Летит филин ночью по лесу и «поет»: «Угу-у…Угу-у…Угу-у…». Ударился в темноте головой в дерево: «Ого!» (Охотничий анекдот)
Виктор Малахов, потомственный охотник, увлеченный натуралист, замечательный художник (резчик по дереву), прекрасный медальер (специалист по изготовлению медальонов под охотничьи трофеи). Виктор Андриянов, не менее страстный охотник-натуралист, представитель известнейшей в «СССРовском пространстве» семьи заводчиков русских гончих и экспертов-кинологов по этой породе охотничьих собак. Два неразлучных друга уже часа три сидели в скрадке у устроенного ими же много лет назад солонца для лосей. Благодушные наблюдатели по прекрасной погоде последнего майского вечера если и не уснули, то, как минимум, крепко задремали. Очнулись от громкого, как выстрелы в предночной тишине, удаляющегося треска сушняка.
- Лось! Лось!
- Ушел, блин! Ты тоже, что ли, уснул?
Друзья продолжали считать себя «в засидке», поэтому говорили возбужденным свистящим шепотом. Да поди теперь, разбери, лось то был или лосиха, а может, заяц лошадиных, если судить по топоту, размеров. Проспали. Ясно, что зверь подошел довольно близко, вдруг причуял засаду и благоразумно стремительно удрал. Малахов спрятал за пазуху фотоаппарат и, как бы по инерции, прошептал:
- Теперь, наверное, бесполезно ждать. Закурим?
Не успели. Внезапно перед ними бесшумно, как темное привидение, распахнулось что-то необъятное на мгновение и, сложившись, обратилось в присевшего прямо на солонец филина. Птица в упор уставилась на людей. Мужики зачаровано замерли…
Филин – одна из крупнейших птиц башкирских лесов. Размах крыльев – почти два метра. Самки при весе более трех килограммов немного крупнее самцов. Филины оседлые птицы, то есть сезонных миграций не совершают и даже проявляют длительную привязанность к месту гнездования. Таким образом, при известной на сегодня протяженности их жизни в восемьдесят лет, если не причинять вреда их здоровью, жизни или гнездованию, то, однажды поселившись, они вполне могут оказаться «знакомыми соседями» в течение всей жизни человека-наблюдателя или даже поколений натуралистов.
Филинов в дикой природе мало, к тому же они ведут сумеречно-ночной и вообще скрытый образ жизни, поэтому увидеть их – редкая удача. Чаще их можно услышать, но все-таки не глубокой ночью, а именно в поздних сумерках. Мрачное, иногда – по обстановке – даже жутковатое: «Ху-угу-у».
…Несмотря на сгущающиеся сумерки, все еще можно было хорошо рассмотреть каждое перышко, мощные косматые лапы, хищные когти, красные устрашающие глазищи. Отчетливо выраженные «уши» придавали облику птицы что-то человечески разумное. Малахов осторожно потянулся за спрятанным было фотоаппаратом. Андриянов ему в локоть и беззвучно зашептал:
- Не надо. Вспугнем. Давай так насмотримся.
И приключения еще не закончились. В силу природной бесшумности полета так же внезапно, как и первый, на толстый сук дерева рядом с солонцем сел еще один филин. Крупнее первого. Самка. Она коротко глянула вниз на партнера и тоже уставилась на людей…
Чудо! Сказка! Небывалое везение. Между прочим, ведущий орнитолог республики Виктор Валуев в своей книге «Экология птиц Башкортостана» буквально поштучно и в подробностях описывает достоверные случаи наблюдения филинов в республике, так они редки и значимы для науки. Часто люди за филинов принимают других, тоже крупных, но более многочисленных сов – длиннохвостую и серую уральскую неясытей. А кроме прочего, появление здесь самки указывало на то, что птенцов именно в гнезде у этой пары, видимо, уже нет.
Прелюбопытнейшие, присущие филинам, особенности: они могут загнездиться на дереве в старом гнезде других крупных птиц, могут поселиться в подходящем им по размерам дупле, но в основном это просто углубление в земле, которое и гнездом-то можно назвать только потому, что в него яйца отложены. Яиц в кладке может быть три, четыре и даже шесть, а откладываются они с интервалом в два-три дня. Насиживает их сразу с первого яйца только самка, не покидая гнезда. В результате и птенцы вылупляются поочередно, с теми же промежутками времени. На свет они появляются белым пухом, который скоро заменяется промежуточным оперением, после чего «отроки», все в том же порядке, начинают из гнезда разбредаться поблизости. Забираются под завалы валежника или на них. Вскарабкиваются на стоящие деревья. Самцу в это время приходится «разрываться» между все добавляющимися то тут, то там, «ртами». Только после ухода последнего «дитяти» самка может в полной мере помочь верному «супругу» и заботливому «папе» добывать пропитание.
Что еще интересно, к моменту, когда молодежь начинает самостоятельно охотиться, все они становятся одинакового размера. Похоже, филины способны подкармливать птенцов как-то дифференцировано в пользу младших.
…Два филина озадаченно разглядывали не самых, пожалуй, званных гостей. Силясь всмотреться получше, вытягивая шеи, наклонялись то вперед, то вбок, недоуменно озирались по сторонам как бы в поиске, кто бы что подсказал, вопрошающе переглядывались между собой, нетерпеливо перетаптывались на месте и забавно, подобно восточной танцовщице, двигали головами из стороны в сторону. Наконец первый филин, видимо, совсем истерзанный размышлениями, …спросил! Нет, правда, выразительно жестикулирую туловищем, головой и «лицом», натурально «спросил» у непонятных ему существ:
- Угу?
От такого нежданного оборота оба Вити враз оглушительно захохотали. «Заржали» на весь лес друг другу в лицо. Птиц, конечно, прогнали. Теперь, уже не таясь во весь голос, а то и крик, наперебой взялись восторженно пересказывать увиденное:
- Нет, ты видел?! Такие мужички-крепыши в фуфайках.
- Ага. Грибы-боровики. Бочонки.
- «Заговорил» еще.
- Ага. Мы ими удивляемся, а они нами. Сейчас, наверное, тоже галдят.
Возвращались уже в полной темноте. Поминутно рисковали сломать ноги, «оставить» на сучьях глаза и уши либо, подобно филину из анекдота, хряснуться лбом о лесину. Но уже ничто не могло отменить ощущение счастья. И кстати, вспомнился анекдот про «угу» и «ого». И было неизбывное восхищение нечаянно подсмотренной тайны. И своеобразная радостная гордость за свой лес, за свой край. Ни перед кем. Внутри себя. У нас-то, ого-го, и занесенные в Красную книгу птицы благополучно живут.