Утро застало стаю у корзинки, которую потеряла малютка, когда устала идти. Оборотни нашли ее еще ночью, но решили до рассвета подождать тут, а то выскочат посреди ночи на дорогу и напугают мирных путников, которые в недобрый час устроятся на ночлег на пути стаи.
Небо посветлело, и вскоре оборотни вышли к месту, где произошло нападение. На земле появился запах матери и нескольких лошадей. Дальше стая разделилась. Алган с корзинкой в зубах побежал к деревне Зайки, а остальные пошли по следу всадников. Коин сказал, что если там отряд вооруженных мужиков, то понадобятся все зубы, чтобы перегрызть им глотки. Насильников оборотни за людей не считали, те были недостойны жить.
— С поиском родни Алган и один справится, — сказал вожак, — а этих нужно быстро убить. Если женщина жива, то они могут ей прикрыться, чтобы жизнь себе выторговать. Разбегаемся!
Серый волчище остановился на краю леса, разомкнул зубы и опустил корзинку на землю. Он смотрел на деревеньку, что расположилась в долине, у зеленоватой речки. Оборотень быстро крутанулся вокруг себя и обернулся парнем в хорошей кожаной одежде. Когда люди не видели, то не было нужды за деревьями прятаться.
— Зайка сказала, что их деревня большая, а тут и десятка домов нет, — ухмыльнулся вслух Алган, — да и те развалюхи.
Он поднял корзинку и пошел по тропинке к селению. По этой дорожке Зайка с матерью последний раз уходили из дома…
В нескольких огородах копошились бабы, они поднимали головы и провожали незнакомца мрачными взглядами. На днях через деревню проскакали пятеро молодчиков на конях… Кур и гусей из луков на ходу стреляли, мужиков плетьми стегали, когда те кинулись добро защищать. Бабы по избам спрятались, на засовы закрылись. Видать, негодяи сильно торопились, битых кур и гусей собрали и поскакали дальше, не стали за женщинами в дома лезть, чтобы мужскую похоть потешить. А теперь в деревню пришел этот: морда сытая, одежда добротная… И корзинка в руке.
Собаки сначала кинусь с лаем на чужака, но подойдя ближе успокоились и даже позволили гладить себя по мохнатым головам. Возле одной избы сидел на завалинке старик, а рядом играли двое мальчишек, чуть младше Зайки.
— Здрав будь, отец, — поздоровался со стариком Алган, — не поможешь ли мне? Я ищу родных Любомиры и ее дочки Зайки. Это их корзинка.
— И тебе, парень, подобру, — ответил дед. — А почто тебе их родня?
Пока они обменивались приветствиями, к избушке начали подтягиваться остальные жители деревни. Всем было любопытно, зачем пришел чужак. Алган оглядел суровые лица окружающих его людей, дружелюбно улыбнулся и ответил:
— Наш охотник в лесу девочку нашел с этой корзинкой. Она назвалась Зайкой и сказала, что ее мать «дядьки на лошадках» увезли.
— Теперь понятно, почему они из леса не вернулись, — сказала полнотелая баба, одетая лучше остальных. — Пойдем, парень, я тебе их избу покажу. Тебя как звать-то? И откуда ты?
— Алган, — ответил оборотень, — мы возле Бережков живем.
— Далече девчонка забрела, — удивилась тетка.
Они приближались к крайнему дому. Покосившиеся и почерневшие от старости бревна избы, грозили рухнуть в ближайшее время. Дворик был ухожен, но везде чувствовалась бедность.
— А я Любомире двоюродной теткой прихожусь, — начала болтать баба, — меня Марфой зовут. А девчонку не Зайкой, а Ули́грой зовут. Язык сломаешь, пока выговоришь. Где Любомирка такое имечко откопала, поди разбери. И девка ее любопытная, везде с расспросами лезет: а что, а как, а почему? Спасу от нее нет.
Неожиданно Марфа замолчала, понимая, что сказала лишнее.
— А где отец Зайки? — спросил Алган.
Ему не понравилась баба, которая плохо говорила о девочке. Но лучше такая родня, чем круглое сиротство.
— А его шатун зимой задрал, в тот год, когда Любомира дочку родила.
Неожиданно Марфа вцепилась себе в волосы и начала причитать плаксивым голосом:
— Бедная деточка, без матери осталась. Сиротиночка. Да как же она одна-то на целом свете.
От ее стенаний подозрение Алгана растаяло, и он понял, что тетка все же любит малютку. А та, видя, что парень перестал хмурить брови, предложила:
— А давай, мы ее себе возьмем? У нас с мужем деток нет. Как родную ее вырастим, а когда невестой станет, замуж за хорошего человека отдадим. И добро материно сохраним, ей приданным будет.
Алган с Марфой как раз вошли в ветхую избу, но добра там было немного, хотя все было чисто и опрятно.
На лавке лежали две тряпичные куклы, заботливо сшитые Любомирой из старых лоскутов. Алган взял их и положил в корзинку. Потом обернулся к женщине и спросил:
— Когда сможете в Бережки приехать за девочкой?
— А чего ждать? — всполошилась тетка, — сейчас Буршан, муж мой, телегу запряжет и поедем. К ночи у вас будем.
Вскоре повозка с тремя людьми выехала из деревеньки и направилась по пыльной колее огибать лес. Напрямик можно проехать только верхом на лошади, или пешком. На Марфе и Буршане были хорошие сапоги, они явно не привыкли ноги по лесам стаптывать.
Когда деревня скрылась из виду, и телега успела по дуге обогнуть лес, оттуда выскочили запыхавшиеся паренек и девушка, которой через пару лет придет время стать красавицей-невестой. Они подбежали к повозке и вцепились в борта с двух сторон.
— Марфа, мамка вам в дорогу хлеб велела передать, — парень протягивал бабе завернутый в холстину каравай и продолжал тараторить, — а еще велела спросить: вам огород поливать доколе не вернетесь или пускай сохнет? А дверь и ворота жердинами подпереть, чтобы все видели, что вас дома нету и зазря по двору не шастали…
Пока парень трещал без умолку, а Марфа раздавала неожиданные распоряжения, девушка, стоя с другой стороны телеги потянула Алгана за рукав и быстро проговорила ему на ухо:
— Они не родня Ули́гре. Они ее немного вырастят и богатым из города в услужение продадут.
— Понял, — прошептал Алган и кивнул девушке.
Та уже отскочила от телеги и подмигнула парнишке. Тот понял знак и замолчал. Итак весь язык отболтал, пока Буршана с Марфой отвлекал.
— Ну мы пошли, — пробормотал парень, взял подружку за руку, и они скрылись в лесу.
— Что стоим? — радостно лыбясь, спросил Алган. — Поехали за девочкой. Она без матери, по родне поди сильно соскучилась?! А тут вы приедете!
Буршан свистнул лошадке, и телега бодро покатила в Бережки.