II ЧАСТЬ.
РАССКАЗ О МОЕЙ ЖИЗНИ В ДЕРЕВНЕ.
Продолжение. Начало в альманахе «Русло» № 31
Но кроме того нужно было сделать заготовки на зиму и многое другое, например, заготовка семян конопли. У нас по окрестностям, да и в самой деревне вдоль плетней и огородов её было полно. По осени вся деревня, когда была хорошая, сухая, тёплая погода, начинали её собирать. Срезали её полностью и расстелив одеяла, простыни, положив высушенные стебли на них, начинали их бить кто палками, кто специальными цепями, привязанными к концам шеста. Потом просеяв, получали конопляное зерно, по несколько мешков. После чего везли в город Красноярск на маслобойный завод. Оттуда привозили по несколько вёдер конопляного масла. А стебли не выбрасывали, а использовали для плетения верёвок. А вот стебли жалицы (крапивы) шли на изготовление полотна для пошива рубах, платьев. У Непомнящих и у нашей бабушки были ручные ткацкие станки, на которых можно было делать полотно.
Все семьи в деревне голодали и, чтобы как-то поддержать работоспособность, уходили в лес, в поля, чтобы хоть что-то найти из еды: крапиву, пучки, коноплю, масло, щавель, ягоды, грибы, орехи. По весне ходили за ляпками: это картошка, случайно, оставшаяся после копки по осени. Так эта картошка перемороженная, а потом, на солнце оттаявшая.
Уже не круглая, а как лепёшка. Мы её называли, ляпки. Для охраны этого картофельного поля, назначались объездчики, а короче – охранники, которые завидев в поле такого искателя, скакали к нему на коне и, гоняя его по полю, пороли несчастного голодного бичом, сплетённым из ремней. А за колоски пшеницы даже за три колоска давали десять лет тюрьмы.
Жизнь в селе шла своим чередом! Впервые увидели четырёхколёсный трактор, сиденье под трактористом было железное с дырками, а кабина не предусматривалась. Для сельчан это была великая диковинка, на которую посмотреть сбежалась вся деревня. Это было большое облегчение в труде сельчан. А то всё было на конной тяге или вручную. Мы – дети развлекались, играя в войнушки, делая из дощечек импровизации: пистолета, автомата и другие изделия. Было ещё одно популярное развлечение у нас, это игра в чижика. В основном в неё мы играли зимой. А по весне, только появятся проталины от растаявшего снега, мы – ребятишки ходили смотреть, как уже взрослые ребята играли в лапту. Эта игра была популярна не только у ребят нашей деревни, но и среди ребят старшего поколения других деревень. А сейчас в Соединённых Штатах Америки эту нашу игру, присвоили себе и назвали её по своему «Бейсбол» считая её своей национальной игрой.
Постепенно жизнь в селе налаживалась. Как только подходит какой-нибудь праздник, так, что-нибудь да отменят, для облегчения жизни народа. Раньше в начале войны 1941г. была введена карточная система обеспечения. Настало время её отмены – 16 декабря 1947г.
Мне шёл уже шестой годок. Для роста организма, конечно же, нужны витамины, еда. А где ж их взять-то. Дай Бог, быть бы сытым. Чтобы утолить голод, я ходил по домам в деревне и видел, в открытых окнах, что там едят лепёшки. Я подходил и говорил, а я вам спляшу. Ну, какой с меня был плясун, просто топал ножками и всё. Ну, мне кинут, лепёшку и я уходил, съедая её. Но порой надо мной просто издевались: а попляши на спине, а ну-ка, попляши на животе. У нас по деревне ходили иногда бродяги, иногда в одиночку, иногда по два человека. У них за плечами были котомки перевязанные через плечо плетёной верёвкой. В каждом доме деревни к нижнему окну вместо стекла (а это в то время была редкость), обычно натягивали бычий пузырь, ставили лоток. Отверстие лотка затыкалось тряпкой. И вот какой-нибудь бродяга или нищий подходил к лотку и стучал по лотку палочкой. И у хозяев, если они могли что-то дать нищему или бродяге, открывалась форточка лотка, бродяга подставлял котомку под лоток и хозяин по лотку отправлял в котомку бродяге, чем может помочь нищему.
Какого либо материала в деревне не было, если привезут, то давали каждому, но в ограниченном количестве. Но чтобы, что-то себе пошить, особенно платье для женщины, требовалось больше материала. Женщины договаривались между собой и складывались поочерёдно кому, что пошить.
Я почему-то просил у матери, чтобы она мне сшила красные штаны. Она сшила мне штаны из разного тряпья, но, конечно же, не красные.
Была осень и в помощь сельчанам из города, привезли людей копать картошку. А напротив нашей деревни на взгорке было обширное поле. Я пошёл туда, надеясь, что они мне дадут поесть. Подхожу к ним, а они в это время сели обедать. Я подошёл к ним, видя, что они намазывают масло на хлеб и едят, и сказал, а я могу вам сплясать. Они, ну спляши, я начал топать ногами, они поняли какой с меня танцор! Вдруг обняли меня и прижали к себе, и говорят: Девочки давайте дадим ему, у кого, что есть. А во, что мы положим? И решили снять с меня штаны, и в них запихали, три или четыре булки. Хотели масла, но решили, что я его размажу по штанам. Я поблагодарил их и пошёл по склону под уклон домой, перекинув, штаны, набитые хлебом, через плечо.
Подходя к дому, мать, увидев меня в таком виде, схватила прут и давай меня им охаживать, приговаривая: Ах ты змей окаянный! Я тебе покажу! Как кирпичи таскать! Только, что сшила штаны, а ты рвать последние штаны! Я – матери: За, что бьёшь я же в них хлеба принёс. Этот хлеб в четыре булки мы ели 12 человек целую неделю.
И вот пришёл 1953год 3 марта день был такой тёплый. У нас радио было в деревне только у хозяев двух домов. Иду по деревне и вдруг слышу из растворённого окна, которое специально распахнули, причём радио включили на полную громкость. О том, что умер Сталин. Возле окон собралась почти вся деревня, и почти все плакали. Через некоторое время час или два все разошлись и жизнь потекла дальше.
Так, как на западе шла война, вся дикая живность хлынула на восток. У нас столько расплодилось волков, что они ночью целыми стаями бегали по деревне. В нашей деревне были небольшие стада: Овцы, свиньи, кони, коров, правда, было меньше всех. Для них были построены крытые и защищённые со всех сторон стены из плах от ветров. Для охраны животных были назначены сторожа. Но сторожей набирали из пожилых – старых людей. Так, как молодые нужны были для более тяжёлого труда. И вот для охраны овец была назначена старушка. Но такая заядлая была курильщица. Тогда продавали махорку в пачках или сами садили табачные растения (Самосад). Он был крепче, чем махорка. Мужики из газет или из более тонкой бумаги сворачивали папиросы. А вот она курила только трубку.
В одну из ночей, волки проделали дыру в крыше загона, где были овцы, а их было 30 штук, всех овец порвали и ушли через дыру в подворотне. На утро стали разбираться, как это могло произойти. Приехал сам председатель из Кубеково с представителями правоохранительных органов. И вот задают бабушке, которая сторожила овец вопрос: Ну, расскажите, как вы допустили такое, как охраняли? Она им: Богу душу мать! Пока сороковую трубку выкурила, все овцы полопались. Все, кто был в это время в комнате, покатились со смеху.
Правда, председатель пожалел её. И чтобы уменьшить материальные потери колхоза, решили ошкурить овец, шкуры сдать государству, а мясо продать на рынке.
В деревне, у нас, было ещё одно введение. Для чего оно было введено, я не знаю, может от ворья, а может от волков, заполонивших наши окрестности. Для этого поочерёдно от каждой семьи назначались дежурные. Эти дежурные, как только стемнеет, выходили на улицу и до самого утра, пока не начнётся отбеливание, били в колотушку. Колотушка: Это приспособление наподобие полой большой банки из дерева, где был привязан металлический шарик. Мотая рукой, воспроизводился глухой звук, но слышно было по всей округе. И вот под этот стук, то приближающийся, то удаляющийся по деревне я засыпал, как-то спокойнее умиротворённее, что тебя, кто-то охраняет. Если стук прекращался, то в деревне возникало беспокойство, и мужики выходили на улицу, начинали искать причину прекращения стука. Найдя дежурного в полном здравии, мужики расходились по домам.
Ещё было то, чтобы собрать народ на какое – то срочное и важное сообщение, не терпящее отлагательства, или пожар, то били в набат, по железному колесу, привязанному к вкопанному столбу железным прутом. И весь народ сбегался.
Весной, как только сходил снег с полей, и солнышко пригревало всё сильней и сильней, наш пруд быстро прогревался так, как вода стояла на месте, и, где-то к 15 – 20 июня вода была уже тёплая. И мы гурьбой, обжигая пятки, сбегали вниз с чернозёмной горы по тропе к реке и там купались.
Над рекой стоял такой гвалт, что аж уши закладывало. У бабушки стало тесновато, и мать купила по дешёвке небольшой домик, крыша, у которого была покрыта дёрном. Это пласты, нарезанные прямоугольником на полянах, верхний слой земли, вместе с травой. Но вот беда, когда идёт сильный дождь, приходилось расставлять по комнате различные ёмкости так, как крыша протекала. И когда я спал, то приходилось ставить таз на себя под струю воды. И когда таз набирал воды, выносили на улицу и там выливали.
Подошло время, идти в школу. В нашей деревне школа была обучением до четырёх классов. Отучившись: осень, зиму, весну, нас на лето отправляли на каникулы. Председатель колхоза переговорил с родителями о том, чтобы их дети помогли колхозу, стоговать сено в зароды. Мы все школьники младших классов возили волокуши. Это приспособление, сделанное из берёзы или из тальника, концы волокуши крепились к хомуту, а по центру пропускалась длинная верёвка для удержания копны сена на волокуше. У зарода эту верёвку отвязывали и, дёрнув конём, копна сползала с волокуши. На обед мы коней распрягали и всей гурьбой неслись поить лошадей. Так, как была жара, то мы купались и тут же мыли лошадей. Я, из-за маленького роста, чтобы сесть на коня, подводил его к плетню, залезал на плетень, а уже с него, запрыгивал на коня. Если в поле, то залезал на дерево, а с него уже на коня.
Председатель назначал в нашей деревне бригадиров. Обычно выбирали из двух: Фёдоров Федя или Тетерин Георгий. В этот раз бригадиром был Тетерин Георгий и из-за него я чуть не лишился бабушки. Я обратил внимание на то, что он ставил коня запряжённого в кошёвку привязывая к воротам, а тут, чуть не копну завозит в кошёвке в ограду.
Продолжение следует…