ГЛАВА 16
...Катеринчук слушал доклады, хмуро ходил по кабинету. Наконец, разрешая садиться, кивнул Малышеву.
– Значит, все-таки Лукин?
– Уверен. Из армии он уволился, хотя был на очень хорошем счету, и карьера в рост шла; из академии с последнего курса отчислился, сертификат на квартиру не получил и даже положенного срока, - а ему до выслуги всего полгода оставалось, - не дослужил.
– Сослуживцы, командиры это как-то объясняют?
– Нет. Все решилось как будто за один день: рапорт подал и больше ни с кем этого не обсуждал.
– Причина отставки?
– Официально - семейные обстоятельства. И здесь тоже никакой ясности...
– Тогда почему ты решил, что именно он ее убил?
– Найти не можем. Родные его, мать с отцом, тоже поменяли место жительства. Квартиру, говорят, продавали в авральном порядке. Но адреса, куда они переехали, не знают даже самые близкие родственники.
– А родня жены?
– У Лукиной остались только очень дальние родственники, с которыми она почти никогда не общалась. Растила и воспитывала ее бабушка. Но она давно умерла.
Катеринчук нахмурился.
– Запросы сделали?
– Так точно. Разослали ориентировки, запросили военкоматы: если вояка наш еще жив, он должен где-то работать, а значит, обязан стать на воинский учет. Кроме того отрабатываем его старые связи: возможно, где засветится... Считаю необходимым сделать еще запросы и разослать ориентировки по всем местным мини-гостиницам.
– Зачем?
– Должен же он был где-то все эти дни, пока «решал вопрос» с Северцевой, жить.
– Верная мысль, Дима…
– Тогда нужно отработать и газетные объявления о почасовой сдаче жилья в наем. Особенно за тот период, когда произошло убийство. Я тоже думал об этом. - Черкашин достал из папки газету с объявлениями. - Вот... Здесь целая страница. Хозяева жилья обязательно спрашивают у постояльцев документы. А кое-кто имеет даже привычку записывать их паспортные данные и место прописки. Возможно, сохранили или запомнили хотя бы приблизительно его новый адрес.
– Тогда нужно запрашивать и агентства недвижимости: эти тоже занимаются сдачей жилья в аренду.
– Панафидин...
– Понял, Сергей Константинович...
– Ты, давай, еще с нашими поработай: собери участковых, раздай им фотографии, особенно тем, кто обслуживает частный сектор: он, скорее всего, приезжал на машине - в его деле это вещь необходимая, - я думаю, снял он где-нибудь на окраине дом или времянку с большим двором, чтобы автомобиль на ночь ставить. Помнится, свидетели рассказывали, что Северцева садилась около больницы в какую-то машину. Но не в такси.
– Однако почему обязательно частный сектор? Машину можно оставлять и на парковке, перед домом, около подъезда.
– Можно. Но я думаю, он не стал бы так рисковать: а вдруг угнали бы... К тому же зачем светиться? Машину могли запомнить, потом опознать: многоэтажка - это десятки ненужных глаз. - Катеринчук помолчал. - Но это, понятное дело, всего лишь предположение и, возможно, действительно комнату где-то в спальном районе снимал, а машину на автостоянке держал, или в аренду брал... Хм… Очень может быть, что и у знакомых… Проверяйте, отрабатывайте все варианты. Что по другим фигурантам?
– Проверяем. Но пока ничего. Кроме того, имеется еще несколько эпизодов с анонимками: два - в реабилитационном центре, где Северцева служила волонтером, один - по ее месту работы. Старшую медсестру она там у себя доставала. Но этот народ интеллигентный, не мстительный...
– Все равно проверяй.
– Слушаюсь. - Черкашин кивнул головой в сторону коллеги. - Но версия Малышева и Скворцова более предпочтительная. Там серьезный мотив. А что если Северцева предприняла попытку повторного покушения? В этом случае со стороны Лукина - это уже как бы вынужденная мера необходимой самообороны.
Катеринчук задумчиво помял подбородок.
– Все равно проверяйте. В нашем деле ничего и никого нельзя исключать. Отрабатывайте всё.
* * *
– Молодец, Гена! - Панафидин еще раз вчитался в скупые строки, похлопал по плечу довольного Черкашина.
– Не я молодец. Тетка та. Память как у молодухи. Хотя и старая.
– А она, часом, ничего не путает?
– Нет. Сейчас для курортников не сезон. Отдыхающих совсем мало. К тому же снял он не койко-место, а целую комнату. Заплатил сразу вперед. Так что тетка осталась довольна. Его узнала. Опознала уверенно.
– Сколько он у нее жил?
– Две недели.
– Думаешь, сначала следил?
– Думаю, да. Ему же еще место казни нужно было подыскать, могилу выкопать. Пару дней наверняка кружил по околицам, присматривался, выбирал безлюдные места. А после наверняка не раз приезжал, смотрел...
– Чтобы не вылезла?..
– Чтобы случайно не нашли, не откопали. По времени это совпадает.
Панафидин удовлетворенно хмыкнул, обвел коллег повеселевшими глазами.
– Ну что, бойцы? Иду докладывать, и оформляем командировки?..
Все закивали, сдержанно заулыбались.
* * *
…Женщина побледнела, помедлила, потом молча посторонилась, пропустила в квартиру опергруппу.
В комнате за столом делали уроки два подростка, которые оторвались от своего занятия, хмуро уставились в незнакомцев.
Панафидин медленно осмотрел ухоженную чистую гостиную, зацепился взглядом за портрет молодой женщины в черной траурной рамке. Он все понял...
– Зинаида Ивановна, мы из уголовного розыска... Нам необходимо встретиться с вашим сыном. Вы не могли бы подсказать, где он находится?
Занавески на двери в соседнюю комнату зашевелились, и на пороге появился невысокий с седыми висками мужчина.
– Я здесь...
Панафидин подошел, вгляделся в спокойное лицо.
– Гражданин Лукин, вы задерживаетесь по подозрению...
Лукин его перебил.
– Не нужно формальностей, майор. Поехали. Договорим в твоей «конторе».
. . . . . . . . . . . . .
…Панафидин читал показания, мрачнел. Наконец, он отложил исписанные листки, встал, прошелся по кабинету. Он долго молчал, потом оглянулся на арестованного.
– Почему вы не заявили об этом в полицию?
Лукин насмешливо уставился в мрачное, видимо вполне сочувствующее ему лицо.
– Зачем?
Панафидин вернулся на место, привалился грудью к столу.
– Но вы же, Лукин, понимаете, что это срок...
– . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– А как же дети?..
– Они уже взрослые. К тому же не одни. Мать еще не старуха, поднимет. А там, через пару лет, и вовсе самостоятельные...
– Но, по сути, сироты. И это при живом отце. Не нужно было до этого опускаться...
– Ты свои советы, майор, для себя прибереги. Глядишь, еще и сгодятся...
Панафидин медленно выпрямился. Лукин взгляда не отвёл
- Ну чего ты напрягся? Чего уставился? Или думаешь, неприкасаемый? Или что та тварь, которую я закопал, единственная в своем роде была?.. Хм... Вот сидит где-нибудь сейчас твоя(!) такая «яся», зуб на тебя точит, а потом возьмет заразный шприц и пойдет «справедливость» искать... Вот тогда, схоронив жену и детей, ты и напишешь своему «правосудию» заявление. А там, может, еще и передачи будешь ей носить, пока она целых три года за это на зоне будет чалиться... Или вместе с правозащитниками станешь отстаивать права заключенных, особенно «женщин», добиваться для них улучшения условий содержания, досрочного освобождения по очередной амнистии. И это твое право, майор. Вы ведь у нас гуманисты. - Лукин вдруг подался вперед, уставился в Панафидина налитыми свинцовой ненавистью глазами. - Вас же тварей, кто такие педерастические законы пишет и об этих ублюдках заботится, самих судить и сажать надо! Вы же, гниды, эту свою «правозащитную» демагогию уже до полного абсурда довели. У нас теперь, благодаря вашим стараниям, права только уголовники и такие вот ублюдочные «яси», блин и имеют. Что ты мне хочешь доказать, что я, закапывая эту мразь, преступление против человечности совершал?! Ну, давай, прочитай мне лекцию о "божественном человеколюбии" и неправомерности самосудов…
Панафидин молчал. Он встал, опять отошел к окну и, облокотившись о косяк, закусив кулак, уставился в заплаканное ливнем стекло. В кабинете повисла тишина.
– …Как ты узнал, что это именно она заразила твою жену?
– Эксперт сказал. Этот штамм передается только через «иглу». А еще ребенок... Он родился уже инфицированным. А заражение могло произойти только во время беременности, когда жена делала уколы. А делала она их только раз и только с подачи той суки...
– ?
– Дескать, нужно поколоть витаминчики. И сама же ей их потом и колола. Своими, принесенными с собой, шприцами. А она в то время - я только недавно об этом узнал! - подрабатывала в специнфекционке, обслуживала больных СПИДом...
– А если совпадение? Если все было ни так, и Северцева не виновна?..
Лукин медленно распрямился на стуле, ошеломленно уставился в оперативника.
– Ты меня за дурачка держишь?.. Какое, нахрен, «совпадение»?!! Эта паскуда потом сама во всем призналась!
– !!!
– Да ей замуж за меня хотелось!!! Ей «семью», оказывается, со мной хотелось иметь, «детей»! Эта тварь умышленно убила мою жену, чтобы потом занять ее место!!! Она всю жизнь следила за нами, таскалась всюду, выжидала удобного момента!
Лукин уронил голову в ладони, закачался, застонал.
– А я дурак... Дурак! Какой дурак... Я ей верил... Я думал, что она благородная... И только, когда урка пришел, предупредил, понял, наконец...
– И увезли, спрятали от нее жену и детей?
– А что толку? «Витаминчики»-то она им уже успела проколоть... Инфицированным оказался и старший сын.
– Вы сами обследовались?..
– Да. У меня анализы пока спокойные. Но медики предупредили, что отрицательные тесты - еще не показатель благополучия. Эта зараза может проявиться в любой момент.
- Но вы же не кололись...
- Однако жил в семье, ел с ней из одних мисок. А еще с малым нянчился, пока он не умер. Пеленки его стирал, раны обрабатывал... И всё без перчаток. Я тогда не знал, что у него СПИД, к тому же уже активная фаза. Поэтому мог заразиться. Так как никто достоверно по-настоящему не знает, как на самом деле передаётся эта инфекция. Действительно ли единственно через иглу и постель. Сами врачи нередко заражаются. И не только хирурги и инфекционисты. Даже стоматологи. Причем, заметь, в подавляющем большинстве именно те, кто не работает с больными СПИДом. То есть обычные стоматологи. В обычных поликлиниках. Которые работают со здоровыми людьми. И вот вопрос: тогда как заражаются?.. Оказывается, через... глаза. Когда они зуб сверлят, разлетается мелкая от него пыльца. Вот она, если клиент является носителем ВИЧ, содержа в себе частички вируса, попадает на слизистую зрачков, зубника и заражает. А возможно, в определенные какие-то моменты, например, уже в активной стадии, еще и через слюну, мокроту. Перчатки, маска, очки для вируса, оказывается, вообще не преграда. Он проходит через них абсолютно свободно. Он же микроскопический. А ячейки даже латексной ткани, из которых оправу очков и перчатки делают, по сравнению с ним огромные. Примерно, как теннисный шарик и футбольный стадион... А дальше этот вирус превращается в самую настоящую мину-консерву. Рвануть может когда угодно. Вот и у старшего моего пацана, пару лет все было хорошо - думали, пронесло...
– А младший?
– Тоже на учете состоит. И перспективы туманные. Антитела на вирус не обнаруживаются, а лейкоцитарная формула крови заметно сдвинута влево- зрелых нейтрофилов мало.
- Что это значит?
- Что в организме орудует какая-то инфекция... В нашем случае известно какая...
Они опять помолчали, думая каждый о своём. Наконец, Панафидин качнулся
– Но как она не боялась? Вы тоже могли тогда заразиться? И какой смысл?.. Это же риск!
– С точки зрения науки, никакого. Она по-прежнему настаивает, что передача именно этого штамма происходит только через кровь, иглу и секс. Северцева тогда моей Кукле сказала, что у нее угроза выкидыша. И как врач, - а она акушер по специальности - категорически запретила иметь даже короткие интимные контакты. А дети, роды для жены - это было святое. Так что мы с тех пор вместе не спали. Причем, здесь это буквально – спали в разных комнатах. Расчет, по-видимому, строился на том, что я в этом случае не заражусь, не успею, а мать и ребенок к моменту родов уже умрут.
– Откуда такие точные прогнозы?
– Из практики. Она заразила мою семью особо агрессивным, особо смертельным штаммом этой заразы. Я сам не знал, но оказывается такое «понятие» как «ВИЧ» включает в себя не один какой-то конкретный штамм, а целое семейство вирусов. Как следствие, одни инфицированные живут с этой заразой очень долго, до самой старости, не болея; а другие - «сгорают» сразу - буквально за несколько месяцев или даже недель и дней. Все зависит, повторяю, от модификации вируса. А еще некоторые состояния организма, такие, например, как беременность, стресс ускоряют этот процесс в разы. Что, собственно, и случилось. Жена умерла сразу после родов, а ребенок, родившись "растением", уходил в течение нескольких лет. И никто ничего понять не мог! Инфекция не обнаруживалась. Хотя её и подозревали, искали... И только когда он буквально гнить начал заживо, эта вещь и всплыла... А модификацию вируса подтвердили потом сразу несколько лабораторий и независимых экспертиз...
– Как ты выманил ее?..
– Позвонил, сказал, что приехал... хм... соскучился...
– И она сразу пришла?
– Псс... Прибежала!..
- И?..
- И мы, наконец, "объяснились"...
Лукин, изнемогая от своего горя, глубоко вздохнул, потер ладонью грудь.
– Майор, отпусти меня в камеру... Плохо мне. Потом, на следственном эксперименте, все покажу, а пока... Не могу о ней вспоминать... Жаль, что нельзя еще раз закопать...
* * *
…Все молчали. Катеринчук закусил кулак, не поднимал от стола глаз. Наконец, он качнулся.
– Неужели это правда?..
– Правда. Мы изъяли и приобщили к делу медицинскую карту Виктории Лукиной, а так же историю ее болезни. - Панафидин кашлянул, тихо поправился. - Ее и ее детей... Сейчас с ними работают эксперты. Но даже по предварительным заключениям можно почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что заражение их всех особо опасной инфекцией могло случиться именно в тот временной промежуток, когда Северцева работала в Усть-Кулуме и тесно общалась с их семьей. По-видимому, она действительно делала инъекции этим несчастным иглами и шприцами, которые приносила из инфекционной больницы, в которой подрабатывала консультантом.
– Как она могла их доставать?! Разве там не велся учет отработанного инструментария?!
– Нет, не велся. И зараженную иглу или отработанный шприц мог взять любой. Хм... И не только там. Отработанный материал, в том числе и послеоперационный, не утилизировался, как положено в специальных печах, а попросту выбрасывался на общую с населением ближайших кварталов помойку...
Катеринчук качнулся, потер виски, тихо сказал
– Вот кого судить и сажать в первую очередь надо... Что делают... Что делают мерзавцы!..
Панафидин помолчал.
– Имеется еще один момент, товарищ полковник…
– ?
– Есть основания полагать, что жена и дети Лукина были не единственными жертвами Северцевой.
– !!!
– Вспомните скоропостижную смерть еще и Ирины Тычинской от «осложнений после гриппа». Мы ведь еще не разбирались с этим. Что это была за инфекция? Но вот то, что приблизительно за полгода до смерти Северцева колола «витамины» и ей, - это факт достоверно установленный.
– Хочешь сказать, докторша отправила на тот свет и эту свою подругу?
– Я почти уверен. К слову сказать, не только эту...
– ?
– Надо отработать еще эпизод с самоубийством Виктора Зайцева. Ему ведь «друг семьи» тоже делала однажды «витаминизированные» уколы...
– И Зайцев узнал о диагнозе, покончил с собой?..
– Похоже на то.
Катеринчук, соглашаясь, кивнул.
– Работайте над этим. И максимально полно расширьте круг знакомств убитой Северцевой. Обращайте особое внимание на скоропостижные смерти или суициды в ее окружении...
(продолжение следует...)
Р. S. кто хочет читать все главы произведения подряд, заходите ко мне в ленту - один клик мышкой в аватарку (женщину в белом в кружке)