узнают тайного врага и причину происходящих неприятностей. Больше рассказать не могу, чтобы избежать спойлеров. Хотя, роман исторический и о финале, при желании, можно узнать заранее.
- Какую цитату или предложение из своей книги вы бы выбрали, чтобы описать свою жизнь?
Возможно, это предложение из начала фантастического рассказа «Уки»: «Вот уже двести лет, как я делаю записи, сидя в уютной комнатке в центре вращающегося урагана…».
- Какие планы на будущее? Над чем работаете?
Сейчас я пишу завершающую книгу задуманной «Сибирской трилогии». Этот будет мистический детектив, действие которого происходит в приграничном остроге в 18-м веке. Частично повествование перекликается с романом «Временщик». Ну и параллельно я сочиняю малую прозу, она время от времени появляется в литературных журналах, альманахах.
- Что хотели бы пожелать читателям вашей книги и канала «Кошка с книжкой»?
Читателям романа пожелаю получить удовольствие. Это в искусстве главное. И очень бы хотелось, чтобы каждому попадались в руки такие книги, от которых нельзя оторваться, а в последствии хочется перечитывать. Их сложно выловить в расширившихся книжных дебрях, но на ловца и зверь бежит.