Продолжение 8 | Начало здесь
Руки Орлова крепко прижимали к себе. Он не обращал внимания на косые взгляды прохожих. В голове мелькнула мысль, что его никогда не интересовало людское мнение. Братьев Орловых волновало только материальное благополучие.
Однако я лелеяла надежду, что на людях убивать меня не будут и выпадет шанс вновь убежать. Словно прочитав мои мысли, Орлов заглянул в глаза и прошептал:
— Не меня следует бояться, а Василия!
— Что же вы за люди такие?! — выдохнула я.
— Уже не люди, потому и не стыдно, — усмехнулся Орлов.
— Отпусти меня! — взмолилась я громким шепотом. — Приберите к рукам земли папеньки, клянусь, оспаривать не стану! Только отпусти! Прошу!
Орлов обхватил лицо ладонями и долго, пристально вглядывался в глаза, словно старался проникнуть в потаенные закоулки сознания. Я ощутила слабость, тело дрожало, разум уплывал, ныряя в омут темных глаз Петра.
Омут... Подобно молнии, вспыхнула мысль, восстанавливая в памяти сны. Я умирала каждую ночь, тонула в водовороте, ныряя в омут. Сны, как предупреждение, взывали к чувствам и разуму, оберегали и наставляли, но я поздно поняла их значение. Я видела все, что произошло, но опоздала. Однако, я видела и то, что произойдет, и теперь готова.
Я прикрыла веки, разрывая связь с Орловым. Глубоко вдохнула и смело посмотрела на Петра.
— Потрясающе, Есения! Я знал, что ты не так проста! В тебе живет невероятная сила, ты не поддаешься гипнозу, ни другому влиянию извне. Возможно, есть нечто другое, неведомое мне. Но уверен, даже ты не представляешь масштабов собственной силы, — воскликнул Орлов, отпустил и смотрел на меня, не скрывая восхищения. — Я прогадал, отдав тебя брату.
Слова Петра вызвали изумление, но и вселили надежду: Орлов не допустит моей смерти. Но и отпускать не входит в его планы.
— Уйдем отсюда! — Петр схватил меня за руку и потащил к коню, что стоял на привязи. — Нам есть что обсудить и, уверен, ты голодна.
Без дальнейших объяснений, Орлов усадил меня на гнедого, запрыгнул следом и пустил коня шагом. Мысли устроили лихорадочную беготню, щеки пылали. С трудом я заставила себя успокоиться, чтобы принять правильное решение. Всю дорогу я перебирала в памяти сновидения, искала верное, которое подскажет дальнейшие действия. И нашла...
Конь въехал на постоялый двор. Орлов спешился, помог спуститься мне и передал поводья мальчишке, который прытко подбежал и приветствовал Петра Андреевича, словно не раз прислуживал тому.
Орлов подхватил меня за локоть и увлек по лестнице на верхний этаж, минуя трактир на первом. На ходу пояснил, что владеет отдельными апартаментами на постоялом дворе, на случай пребывания в городе.
Я поймала себя на мысли, что ничего не знаю о жизни братьев. Глупо позволила себе поверить в то, о чем Василий имел честь рассказывать. Насколько правдивы его истории, я не ведала теперь.
— В вашем распоряжении комнаты, уборная. Горничная подаст еду и принесет свежее платье. Я надеюсь, не стоит напоминать о том, что бежать вновь бесполезно? Какой бы силой вы ни обладали, Есения, я найду вас, не сомневайтесь.
— Я – ваша пленница?
Орлов окинул меня с ног до головы, криво усмехнулся и покачал головой. Тихо вышел и притворил за собой дверь. Оставшись одна, я вздохнула полной грудью, осознавая, насколько напугал меня этот человек. Он говорил о силе и способностях, но я думала только о свободе. Однако в обществе Орлова ощущала себя запертой в клетке под его пристальным, тяжелым взором.
В дверь робко постучали и в комнату вошла горничная, коротко объяснив, что явилась по приказу барина. Я вздохнула и безропотно приняла помощь. Тело, не привыкшее к подобным длительным прогулкам, изнывало по горячей воде, вкусной еде и отдыху. Работа у Лукерьи спорилась, не прошло и часа, как я почивала на подушках, умытая и сытая. Девушка принесла свежее белье и новое платье, которое тут же подогнала по фигуре.
На мой вопрос, где же барин, Лукерья ответила, что они решили отведать блюда, и Филимон лично прислуживает барину. Отпустив восвояси девушку, я опустилась на стул в ожидании Орлова.
Я успела собраться с мыслями и обдумать собственное незавидное положение. По словам Орлова, бояться мне стоило Василия, однако и Петр Андреевич имел на меня собственнические виды. Я прочно угодила в липкую паутину и, чем больше трепыхалась, тем сильнее погружалась в плен.
До слуха долетели гулкие шаги по лестнице. Приложив руку к груди, я с трудом усмирила учащенное сердцебиение. Дверь отворилась, и на пороге возник Орлов. Я боялась поднять взор и встретиться с ним взглядом, чтобы вновь не утонуть в пучине темных глаз.
— Рад видеть вас в полном здравии, Есения Захаровна, — Петр остановился напротив и мягко приподнял голову за подбородок.
Я мельком взглянула на него и потупила взор. Прерывистое дыхание предательски выдавало волнение.
— Я не причиню тебе боль, — произнес Орлов, — больше не причиню. Верь мне!
— Что вы хотите от меня? — я подняла глаза и посмотрела на Петра Андреевича.
Он провел тыльной стороной руки по щеке, коснулся губ, захватил прядь волос и пропустил сквозь пальцы. Облизнул губы и хриплым голосом произнес:
— То, чего я хочу, вы не подарите мне, Есения. А брать силой я не намерен. Потому, остается только одно...
Он замолчал, и мне пришлось призвать на помощь все силы, чтобы не задрожать от испуга. Что-то он задумал? Но Орлов обещал, что не тронет. Стоит ли верить человеку, который приказал убить папеньку?
— Вы не останетесь со мной, Есения, ведь так? — Орлов прервал молчание и мои душевные муки.
— Вы и сами прекрасно понимаете, Петр Андреевич, — прошептала я. — Ваш брат желает моей смерти. Он и так потратил много времени, обхаживая нашу семью. Ваше заступничество не спасет меня.
— Пока жив Василий? Вы это хотели сказать, Есения?
— Но еще одна смерть на ваших руках лишь сильнее оттолкнет. Отпустите, Петр Андреевич! Прошу вас!
— Я в состоянии обучить вас, Есения. Ваш дар и сила...
— Пустое, Петр Андреевич! Ненадобно мне ничего.
Орлов прошелся по комнате. Я видела его душевные терзания и молила, чтобы он прислушался к собственному сердцу. Да, он продал душу дьяволу, как говорил брату, однако сердце до сих пор билось в груди, мучило совестью и жгучим желанием обладать тем, что запретно для него.
— Куда же вы пойдете, Есения Захаровна? Вы одинокая в жестоком мире.
— Уеду далеко, где меня никто не знает. Назовусь чужим именем и начну новую жизнь. Ничего иного не остается, — тихо проговорила я, но Петр Андреевич поймал каждое слово. — А брату ответите, что да, я утонула.
Орлов покачал головой, опустился в кресло напротив и произнес:
— Я предполагал, что вы это скажете. Однако, есть некоторые формальности: нет тела – нет доказательств. Я предлагаю другой путь.
Петр Андреевич поднялся, подошел к столу, выдвинул ящик и извлек гербовую бумагу. Подал перо и придвинул чернила.
— Пишите, Есения Захаровна.
— Что прикажете написать?
— Расписку, что позволяете своему супругу, Орлову Василию Андреевичу, использовать земли под застройку ткацкой мануфактуры и передаете ведение денежных дел в его руки.
Я закусила губу и ощутила, как горячая слеза скатилась по щеке. Плата за свободу оказалась непосильно высока. Росчерком пера я отреклась от всего, что когда-то тяжелым трудом поднимал папенька, Захар Платонович Естафьев. Мне казалось, что я предала родную душу. Никакими молитвами не заглушить боль, что разверзлась на сердце, ожесточила его.
Орлов положил передо мной облигации и добавил денежные купюры.
— Для спокойного передвижения вам понадобится паспорт, подтверждающий ваш статус. Я обеспечу вас документом. До сего момента вы вольны остаться на постоялом дворе, сколько вашей душе угодно.
— После я буду свободна? А что ваш брат? Он не станет искать?
— Я позабочусь о том, чтобы Василий забыл о вашем существовании побыстрее. Что же, жениться впредь ему не пристало, но ваши земли – прекрасный подарок в утешение.
— А вы, Петр Андреевич?
— Что я, Есения Захаровна?
— Вы обязуетесь не искать более встреч со мною? — прошептала я.
Орлов приблизился и склонился надо мной, прошептал на ухо:
— Только, если во сне...
Продолжение истории здесь