Советская власть – была нормальная власть, даже сталинская власть, и народ к ней приспособился.
А потом началась ненормальная власть, которой народ просто не нужен. Советская власть была создана и Лениным, и Сталиным, и даже Троцким, всеми большевиками, и государство, надо признать, было создано мощное. Может быть, самое мощное за всю русскую историю. И вот его уже нет и не будет.
Нет и советской власти. Я понимаю, что и я приложил руку к её уничтожению своими писаниями, своими радикальными призывами. Надо признать. Я помню, как постоянно воевал с ней. И все мои друзья-писатели. Вроде и прав был в своих словах, но государство-то разрушили.
И беда пришла ещё большая...
В. И. Белов. Беседа с В. Г. Бондаренко. «Наш современник». № 10, 2002.
Язык на то и дан, чтобы скрывать мысли. (Талейран).
Скандалю, конечно, с умыслом: вдруг да и опомнятся средней руки литераторы, – других не осталось, – вернутся к советскому пониманию действительности. Как сыр в масле катались, деньков золотых тех не клянут, лишь поварчивают, в отличие от мошенников, нарисовавших себе вилл среди болот Флориды, которые, без вмешательства МЧС, неминуемо отравят зловонием весь остальной мир. (О Флориде жаль вычёркивать, хотя написано несколько ранее нынешних событий на юго-западе СССР). Ворчат: не моги корить их, стояли и стоят в оппозиции к режиму Ельцина-Путина! Верно, иногда встают в позу праведников, зачем же умоляют вернуть их, целую дивизию, на довольствие, принять на бюджет? Понимают, песенка спета, а вдруг – попросят петь ещё раз; опять из литературного хаоса пытаются сколотить «союз нерушимый»...
Литераторы всех фасонов ритуально - защитный приём! - поругивают Ленина, Октябрь, за это власти предержащие деньжат на издание книги могут отсыпать; самые сверкающие слова тратят на церковь, золотят её купола, не замечая густой тени, которая ложится рядом с религией: молитесь и не осуждайте, что всенародное добро расхватано неслыханными за всю мировую историю мошенниками, не осуждайте, ибо всякая власть – от бога... Вологодские члены Союза писателей России стали ядром общины храма священномученика Власия, что на перекрёстке улиц Челюскинцев и Кирова. От моего дома достаточно далеко, в конце квартала. Ясно, что и нынешним названиям жить недолго, в обиход вернут прежние: Власьевская, Малая Обуховская... Как и полагается ходом истории, Власьевская церковь была уже тёмной ночью обворована...
Василий Иванович Белов с друзьями в конце 80-х – начале 90-х по мере возможности привёл в порядок церковь у своей родной деревни (фото в начале заметок) Тимонихи, – слова, так сказать, начал соединять с делами...
Значительная часть публики пришла в большое волнение: чего он добивается? Не успела Советская власть отойти в область легенд, и церковь на речке Сохте – память о великой державе?..
Белов готовился лечь в землю своего деревенского кладбища, под сенью церковных стен, замаливал грехи, осознаваемые и мнимые... И восстановленная Беловым церковь бывала обворована...
Россию продолжают грабить до сих пор, весь белый свет содрогается от грандиозности сюжетов...
В 90-е годы Белов вовсю боролся: одной рукой – против СССР, который для нормальных людей стал невозвратимой мечтой, другой – против разрушителей страны, – вот и возьми его за рубль двадцать! Бухтинщик Талейран в таких случаях лягушачьей ладошкой хлопал собеседника по колену и приговаривал: язык на то и дан, чтобы скрывать мысли...
В 1992 году, 23 октября, в день рождения писателя, весь номер областной газеты «Красный Север» был посвящён Белову (Хрущёву и Брежневу в их пору столько места не давали), читатели были потрясены беловскими откровениями мстительного свойства, занесёнными на бумагу задолго до «перестройки», ждавшими «времени Ч». И вот час пробил: Белов откровенно стал на одну доску с погромщиками СССР...
Вернитесь на предыдущую страницу, гляньте внимательнее на цитату: «Советская власть – была нормальная власть <…>, и я приложил руку к её уничтожению своими писаниями, своими радикальными призывами. <…> постоянно воевал с ней. <…> государство-то разрушили. И беда пришла ещё большая...»
«Советская власть была нормальная власть», так уж с языка сорвалось. Зачем же «воевал с ней»? Э-е! На уме оставалось прежнее: Советская власть была «бедой», поскольку «беда пришла ещё большая»...
Чихнув от космической пыли,
Глядим телевизору в рот.
Какую страну обдурили,
Какой оскопили народ! 19.1.71.
Старая площадь
Я снизу, я слева и справа,
Всему и во всём голова,
Для всех я закон и управа,
Пока я жива и права.
И пусть на колени природа
Навеки падёт предо мной!
Я волю и совесть народа
Своей заменила судьбой.
Низы я смешала с верхами,
Посыпала сахаром соль,
В соборы и белые храмы
Впустила кабацкую голь…
Что мне ваши жалкие стоны,
Коль я ничего не люблю!
Сгубила сама миллионы,
Сама и себя погублю. 17.ХII. 81.
К Р о д и н е
Между двумя Ильичами,
Выжжена чуть не дотла
Красными теми лучами –
Как же ты выжить смогла! 1982.
***
С лица Земли почти что стёрта,
Оскорблена, разорена,
Моя родная, полумёртвая,
Получужая сторона.
В угоду всем друзьям-приятелям,
С которыми поём и пьём,
Неужто в твоего предателя
Я превращался день за днём? 10 октября 1982.
***
С дубовых трибун и гнилых парапетов,
Блюдя митинговую вашу страду,
Не стыдно ли вам перед белым-то светом
Истошно орать: «Накормите страну!»
Хотите забыть грабежи и расправы
И гибель детей в заполярном снегу?
…Но даже в дыму алкогольной отравы
Я эти обиды забыть не могу.
Учили меня вы пером и наганом,
Судили, корили под красным гербом.
Когда бунтовал, нарекли хулиганом,
Когда я терпел – обзывали рабом.
Прощаю вам всё: отчужденье столицы,
Контор и бумаг беспросветную ночь,
Но хлеб из чужой, из заморской пшеницы,
Поверьте, жевать не хочу и невмочь.
Я всех накормлю! Но оставьте в покое,
На древней земле, у травы молодой
Не трогайте избу мою над рекою,
И белую церковь над синей водой! 1990.
Публикацию готовил Василий Дмитриевич Елесин, член СП СССР, зав отделом культуры «Красного Севера», редактором был Евгений Викторович Некрасов. Нельзя вообразить, что такие вирши явились бы в газете до начала 90-х, газетчикам и автору не поздоровилось бы, но – знали меру. Теперь мода – штаны через голову надевать; кто – как эти трое – не стал под новые знамёна, тот не умеет жить...
Вирши сии – далеко не вся рифмованная заумь Белова!
Белов – ярый антисоветчик?
Конечно! Возьми, как говорится, глаза в зубы. Увы, язык не поворачивается осудить его столь окончательно и бесповоротно. Вологда по инерции гордится седым колобком, вдруг Василий Иванович – голый король? Да в октябре 2022 года в центре Вологды благодарные вологжане памятник ему отгрохали! Белов - антисоветчик? Согласится не всяк, иной вскипятится: для него слово «антисоветчик» звучит похвалой, до чего же прозорлив, мол, был человек, смотрел на десятки лет вперёд, когда всё покатится вспять; для других Белов остаётся нашим, так сказать, человеком: согрешил, полагали «православнутые» читатели, со временем и покаялся.
Каялся ли? Смотри его слова, вынесенные в эпиграф заметок...
Белов стал делегатом Съезда народных депутатов СССР без процедуры выборов по «списку Горбачёва»; «красная сотня», увы, не сплотила аморфную массу из 2250 душ: карьеристов, приспособленцев, не поминая самого Иуду, на роли так называемых народных депутатов не искали с фонарём, как грибника беловского, Коча, в сыром ночном лесу; людей ума трезвого запугали; 1-й и 2-й съезды напринимали решений безумных, в частности, осуждён был «пакт Молотова-Риббентропа»... Ушёл Белов по ротации, до августовского, 1991 года, государственного переворота – пролога буржуазной революции; начало гибели СССР промыслительно, как теперь изящно выражаются, совпало с праздником Преображения...
«С кем вы, мастера культуры?» (вопрос А.М. Горького к американским корреспондентам. 1932 год – А.А.)
Для сепаратистских процессов конца 1980-х вопрос этот звучал отнюдь не праздно. Именно позиция ведущих деятелей культуры, науки, искусства явилась определяющей в разжигании национальных страстей. <…>
большинство народных фронтов и прочих сепаратистских движений создавалось в республиках при самом деятельном участии интеллектуальных элит <…> (По инициативе и под присмотром М. С. Горбачёва, А. Н. Яковлева... – А.А) Программа и устав «Руха» <…> разработаны, например, в Союзе писателей УССР и даже печатались в отраслевой газете «Лiтературна Украiна». <…>
Белорусский народный фронт вышел из движения «Мартиролог Белоруссии», учреждённого четырьмя творческими союзами БССР и местным отделением Фонда культуры. <…>
проведение объединённых пленумов творческих союзов (артисты, писатели, музыканты, художники, архитекторы) явилось формальным толчком для образования эстонского и латвийского фронтов. Литовский «Саюдис» <…> был учреждён на собрании в республиканской Академии наук.
Люди культуры и науки, властители душ и умов не только формировали общественные настроения, используя весь имеющийся у них профессиональный ресурс и авторитет (особенно в литературе, кино и СМИ), они сами вставали затем у руля мятежных движений. Это уже после, когда основная грязная и кровавая работа будет сделана, власть отберут у них истинные бенефициары сепаратизма: партийно-советская и хозяйственная элита, тесно переплетённая с оргпреступностью... <…>
верховодила именно интеллигенция. <…> не какие-то деятели андеграунда, подвальные бунтари и прочие митьки, а вполне успешные, официально признанные мастера науки и культуры со всеми причитающимися наградами и благами. Вслед за писателем Юрием Нагибиным большинство из них могло бы повторить, что выстроили себе от советской власти забор из денег. <…> (Е. Кулиева, дочь Б. Ахмадулиной. «Российская газета». 10. 04. 2017. – А.А.)
Витаутас Ландсбергис, председатель «Саюдиса» – музыковед, лауреат Госпремии <…> Лидеры эстонского Народного фронта: Эдгар Сависаар – историк, кандидат философских наук, Марью Лауристин – профессор социологии Тартуского университета. <…> Первый председатель Народного фронта Латвии Иванс Дайнис – журналист, его заместитель и будущий премьер-министр Иварс Годманис – научный сотрудник Института физики твёрдого тела.
<…> Иван Драч (лауреат Госпремий СССР и УССР) вплоть до 1992 года находился во главе украинского «Руха», <…> его сменщиком стал выпускник киевского журфака Вячеслав Черновил.
Оргкомитет Белорусского народного фронта вообще смахивал более на редколлегию какого-то журнала, нежели на боевое ядро оппозиции. <…> 1 писатель, 2 журналиста, 1 доктор и 5 кандидатов гуманитарных наук <…>, едва ли не решающую роль в создании фронта сыграл живой классик <…> Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР Василь Быков <…>
В Средней Азии классики тоже не стояли в стороне. <…> «Глашатай новых преобразований» – так по сей день именуют в официальной киргизской печати автора «Плахи» и «Белого парохода», <…> Героя Соцтруда, лауреата Ленинской и трёх Госпремий СССР. <…> поэт и прозаик Олжас Сулейменов <…> создал собственное движение «Народный конгресс Казахстана» <…>
Совсем другое дело – чеченские сепаратисты, с первых же шагов заявившие о своём «особом пути». <…> впереди здесь также шагали интеллектуалы. <…> поэт Зелимхан Яндарбиев, выпускник Высших литературных курсов, член Союза писателей СССР <…> после гибели «неистового Джохара» [генерала-авиатора Дудаева] и возглавит в 1996 году независимую Ичкерию и даже будет подписывать Хасавюртовские соглашения <…>
в состав нового союзного парламента в 1989 году оказалось избрано 55 писателей, 32 артиста и режиссёра, 16 скульпторов и художников, 14 композиторов, 59 журналистов, свыше полсотни членкоров и академиков <…>, большинство из них, естественно, активно разделяли либерально-демократические убеждения. <…>
интеллигенция, тем более творческая, обязана быть носителем гуманизма, сеять разумное, доброе, вечное <…>; большинство советской интеллигенции и научно-творческой элиты конца 1980-х проповедовало совсем другие ценности, сея как раз, напротив, вражду и рознь.
<…> в марте 1988-го, после Карабаха, Лигачёв собрал в ЦК цвет армянской и азербайджанской московских диаспор – артистов, писателей, учёных, художников, – никакого разговора не вышло. Единственный, кто сумел подняться над схваткой, был певец Муслим Магомаев. Все остальные – с ходу раскололись по национальному признаку).
Вчерашние поэты, художники и режиссёры всячески раздували теперь атмосферу ненависти; <…> шёл поиск внешнего врага, каковым, естественно, проще всего было выставить Москву. Причём чем ситуация в экономике становилась хуже, тем острее этот враг требовался. <…>
Тема двурушничества отечественной интеллигенции <…> слишком глубока и обширна, чтобы раскрыть её походя, между делом; об этом можно писать отдельные книги. <…> Из-под пера Виталия Коротича – впоследствии редактора легендарного «Огонька», главного «прожектора перестройки» – вышло с десяток книг, разоблачающих «капиталистические нравы» и «наглую антисоветчину». За последнюю из них с говорящим названием «Лицо ненависти» как раз в 1985-м он удостоится Госпремии СССР.
Будьте уверены: если б не перестройка, до конца своих дней эти люди продолжали бы петь осанны режиму, и дальше получая ордена, звания, премии. <…> «Именно литература и искусство свернули на антисоветскую сторону многие доверчивые мозги, – искренне винится теперь [редактор «Литературной газеты» в 2001-2017] Юрий Поляков. – Это были мощнейшие «антисоветики» (по аналогии с антибиотиками), убивающие в сердцах всё социалистическое <…> Можно только удивляться тому, как чёрная плесень самоненависти поразила в те годы огромную часть общества, включая и автора этих строк». <…>
Поляков <…> хоть осознаёт, грустно признавая, что рассчитывал совсем на другой результат. Большинство же их бывших товарищей по оружию – буревестников перемен – никакой вины за собой не видят, продолжая гордиться, что спасали родину от красной чумы.
Многие и сегодня остаются в строю, всячески подбадривая и поддерживая антипутинскую оппозицию. Шевчук, Макаревич, Басилашвили, Сокуров, Ахеджакова, Гербер, Фатеева – <…> иконы оппозиционного стиля родом оттуда: с демонстраций и митингов «СССР – тюрьма народов», рок-концертов «Мы хотим перемен», из программы «Взгляд» и журнала «Огонёк».
Под улюлюканье этих мастеров одну страну мы уже профукали. Настал черёд страны нынешней…
А. Хинштейн. «Как мастера науки и культуры стали «прожекторами перестройки». «Литературная газета». 21 февраля 1018.
Хинштейну, депутату Госдумы, позволено добывать информацию из источников, недоступных иным зоилам; здесь он лишь намекнул, что «фронты» были созданы при «непротивлении» Горбачёва и Яковлева, ибо те двое при необходимости могли из «мастеров культуры» наделать отбивных котлет, не изумляя публику тем фактом, что в часы, свободные от размышлений над судьбами Родины, многие артисты, литераторы трудились в среде обитания негласными осведомителями; Хинштейн также убоялся намекнуть, что и текущий режим с «властителями дум» играет в перетягивание каната также крайне подозрительно...
В середине 80-х жизнь на улицах замирала, когда вечерами по телевизору «катили» кино «ТАСС уполномочен заявить». Один из героев (артист Леонид Куравлёв), советский специалист, отвечал за поставки в прогрессивную африканскую страну, раненый во время ареста, до сих пор (фильм ничуть не устарел) размышляет, почему именно его американцы выбрали на роль предателя. Тому спецу не надо было в гостинице болтать, – цереушник (Вахтанг Кикабидзе, поныне из роли не вышел) слушал и записывал, – что он один знает логистику морских грузоперевозок...
Ни Белов, ни Распутин, ни другие депутаты «партийной сотни», похоже, не задавались вопросами логистики, почему вне процедуры выборов Горбачёв провёл именно их, вероятно, гордились тем, что не остались без применения их прежний молодой задор, стремление проходить сквозь стены, – свойства, от которых, увы, частенько больше вреда, чем проку.
Тех вершителей судеб страны, наивных гордецов, нынешние толкователи истории, – на манер зрителей, которые досмотрели кино до конца, – настроены ругать также бескомпромиссно.
Автор цитируемой книги эпиграфом взял слова Вильяма Шекспира: «Я правду расскажу о них такую, что хуже всякой лжи»...
«На Первом съезде народных депутатов СССР [май-июнь 1989] писатель В. Г. Распутин пригрозил сепаратистам из союзных республик возможностью выхода России из состава СССР.
В декабре 1989 г. на Втором съезде народных депутатов другой писатель, В. И. Белов, предложил «немедленно разработать и придать РСФСР государственный статус». По сути дела это была осторожная заявка на предоставление России государственной самостоятельности». А. В. Островский. «Глупость или измена? Расследование гибели СССР».
«Первый съезд Народных депутатов СССР. Кремлёвский Дворец съездов.
1 июня 1989 года. Заседание десятое. (Стенограмма). Народный депутат СССР В. Г. Распутин:
«...В ходе предвыборной кампании настроение определённых групп улавливалось некоторыми кандидатами с чуткостью барометра; Стоило кому-нибудь из них выложить партбилет, как популярность его взмывала сразу будто на крыльях. (Аплодисменты). Я не член партии и сознательно не вступал в неё, наблюдая, как много пробивается туда разного рода корыстолюбцев. Состоять в партии было выгодно. Потому она и потеряла свой авторитет. Сейчас состоять в партии стало невыгодно, более того, опасно. И оставлять её в такой момент отнюдь не мужество, как преподносится неискушённым людям, а тот же самый расчёт, который прежде вёл в партию. (Аплодисменты). <…>
О стране. Никогда ещё со времен войны её державная прочность не подвергалась таким испытаниям и потрясениям, как сегодня. Мы, россияне, с уважением и пониманием относимся к национальным чувствам и проблемам всех без исключения народов и народностей нашей страны. Но мы хотим, чтобы понимали и нас. Шовинизм и слепая гордыня русских – это выдумки тех, кто играет на ваших национальных чувствах, уважаемые братья. Но играет, надо сказать, очень умело. Русофобия распространилась в Прибалтике, Грузии, проникает она и в другие республики, в одни меньше, в другие больше, но заметна почти повсюду. Антисоветские лозунги соединяются с антирусскими. Эмиссары из Литвы и Эстонии едут с ними, создавая единый фронт, в Грузию. Оттуда местные агитаторы направляются в Армению и Азербайджан. Это не борьба с бюрократическим механизмом, это нечто иное. <...> Не мне давать в таких случаях советы. Вы, разумеется, согласно закону и совести распорядитесь сами своей судьбой.
Но по русской привычке бросаться на помощь, я размышляю: а может быть, России выйти из состава Союза (аплодисменты), если во всех своих бедах вы обвиняете её и если её слаборазвитость и неуклюжесть отягощают ваши прогрессивные устремления? Может, так лучше? (выделено мной – А.А.)
Это, кстати, помогло бы и нам решить многие проблемы, как настоящие, так и будущие. (Аплодисменты). Кое-какие ресурсы, природные и человеческие, у нас ещё остались, руки не отсохли. Без боязни оказаться в националистах мы могли бы тогда произносить слово «русский», говорить о национальном самосознании. <…> Помогли бы народу собраться в единое духовное тело. Поверьте, надоело быть козлом отпущения и сносить издевательства и плевки. Нам говорят: это ваш крест. (Аплодисменты). Однако крест этот становится всё больше неподъёмен. Мы очень благодарны Борису Олейнику, Иону Друцэ и другим депутатам из республик, кто сказал здесь добрые слова о русском языке и России. Им это позволяется, нам – не прощается. <…>
вы это и сами должны знать, что не Россия виновата в ваших бедах, а тот общий гнёт административно-промышленной машины (читай: КПСС, которую готовились устранить – А.А.), который оказался для всех для нас пострашней монгольского ига и который и Россию тоже унизил и разграбил так, что она едва дышит. Нет нужды в подробных разъяснениях, но мы просили бы вас: жить нам вместе или не жить, но не ведите по отношению к нам себя высокомерно, не держите зла на того, кто его, право же, не заслужил. А лучше всего вместе было бы нам поправлять положение. Для этого сейчас, кажется, есть все возможности. (Аплодисменты)».
Читатели безоглядно верят любым печатным строкам! Если помнят упомянутый «гнёт административно-промышленной машины», пусть сравнят с нынешним «гнётом»! Распутину, слава богу, не поверили: в марте 1991-го насчёт «выйти из Союза» возразили более 70 процентов участников референдума, но мнение народа верхами - "революция сверху"! - не было учтено...
«...у Валентина Распутина на почве антисоветизма появились признаки <…> тяжёлой профессиональной болезни. <…> на съезде народных депутатов СССР он с трибуны сказал: «А не выйти ли России из состава Союза?» Я обомлел... <…> неужели неведома ему мистическая сакраментальная природа языка, его волшебная сила? Есть же слова, которые просто нельзя произносить, уж тем более на всю страну...» В. Бушин. «Гении и прохиндеи». Электронная библиотека TheLib.Ru ©2006-2021.
Пусть в СССР возводили в чин пророка иных авторов, роль писателей Распутин преувеличил в духе азартного бухтинщика Талейрана:
«Я познакомился с Василием Ивановичем Беловым в 1970 году. <…> Белова читала тогда вся Россия, не знать его считалось неприличным.<…> многие тысячи, уверен, миллионы не смогли сдержать сердобольных слёз над судьбой Катерины и Ивана Африкановича <…>
Можно, конечно, задаться вопросом: где они, эти благодатные слёзы над могилой Катерины <…> почему не дали они урожайные всходы, если в конечном итоге всё свелось к тому, что мы сегодня имеем? И где оно, благотворное и учительное влияние литературы, если густой чащей взошли развращённость и жестокость? Да ведь не нам знать, что сталось бы с людьми без этого учительства <…>
В 1989-м мы сознательно пошли в народные депутаты, чтобы не оставаться сторонними наблюдателями <…> Дважды мы вместе напрашивались на приём к Горбачёву, надеясь добиться ответа, что происходит, и Василий Иванович всякий раз прихватывал с собой <...> книги Ивана Ильина и Ивана Солоневича (певцов монархии, белогвардейщины; теперь теми книгами питается Путин, на публике, не стесняясь, пересказывает содержание на манер участников попойки где-нибудь в заброшенном гараже... – А.А.) Наивные люди, мы ещё питали надежду, что подобных-то знаний, вероятно, не хватает президенту, чтобы разобраться, куда править и с кем водить дружбу. <…>
В 91-м, в начале сентября, он [Белов] сказал <…>: «Сожалею, что моей подписи не оказалось под «Письмом к народу». Я и сейчас готов его подписать...» В. Распутин. Из предисловия к книге В. Белова «Когда воскреснет Россия?»
Лукавил «наивный человек» Распутин! «Слово к народу» («Советская Россия». 23 июля 1991) надо было вместо молитвы твердить каждому советскому человеку: пророчества сбылись в несказанно больших масштабах! Манифест последних «солдат красной империи» (текст Александра Андреевича Проханова, позже автор «демобилизовался») подписал и Распутин. Валентин Григорьевич друга закадычного, Белова, не призвал примкнуть к защитникам Советской власти, понимал, что соавторы, в том числе упомянутый ниже атлетичный здоровяк Зюганов, в толчки выгонят обоих, не примут в товарищи Белова, который со съездовских кремлёвских трибун говорил всё наоборот:
«...антинародное правительство (1989 год, правительство советское... – А.А.) вот уже семьдесят пять лет (с арифметикой у оратора – беда – А.А.) в открытую потчует (угощает бесплатно? – А.А.), то есть спаивает, русский народ. Защищать от этого страшного бедствия могла лишь церковь, но духовенство и православные храмы были уничтожены. Большевики сразу же позаботились о том, чтобы вырвать язык у миллионов русских колоколов. В прямом и переносном смысле они лишили Россию голоса и только после этого начали активно её спаивать. Статистика продажи алкогольного яда и до сего дня под запретом. Народ и сейчас не знает, сколько лет и чем разбавлял он свою не пролитую на войне кровь. Десятки миллионов убитых во время войны, умерших в лагерях Европы и Азии, в застенках Ленина-Сталина и подавно не знают, чем закончилось большевистское похмелье. <…>
Перед президентскими выборами я, беседуя с Вами, Геннадий Андреевич [Зюганов], набрался нахальства и дал некоторые советы (?! – А.А.), как выиграть президентскую гонку. (словно «гонки» похожи на «тараканьи бега» – А.А.) Во-первых, надо было всенародно, искренне покаяться перед народом за раскулачивание и последующий колхозный грабёж мужика. Во-вторых, публично попросить у всей России прощения за многолетнее преследование православной религии. В-третьих, отказаться от некоторых марксистских догм и обязательно переименовать партию, которая с таким трудом сохранила свои структуры. И что интересно: Геннадий Андреевич, как я понял, был согласен сделать всё это. Соглашался даже на переименование... Но почему, кроме формальной поддержки русского православия, он ничего этого не сделал? <…> (Зюганов - не Белов, столь явных глупостей не изрекал... – А.А.)
Первое. Немедленно разработать и придать РСФСР государственный статус. Второе. Реабилитировать крестьян, репрессированных и раскулаченных в 20-х, 30-х, 40-х и 50-х годах... Третье. Создать российские средства массовой информации – в том числе и телевидение, кино, театр <…> Четвёртое. Вернуть православные и другие храмы и монастыри прежним владельцам – это очень серьёзные требования и очень многочисленные. Пятое. Восстановить исторические названия городов, улиц, площадей».
В. Белов. Из речи на 2-м съезде народных депутатов СССР. Декабрь, 1989.
Вскоре Белов станет называть «антинародным» режим Ельцина-Путина, но в 1989 году «антинародным» было для него правительство советское, изнемогавшее в борьбе с такими «слепородами», которые через год-другой станут сожалеть, что их не позвали на помощь авторы «Слова к народу», «последние солдаты красной империи». Белов и Распутин сыграли роль подростков, которых старшие ребята, ушлые табакуры и самогонщики (Горбачёв, Яковлев, Ельцин еt cetera), выталкивают из толпы вперёд, чтобы развлечься, затеять большую драку, – кричите: «правительство антинародное», получите по глотку хлебного первача...
Белов с неприличным для старика гневом упоминал Ленина и Сталина, верил, как «простой» читатель, дукавым газетным уткам, словно сам не имел газетной практики, опирался на те «подставы» в многословной публицистике и в солидных с виду опусах, вроде антисталинской трилогии «Час шестый», решался давать советы «вождям», запальчиво одёргивал противников, у которых осознание фактов сиюминутной жизни шло быстрее, чем у него, у так называемого народного депутата.
И вышел на трибуну как-то боком
С немодною бородкой человек.
Поправил микрофон, потом заокал,
Как спринтер, прямо с места взяв разбег.
Его в пол-уха слушали вначале,
Но очень скоро стало ясно мне,
Что людям нёс он не свои печали –
Его душа болела о стране.
О тех краях, что росчерком единым
Хотят на растерзание отдать
Не ведающим жалости машинам –
Заставить реки повернуться вспять:
Опять природу жаждем покорять.
Опять стада бульдозеров покорных
Рванутся в деревеньки на таран.
Морей нам, что ли, мало рукотворных,
Что превратились в лягушачий стан?
Зачем, кому такое было надо?
Иль родина иным не дорога?..
Укором всем – затопленные грады,
В болота превращённые луга. <…>
Природа! Ты отплатишь нам жестоко.
Не постоишь ни за какой ценой…
Ушёл с трибуны человек, что окал,
Как весь мой Север окает родной.
Ушёл ершистый и не горбя плечи
Как бы на марше, сдержан и угрюм.
Но тут же встал товарищу навстречу
Другой поэт, другой «властитель дум».
И столько было в голосе накала,
В глазах такая затаилась боль…
О, как внимали рыцарю Байкала!
Байкал, Байкал, мы все больны тобой!
Мы все болеем родиной, Россией,
С неё влюблённых не спускаем глаз.
Когда земля защиты попросила,
Забыли, что уволены в запас
Фронтовики – святой эпохи дети.
Им, всё познавшим, с теми по пути
Кто хочет от грядущего столетья
Лавину равнодушья отвести.
Ю. Друнина. «Укором всем». Из книги «Полынь. Стихотворения и поэмы».
Стишок наивный, зарисовка из зала, Друнина тоже была депутатом Верховного Совета СССР... Западная граница России в 1991 году отодвинулась к линии фронта осени 1941-го, когда с группой красноармейцев выходила из окружения и санинструктор Друнина; Юлия Владимировна «лавины равнодушья» не перенесла, решила уйти из жизни «укором всем»: отравилась выхлопными газами машины... В день, когда Ельцин объявил войну Верховному Совету России, в 1993-м, тоже осенью, застрелился Вячеслав Леонидович Кондратьев, раскаявшийся «рупор перестройки», известный прозаик, тоже участник Великой Отечественной...
Белов, дескать, тоже хотел уйти из жизни "самовольно", да ещё как – сжечь себя на Красной площади! Василий Иванович отвечал, что так распоряжаться собою православному человеку непозволительно. Об очередном самосожженце, – такое случается на Красной площади два-три раза в год, – московские газеты зашумели потише, щелкопёры питались слухами, что огонь был-таки в квартире Белова! Горели по воле автора - прямо на письменном столе - листы пьесы; теперь блаженствующим от восторга посетителям показывают обугленное место на столешнице. Рукописи горят, горят рукописи! Но - нашлась машинописная копия. Герои пьесы: Адам, Ева, Архангелы и ...сам Бог. Писал Белов молодым, в 1969 году, и вот решил, что автору, старцу воцерковлённому, забавы юности пора забыть...
«Не нами сказано: «Политика – дело тёмное». Знал об этом и наш уважаемый писатель Василий Белов. Однако, чисто из благородных побуждений, желая заступиться за народ, и в особенности за крестьянство, <…> он решил стать народным депутатом. <…> Святая простота и наивность! <…> двери кабинетов руководящих лиц не открывали перед ним простора для реальных, полезных действий по защите интересов народа. <…> всё, что ни делалось, натыкалось на непреодолимую стену, которую нельзя было ни обойти, ни перелезть. <…> благими намерениями вымощена дорога в ад. <…> Василий Иванович понял, что сел не на тот поезд. <…> «Однажды я попросил у Бориса Николаевича [Ельцина] аудиенции <…> поговорить с ним о крестьянстве и сионизме. Лицо его вытянулось <…> замолчал, как рыба. Я понял, что встреча откладывается...» <…>
на <…> съезде народных депутатов РСФСР <…> Ельцин пытался препятствовать выступлению [союзного депутата] Белова. <…> пришлось голосовать, и председательствующий вынужден был предоставить слово <…>«...Наши лидеры мало думают о русском народе <…> Крестьянство – это спасение народа и государства вообще. Это спасение языка, национальных традиций, национальной культуры <…> союзное правительство во многих случаях ведёт себя по-предательски. Не только к тем русским, которые живут в других республиках, но и ко всей России. <…> Михаил Сергеевич Горбачёв и ваш лидер Борис Николаевич Ельцин формируют свои команды не по деловым качествам, а по принципу личной преданности...
Природные ресурсы исчерпаемы. Лес почти вырублен. Нефть наполовину выкачана. Газ гоним другим государствам мимо своих деревень... <…> Демократы кричат: «Деревянный рубль!» и захлёбываются от восторга перед долларом. Правительство укрепляет не свою валюту, а американскую... <…> Управленцев в стране примерно столько же, сколько мужиков-колхозников. В одном месте их сокращают, в другом - опять копятся...»
Белов выступает <…> по вологодскому радио. <…> «Я разочарован полностью депутатской деятельностью. Я несколько идеализировал это, когда соглашался быть депутатом... Моя задача была в том, чтобы содействовать закону о крестьянстве, о земле для крестьян. Дело, по-моему, продвинулось мало. <…> помню, о чём мы говорили наедине с Анатолием Лукьяновым, который иногда обрывал меня со своего высокого табурета. Хорошо помню и беседу в Кремле с премьером Рыжковым, кулуарные беседы с министром финансов Павловым и другими. Все они смотрели на крестьянство как на лишний придаток общества, вроде аппендицита, который, если не болит, значит и трогать не надо, а если заболит, то не мешает его и удалить...» В. Корюкаев. «Самородок из Тимонихи». Редактор А. Грязев. Вологда. «Полиграфист», 2006.
Со временем Белов, ужаснувшись тому, что пришло на смену Советской власти, воевать с нею публично перестал: что толку бороться с тенями недавнего прошлого, но по инерции, аж до 1998 года, печатал продолжение антисоветской эпопеи «Час шестый», боролся за место в журналах настойчиво: гонит из «Нашего современника» землячок осторожный Сергей Васильевич Викулов, так есть «Новый мир» во главе с участником Римского сходняка совбуров и отщепенцев Сергеем Павловичем Залыгиным.
Миновали сроки Горбачёва, Ельцина, подтвердились догадки, что это за фрукты, но антисоветский курс Кремля остался прежним; 2003 год, Белов за антисоветскую же эпопею принимает госпремию из рук Путина, почитателя Солженицына, Ильина, Деникина... Деньги не пахнут, но вспомним, что десятью годами раньше, в 1993-м, Белов устыдился ходить в аллилуйщиках Солженицына; Распутина такое откровение не посещало по крайней мере до 2000 года.
«...4 мая [2000 года] состоялось очередное вручение Солженицынской премии. На этот раз лауреатом оказался прославленный писатель Валентин Распутин. У него немало премий да наград <…> это государственные советские регалии, а вот теперь будет ещё и частная, антисоветская <…> К послужному списку В. Распутина можно добавить, что, став в лихие времена советником Горбачёва, писатель пришёл от него в восторг: «Это вообще очень мудрый человек!» («Славянский вестник», №8-9, май 1991). <…> советник созерцал предателя вблизи, неоднократно беседовал с ним и должен был всё понять гораздо раньше нас... Теперь-то он говорит о нём совсем по-другому: «Горбачёв был слаб, труслив, сдавал позицию за позицией. Кроме того, он был неимоверно честолюбив, и слава самого заметного человека в мире вскружила ему голову, во имя её он снова и снова жертвовал интересами СССР, жертвовал соратниками, предостерегавшими его, и дожертвовался...» <…> Шоу 4 мая меня не удивило <…> Распутин всегда пламенно нахваливал и оборонял выдающегося пророка Александра [Солженицына]. <…> сразу возникал вопрос: да читал ли уважаемый почитатель сочинения своего кумира? <…> лауреат не остановился даже перед тем, чтобы поставить его «Архипелаг» рядом с «Войной и миром» Толстого <…> Об этом в 1997 году заявил в беседе с Владимиром Бондаренко <…> она вошла в книгу В. Б. «День литературы» <…> »Владимир Бушин. «Гении и прохиндеи». Электронная библиотека TheLib.Ru ©2006-2021.
Со всеми названными бывал знаком и все потроха их вывернул наружу Станислав Юрьевич Куняев:
«В конце восьмидесятых и начале девяностых годов прошлого столетия российская интеллигенция попросту сходила с ума, когда разговор заходил о Солженицыне. Все зачитывались “Архипелагом”, прозой и публицистикой, все жаждали его возвращения в Россию с надеждой, что “пророк перестройки” укажет пути возрождения Отечества... И не надо думать, что такого рода надеждами жили лишь наши враги – “западники”, “штатники”, “шестидесятники”... Нет, этим поветрием дышали и самые что ни на есть заслуженные патриоты. <...> Вадим Кожинов организовал встречу с Игорем Шафаревичем <...> автор “Русофобии” <...> дал согласие войти в редколлегию <...> при условии, что журнал будет щедро публиковать произведения Солженицына... <...>
В декабре 1988 года в Москве <...> прошёл вечер, посвящённый 70-летию Солженицына <...> мои друзья, постоянные авторы журнала и члены редакционной коллегии, произносили целые речи в честь Солженицына <...> Игорь Шафаревич: “Вопрос о возвращении Солженицына в нашу современную литературу <...> один из факторов нашего народного выживания”. Владимир Крупин: “Достоевский говорил совершенно искренне Победоносцеву: “Голубчик, какой Вы хороший человек, но всё же как жаль, что Вы не посидели на каторге! Вы бы ещё лучше, так сказать, стали, то есть Вы бы обмякли через эти страдания!” Страдания, которые перенёс Александр Исаевич, возвышают его над всеми нами. Жаль, что он не с нами, но будем надеяться, что мы ещё будем лицезреть его воочию”. <...> Валентин Распутин: “Возвращение Солженицына, вернее, пока книг Солженицына подобно чуду. <...> Давно один человек не брал на себя столь огромного и тяжкого труда. И не вынести бы ему взятого, будь он хоть семи пядей во лбу, надорваться бы ему и за половинной ношей, если бы не осознал он себя как избранника российского неба и российской земли и не поступал как избранник”. <...>
Поставленный в такие эмоциональные обстоятельства со стороны ближайших друзей-писателей, я не мог не считаться с ними, делающими журнал вместе со мной, и написал Солженицыну письмо в Вермонт с предложением о сотрудничестве. <...> началась наша переписка с ним, многое мне прояснившая и в его гражданской позиции, и в его человеческом поведении <...> каждое его очередное письмо ко мне всё полнее убеждало меня в том, что мои друзья безмерно преувеличивают его “достоинства” и в упор не видят, насколько наш “пророк” мелочен, самолюбив и тщеславен. <...> я начал понимать, что из всех смертных грехов Александр Исаевич впадает в самый губительный для творческого человека высокомерный грех гордыни, что ему нужны не друзья и единомышленники, а слуги, которым он всегда будет диктовать свою волю. <...> чёрт меня дёрнул написать в конце 1993 года вермонтскому олимпийцу ещё одно письмо, которое, в сущности, послужило поводом к разрыву наших странных отношений. Мне и сейчас неловко публиковать это письмо, но я помню, что в то время, когда я его писал, я был в полном отчаянье:
«Уважаемый Александр Исаевич! “Наш современник” – сейчас самый популярный литературный журнал России. В подписной кампании 1993 года мы вышли на первое место, обогнав <...> “Новый мир”, “Знамя”, “Юность”. <...> удалось, в отличие от конкурентов, удержать в числе своих авторов лучших писателей и публицистов России: Валентина Распутина, Игоря Шафаревича, Василия Белова, Леонида Бородина, Владимира Солоухина, Вадима Кожинова, Виктора Астафьева, Владимира Максимова, Льва Гумилёва, Бориса Можаева, Олега Васильевича Волкова. Все наши литературные конкуренты сделали ставку в последние два-три года на литературу 3-й эмиграции или на авторов, живущих в России, но мыслящих и пишущих в том же русле, что и Войнович, Горенштейн, Синявский. Этим я в сущности объясняю катастрофическое падение читательского интереса к ним <...>
наш самый популярный и самый значительный журнал сегодня находится тоже на краю пропасти, но по другой причине. Наших подписных денег из-за беспредельной инфляции хватает лишь на 3-4 номера из 12, остальные приходится издавать в долг. Изданиям типа “Знамя” и “Октябрь” серьёзно помогает фонд Сороса – а нам никто. У нас к концу года накопилось более 30 миллионов рублей долга (это 25-30 тысяч долларов). Если мы в ближайшие месяцы не выплатим этот долг издательству и типографии, то журнал будет объявлен банкротом и закрыт. И тогда Распутину, Белову, Шафаревичу, Владимиру Осипову, Бородину негде станет печататься. Закрытие журнала для русской культуры – это катастрофа, равносильная закрытию Большого театра или Третьяковской галереи.
Вы всегда помогали инакомыслящим и гонимым. Теперь коренная русская литература и её главный журнал оказались в положении инакомыслящих. И это не случайно. Многих из людей, известных Вам, история так же передвигает в стан инакомыслящих <...> Уважаемый Александр Исаевич! Можно ли надеяться на помощь Солженицынского фонда или на Вашу личную поддержку? Помогите погасить русской литературе хотя бы часть долга перед диким рынком, уничтожающим её. С надеждой и уважением, Ст. Куняев».
«23.11.93. Уважаемый Станислав Юрьевич! <...> Что добросовестные писатели в условиях сегодняшнего разгона пошлой наживы потеряли возможность публиковаться (как и вообще катастрофически падает русская культура), я знаю со всею горечью.
Надеюсь, после моего возврата в Россию нашему Русскому Общественному Фонду удастся иным из них помочь в этом <...> Но в окружении жестоких страданий покинутых стариков (и особенно – бывших зэков), разрушения всех элементов детского воспитания, школьного образования, разорённых и протекающих православных храмов нам не под силу поддерживать ещё и периодические издания с каким бы то ни было партийным направлением. <...> русские патриотические круги вместо праведного отстояния народных интересов прислонились за поддержкой к лицемерным коммунистам, объявившим себя “народолюбцами” после 70-летнего одурманивания и уничтожения этого самого народа. <...>
Василию Ивановичу Белову (его открытое письмо ко мне) (в конце сентября 1993 – А.А) никак бы не уместно величать брежневскую фальшивку “конституцией”. Праведный дух устаивает и побеждает только в полной чистоте. (Я, разумеется, не в личной претензии к В. И., и передайте ему от меня привет.) Всего доброго. А. Солженицын».
<...> [ещё раз] появление имени Солженицына в “Нашем современнике” случилось в 1998 году, когда страна отмечала его восьмидесятилетие. <...> многое в его облике – и в творчестве, и в судьбе – прояснилось. Многие страницы “Архипелага” были внимательно прочитаны честными историками и справедливо объявлены конъюнктурными и даже лживыми. Многие его утверждения о “десятках миллионов” жертв сталинских репрессий были признаны придуманными автором, опиравшимся не на документы, а на слухи и разговоры. Выплыли наружу и факты сотрудничества автора с администрациями лагерей, в которых он коротал свои сроки. Прояснились некрасивые обстоятельства его ареста в конце войны... Да и его романы и повести, на которые он, сгораемый ревностью к Шолохову, так надеялся, не получили должного признания. <...>
И “Нашему современнику” тоже пришлось пересмотреть свою оценку и жизни, и творчества того, кого, словно “мессию”, встречали на вокзалах, на всех станциях от Владивостока до Москвы.
«Солженицын – профессиональный, заклятый и яростный антикоммунист. <...> Его антикоммунизм – бескомпромиссен, он не знает никаких ограничений – вплоть до гибели России. То жуткое настоящее, в котором ныне обретается Россия, – колониальный статус с фактической потерей независимости, разваленная армия, голодающее население, погибающая промышленность с многомиллионной безработицей, гибель науки, демографическая катастрофа <...> он поставил крест и осудил русскую историю, и против возрождения страны в границах 1945 года. Он пересматривает итоги войны, лишая Россию плодов Победы <...> Такого “интеллектуала” среди европейцев <...> высмеяли, посадили бы в сумасшедший дом или предали суду военного трибунала. <...> Развал страны, предложенный Солженицыным как одна из мер по оздоровлению России, на деле оборачивается услугой Западу в его вечном стремлении стереть нашу страну с карты мира. <...> Он готов пожертвовать родиной, лишь бы не вернулась ненавистная ему советская власть. Антикоммунизм такого рода ставит его в один ряд с Бандерой, Власовым, Шкуро и Красновым...» В. Нилов. «Наш современник», №11-12, 1998.
Станислав Куняев продолжает:
<...> пришли трое членов редколлегии – Валентин Распутин, Игорь Шафаревич и Владимир Бондаренко с ультиматумом: напечатать их коллективное письмо. Они были возмущены тем, что “Наш современник” опубликовал статью Нилова. <...>
– Я опубликую ваше письмо! – сказал я своим друзьям, – но одновременно попрошу читателей откликнуться – кто из нас прав. <...>
«Уважаемый Станислав Юрьевич! В последнем номере “Нашего современника” за минувший год была напечатана статья В. Нилова, посвящённая А.И. Солженицыну, под названием “Образованец обустраивает Россию”. <...> Почему журнал <...> не так давно публиковавший роман самого писателя с его же доброго согласия, именно в юбилейные дни предпочёл опубликовать лишь негативную статью В. Нилова, не найдя места для противоположного мнения? Выражает ли этим материалом журнал “Наш современник” мнение всех своих авторов и читателей? <...> 80 лет назад, в декабре 1918 года, в России родился крупный талант, имя которого знает весь мир. Редакция журнала “Наш современник” может не признавать Солженицына как художника и мыслителя (хотя печатали – значит, признавали), но отзываться на его юбилей лишь ругательной статьёй, мы считаем, не следовало, прежде всего, по этическим мотивам. <...> Мы с этой публикацией журнала в юбилейные дни писателя решительно не согласны. Надеемся, что наше мнение дойдёт и до читателей журнала. Члены редколлегии: Владимир Бондаренко, Валентин Распутин, Игорь Шафаревич».
Редакция предлагает читателям высказать своё мнение по поводу публикации Вл. Нилова (№ 11-12 за 1998 год) и данного письма трёх членов нашей редколлегии. <…>
«...Творчество Солженицына и его личность особенно вызывают у меня полное неприятие. Он – враг моей Родины (а стало быть, и мой), он употребил все свои силы, весь свой холодный, расчётливый фанатизм на её уничтожение, а потому он мой личный враг, на самом сокровенном уровне моей души, такой же враг, как какой-нибудь Гайдар, Чубайс, Ростропович и иже с ними. И я ненавижу его, впрочем, как и он меня, совка, и всё, что мне было дорого и свято. <...> Я вместе со всеми в бесконечных “кухонных” дискуссиях могла ругать власти, номенклатуру (в том числе и партийную), но чего я совершенно не выносила – это противопоставления: “вот у нас” – с брезгливой гримасой и “а вот у них” – с подобострастным придыханием. Я всегда считала, что мне очень повезло в жизни, что я родилась в СССР, в Москве (которую сейчас у меня отобрали оккупанты, превратив мою гордую столицу в торгово-развлекательно-криминальный центр, куда приезжает “оттягиваться” шушера со всего мира). И в моих убеждениях меня совершенно не поколебали все потоки грязи, которые демократы (Солженицын в том числе) вылили на нашу историю в приступе “гласности”. А потом я поняла, что многое было просто откровенной клеветой и неправдой. У меня хватает ума понимать, что тяжёлые, трагические, кровавые страницы неизбежны в истории каждого великого народа, без них не обходится становление ни одной великой державы.
Выражает ли этим материалом журнал “НС” мнение своих читателей? Моё и моей семьи – это ещё трое взрослых людей, и моей близкой подруги, которой передаю после чтения журнал, с семьёй, а это ещё 5 человек, где трое детей – одна школьница – и два брата-студента – выражает безоговорочно. <...> Упаси нас, Боже, от таких пророков и мыслителей, которые весь мир, всю историю воспринимают только как фон, как декорации к своему личному жизнеустройству. И ещё. Я испытываю почти физическую боль, когда пытаются хоть каким-то бочком прислонить Солженицына к Л. Толстому. Сподобились, Лев Николаевич! <...> Какой этикой руководствовался Солженицын, когда так настойчиво, самозабвенно рушил мою Родину, СССР? Ради чего? <...> И когда он одобрял чёрный октябрь 93-го, неужели не подозревал, что ожидает мир через каких-то 5 лет? Софья Абгаровна Авакян. г. Москва».
Несколько десятков писем такого рода пришли тогда в 1999 году в редакцию. Перечитываешь их сегодня, и эти пожелтевшие страницы журнала до сих пор жгут тебе пальцы, как будто они написаны только вчера.
Читатели журнала не согласились со своими любимыми авторами, с русскими патриотами, со знаменитым прозаиком Валентином Распутиным, с академиком Игорем Шафаревичем, выступления которых в те годы в Новосибирске, в Красноярске, в Иркутске, я уж не говорю о Москве, вызывали у аудитории бурю аплодисментов. Я тому не раз был свидетель... А Владимир Бондаренко? Его публицистика и его оценки литературной жизни были в те годы нарасхват... И вдруг наши читатели отвергли мнение своих кумиров! Было о чём задуматься всей знаменитой троице. Сама жизнь поправляла их.<...>
письма мы показали В. Нилову, который подвёл итог <...> дискуссии.
«В “Письме в редакцию” В. Бондаренко, В. Распутина и И. Шафаревича по поводу моей статьи речь идёт о “крупном таланте, имя которого знает весь мир”, т. е. надо полагать, Солженицыне-писателе. Но статья, названная авторами письма “отрицательной” и “ругательной”, была о Солженицыне-политике. Солженицын и другие снискали себе славу – и состояние – своим бешеным антикоммунизмом, антикоммунизмом вплоть до гибели России. Солженицын довёл свой антикоммунизм до логического конца: Великая Отечественная война для него никогда не была ни Великой, ни Отечественной, но “борьбой двух хищников”. Из такого понимания войны Солженицыным естественно сделать вывод о безразличии для него победы немцев над Россией – хуже бы не было. Так можно дойти и до хвалы Гитлеру и [американским] конгрессменам за закон 86-90, требовавший расчленения России!
Кстати, в своём бездонном до комичности самомнении Солженицын выступает критиком не только Советского Союза, но и Российской империи: “Пётр был сторонник империи, а я нет”. В общем, Я и Пётр, Я прав, а Пётр нет. В 1974 году Солженицын написал “Письмо вождям Советского Союза”, в котором он предлагал сделать мирным путём то, что не удалось Гитлеру военным – развалить СССР! <...> стоя в церкви, как пишет сам Солженицын, он просил: “Господи, просвети меня, как помочь Западу укрепиться, он так явно рушится. Дай мне средство для этого”. Учитель математики Солженицын в своём злобном антикоммунизме дошёл до геркулесовых столпов нелепости: высчитал, что в мирное время от террора погибло 60 млн человек, а в войну – ещё 44 миллиона. <...> Как вообще мысль взять Солженицына под своё крыло могла возникнуть у членов редколлегии патриотического журнала перед лицом неоспоримых фактов, свидетельствующих, что их кумир растлевал национальное сознание народа, идеологически готовя страну к предательству России Горбачёвым, Яковлевым, Ельциным? Понимают ли авторы, что прославлением Солженицына они продлевают жизнь издыхающего режима российского квислинга? (На тот момент, начало 1999 года - Ельцина - А.А.) Доходит ли до них мысль, что они как адвокаты Солженицына дискредитируют самих себя? Вл. Нилов».
<...> сегодня его юбилей облагорожен мирными инициативами: “Архипелаг ГУЛаг” внедрён в школьную программу с изъятиями неуместной лжи; улица Большая Коммунистическая по распоряжению Медведева демонстративно переименована в улицу имени Солженицына; в Ростове-на-Дону, где Солженицын прожил семнадцать лет, его именем назван проспект. Но этого мало. Там же поставлен памятник “пророку”, что побудило сотни ростовчан подписать письмо властям города о недопустимости памятника в городе Шолохова, который с презрением отзывался о попытках Солженицына оправдать власовцев и бандеровцев, что делают, продолжая дело Солженицына, нынешние украинские самостийники...» Станислав Куняев. «Наш современник». № 12, 2018.
Борьба против мифического - ловушки для простаков - «поворота рек», до небес прославившая, вознёсшая Белова, Распутина в «народные депутаты», из той же серии уколов советскому обывателю – анестезия перед революцией 1991-1993 годов.
Закопёрщики буржуазного переворота улыбались за кадром, их целью было: не утопить, а поджечь весь СССР на манер того, как в распутинской повести жгли деревни, уходящие под водохранилище, в этом случае читай: страну погружали в пожар иной общественно-экономической формации. Видимым началом той революции стал августовский 1991 года путч (в переводе на язык родных осин: выступление армии против законного режима, отказ исполнять приказы правительства) Ельцина, Иуды Второго, и генералов-предателей Родины: Крючкова, Громова, Грачёва, Лебедя еt cetera, путч мародёров, итоги которого «гарант Конституции» СССР Горбачёв странным для публики (для посвящённых - хорошо понятным!) образом не захотел оспаривать; электорат в большинстве, если не врёт статистика, тридцать лет упорно голосует и голосует за своих могильщиков, видимо, людям чрезвычайно нравится жить в такие интересные времена, быть соучастниками длящегося преступления...
«Уже приходилось отмечать, что речь идёт не о реставрации и даже не о контрреволюции и «откате назад». Это именно новая революция, подготовленная и осуществлённая социальными силами, выращенными в лоне советского строя. <…> антисоветский поворот в России прежде всего поражает своим духовным бесплодием, даже, скорее, своим мертвящим воздействием на всякое творчество. <…> Создание чёрного мифа о «проектах века» (кое-где для виду наготове стояли мехколонны, экскаваторы для виду же, для кино, испачкали свои ковши глиной... - А.А.) выполняло много задач. Людей готовили к принятию общественного строя, при котором – ура! – не будет строиться ничего, а все средства будут присваиваться «людьми» (очень немногими) и вывозиться в цивилизованные страны. <…> внедрение отрицательного отношения к «проектам века» эффективно подрывало легитимность советского строя. <…> кропотливо выращивалось под прикрытием нравственных и художественных воздействий <…>
Главными мишенями атаки на большие программы были вся советская программа индустриализации и программа создания современной системы вооружения, дающей СССР военный паритет с Западом. <…>
Деиндустриализация, то есть уничтожение промышленной системы огромной индустриальной страны, – явление в мире небывалое и истории не известное. Ни одной побеждённой в «горячих» войнах стране таких условий не ставили. Те, кто с радостью поддерживает этот процесс, который составил главное содержание горбачевско-ельцинских реформ, выступают как необычные варвары, разрушающие не чужую, а свою цивилизацию. <…>
Ликвидация промышленности, которая обеспечивала нашу жизнь, вызвала быстрое сокращение доступных для населения ресурсов, сужение всей техносферы, в которой мы живём. <…> Правители завершают оформление передачи своим западным компаньонам основных месторождений энергоресурсов. Останавливаются целые отрасли <…>
мощная кампания по дискредитации программы «поворота рек» ошарашила людей так, что ни одного голоса не раздалось против самой постановки вопроса, против той тоталитарной и шизофренической логики, с которой идеологи подошли к одной из принципиальных проблем бытия <…>
главным было превратить людей в марионеток, неспособных возражать или хотя бы рассуждать про себя. <…> инициаторы кампании задали ей стиль, исключающий возможность диалога и рассуждений. Те, кто поначалу пытался отстаивать программу, были представлены как коррумпированные бюрократы, сознательные разрушители природы и церквей, чуть ли не враги народа. <…> В этих условиях сомневающиеся сразу замолчали. <…> идеологической машине Горбачёва удалось <…> превращение политически активной части многомиллионного народа в толпу. <…>
были интенсивно использованы произведения писателей, отражавших извечную трагедию столкновения личности («маленького человека») с цивилизацией, с потребностями общества <…> такие произведения несли в себе более или менее явный антицивилизационный мотив. <…> этот мотив эксплуатировался с огромным перебором и, к сожалению, сами писатели редко охлаждали своим словом эту демагогическую страсть.
Так, на первый план тогда была выдвинута повесть В. Распутина «Прощание с Матёрой». <…> произведение стало инструментом манипуляции сознанием. <…>
в СССР было создано около 4 тыс. водохранилищ, вмещающих 1200 кмі воды. Они позволили резко улучшить окружающую среду, построить большую систему водных путей, урегулировать сток множества рек, получать огро-мное количество электроэнергии <…>
При строительстве водохранилищ было затоплено 0,8 млн. га пашни из имевшихся в СССР 227 млн. га. <…> за 80-е годы только в Нечерноземье РСФСР из-за нехватки трудовых ресурсов выбыло из оборота и заросло кустарником 4 млн. га пашни. А сколько пашни заросло кустарником в ходе нынешней рыночной реформы? <…>
Дело было представлено таким образом, будто «проект века» есть типичное порождение технократического советского («сталинского») плана преобразования природы, который имел логическим следствием опустошение земли, высыхание Аральского моря, Чернобыль и ликвидацию «неперспективных деревень». Борьба против «поворота рек» сразу стала трактоваться как мессианская борьба против Голиафа «административно-командной системы».<…> (См. выше у В. Распутина: «...гнёт административно-промышленной машины, который оказался для всех для нас пострашней монгольского ига...» – А.А.) Если бы противники «поворота рек» стали проклинать и те каналы, к которым люди давно привыкли, то это насторожило бы публику, но они этого не делали. Так, канал Москва-Волга, построенный в 30-е годы, не только обеспечил надёжное водоснабжение Москвы и Подмосковья (а это 16 млн. человек и мощная промышленность), но и соединил Москву водными путями с Балтийским, Белым, Азовским и Чёрным морями, позволил создать вблизи Москвы множество прекрасных зон отдыха. Представьте, что успешную кампанию против «поворота Волги» устроили бы в те годы... <…>
Поскольку в бассейне Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи имелось достаточно трудовых ресурсов для полного использования земли, переброска воды из Сибири дала бы возможность резко увеличить производство продовольствия. До этого весь бассейн Аральского моря и смежных областей засушливой зоны был уже полностью обустроен сетью ирригационных сооружений <…> Поставка воды дала бы рост производства именно продовольствия <…> Хлопкоробы Средней Азии были представлены в печати какими-то идиотами. Они, дескать, тратят воды в три-четыре раза больше, чем надо. (Добавьте сюда провокационное «хлопковое дело», экспедиции Гдляна-Иванова – А.А.)
Под давлением «общественности» 14 августа 1986 г. было принято постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О прекращении работ по переброске части стока северных и сибирских рек». Оно было встречено ликованием.
Как пишет в «Независимой газете» Р. Баландин, работавший в 70-е годы главным гидрологом Аральской гидрогеологической партии, в этом порыве оказались в одном лагере русофилы и русофобы, <…> патриоты СССР и антисоветчики, прозападные активисты и приверженцы евразийской великой России <…> США и Турция были против того, чтобы в СССР строили канал для подачи сибирской воды в Среднюю Азию. <…>
А. Л. Яншин вроде бы печётся о 18 млрд. руб., в которые должно было обойтись строительство канала (печётся в 1991 г., когда уже за бесценок распродавались заводы и порты). Но академик Яншин – не экономист, а эколог, пусть бы он сказал от своей науки. Обь выносит в океан 410-450 кмі воды в год, а в первой очереди программы предполагалось взять из неё для переброски в Среднюю Азию 27 кмі – менее годовых колебаний стока <…> Кампания против создания <…> водохозяйственной системы Обь-Арал была доведённым до совершенства политическим спектаклем <…> Но внушение ненависти к большим программам началась гораздо раньше, это уже было одной из частных кампаний «шестидесятников» <…> становится понятно то, о чём не догадывались в середине 80-х. Дискредитация проекта «поворота рек» наносила сильнейший удар по самой идее единого народнохозяйственного комплекса, а затем и существования СССР как целостного единого государства. Кампания, возглавленная элитарной интеллигенцией и явно поддержанная верхушкой КПСС.
Нетрудно представить, как она была воспринята в массовом сознании народов Средней Азии. Идейная основа СССР треснула. В кампании против «поворота рек» уже зрел зародыш беловежского сговора. <…>
Проблему комментирует руководитель Департамента использования и восстановления водного фонда Министерства природных ресурсов Российской Федерации Сергей Беднарук: <…>
– По всем международным нормам страна, по чьей территории протекает река, имеет право забрать до половины её водостока. Представьте, каким будет Иртыш, если Казахстан, где воды не хватает, решит осуществить это. Что тогда произойдёт в Омской области, которая и сейчас испытывает недостаток в воде, особенно после того, как Китай начал ирригационные работы по отводу воды в верховьях реки?
Если мы откажемся даже теоретически сотрудничать с нашими ближайшими соседями в вопросах водообеспечения, то на наше место придут другие. Прорабатывается проект переброски части стока реки Ганг в Центрально-азиатский регион. И у этого проекта есть мощные спонсоры, которые очень хотели бы привязать к себе бывшие республики СССР, ставшие ныне суверенными государствами. В дело всё сильнее вмешивается геополитический фактор. Так что если из дела о воде выжать сухой остаток, то получается, что либо мы превращаемся в Иванов, не помнящих родства (а мы сотни лет были добрыми соседями и даже жили в одном государстве), либо ищем возможность сделать так, чтобы наше добрососедство продолжалось...»
С. Г. Кара-Мурза. «Советская цивилизация». Книга 2. Часть 2. «Созревание кризиса советского строя».
На депутатском съезде, в демагогических речах, основанных на полном отсутствии понимания технических проектов, – да что там каналы, – в речах, оправдывающих замыслы разрушителей страны, Белов – типичный frontman либералов! Искренний ли? Нет, увы, Белов, мастер художественного слова, здесь пел с чужого голоса: академика Александра Леонидовича Яншина и других. Понимал ли суть чужих слов? Да и Яншин понимал ли, на кого работает? Плачами о монархии, о религии Белов на чью мельницу лил воду? Каламбур последней фразы весьма горек...
Член ЦК КПСС (с 1990 года), Белов советовал лидеру коммунистов «искренне покаяться», «публично просить у всей России прощения» за всё, что было до рождения Зюганова, к чему Зюганов не прикасался ни сном ни духом. Уничтожить даже имя коммунистической партии, – мечта и либералов, и Белова... Разобрали на дрова КПСС, упала вся постройка величайшего в истории государства - СССР...
Литературные дворняги, вроде авторов «письма 42-х» (1993 год), на которых политиканы-решальщики смотрят свысока, словно на тургеневскую Муму или на чеховскую Каштанку, те торжествующие зоилы клянутся, мол, вычислили «алгоритм поведения» своих идейных противников – «деревенщиков».
Писатели-«деревенщики» были, дескать, в негласном союзе с Советской властью, нынче со всех сторон проклинаемой, отринутой и самими «деревенщиками», но – вот где собака зарыта – Белов и другие, дескать, помогали властям предержащим исправлять ошибки в ходе «грабежа мужика» и в методах «спаивания мужика», помогали приукрасить «преступления большевистского режима», давали картины жизни с «художественной правдой», но не столь ярко, чтобы по прочтении немедленно вспыхнуло восстание, и тем опрометчивые русофилы продлевали-де агонию ненавистного обеим сторонам коммунистического режима.
Действительно, сколь-нибудь доброкачественных литературных опусов в пользу Советской власти в 60-70-е годы не появилось, все тексты, о которых шушукались, которые рвали из рук, все – против...
Причина злобы на «деревенщиков» проста: межвидовая борьба, либералы были хищными мечтателями: обратить народное добро лишь к своей пользе – на всех не хватит! – «революцией сверху». Своих кучеров, садовников и горничных, именуемых писателями, актёрами, певцами, чтобы не проболтались раньше времени, власти предержащие цепляли на поводок; на головы «героев предрассветного часа» в тактических целях лили ушаты тёплых помоев, в крайнем случае выставляли за границу. На что мог потратить нобелевский миллион «гринов» тот же Солженицын, оставаясь в СССР: колбасы нет, пару галош (ныне прославленных Путиным) за сезон до дыр не износить. «Деревенщики», начерпав снегу, снимая с ноги валенок, с негодованием видели на подошве галоши масонский знак: завод «Красный треугольник»; теперь в заброшенной промзоне клепают фильмы ужасов...
Мечты либералов стали-таки явью: поводок перекушен, в рот сыплется манна небесная. Любителем превращать свои несчастья в деньги был и Солженицын; насчёт подмоченной его репутации – агент самых тёмных сил – в часы октябрьского переворота 93-го (и много лет спустя) Белов ещё колебался, не ведая, тепло ли на западе Франции, в Вандее (см. ниже), надел ли доходяга Исаич валенки и нет ли на подошвах галош его масонского треугольника...
Осень, 93-й год. Кондратьев застрелился... Белов от Солженицына ждёт ответа, как соловей лета. Получит через Куняева.
Довольный после беседы с врачом-приятелем, я сбежал с крылечка милицейской поликлиники. О! Тут и есть: по набережной реки Вологды правдается Белов. Не разговаривал с ним лет двадцать, не доводилось случая, откуда ему теперь меня помнить. Какой-то штатский, запыхавшийся, то есть – я, от крыльца сакраментального здания подбегает с вопросом:
«Василий Иванович! «Советскую Россию» ельцинисты, гады, закрыли! Так Солженицер-то, собака, ответил ли? Мог бы на радостях письмишко черкнуть...» «Дожидайся! Черкнёт! Что он может черкнуть, если поддержал Ельцина? Отвечать нечего. Поддержал значит – поддержал... Раньше я уважал его, теперь – не уважаю...»
«...Здравствуйте, Александр Исаевич! <…> Решение обратиться к вам с открытым письмом вызвано весьма разношёрстными обстоятельствами. Назову два, может быть, самых главных: боязнь выглядеть фамильярным и очень сильное желание узнать, действительно ли вы одобрили антиконституционный указ Ельцина? Зная лживость нашего телевидения, я не поверил этому сообщению. Они показали ваш тюремный портрет и теперь ежедневно твердят, что Солженицын чуть ли не горой стоит за «всенародно избранного». <…> Вчера «Новости» показали вас выступающим в Вандее. Что ж, может быть, вы и правы в том, что не торопитесь в Москву. Торопиться и впрямь не стоит, говорю это без малейшего ехидства. Костоломы ельцинского ОМОНа намного опытнее тех, которые, отправляя вас во Франкфурт, под руки вели вас «по трапу на борт». <…> Но я уже злоупотребляю вопросами. Да и времени разбираться во всём этом нет; на Краснопресненской набережной днём и ночью горят костры. Надеюсь на ваш публичный ответ. В. Белов. Из Москвы, 28 сентября 1993 года.
P. S. Главный редактор «Комсомольской правды» отказал мне в публикации. Он предложил дождаться вначале вашего ответа и напечатать письмо вместе с вашим ответом. Странно. Откуда ему известно, что вы ответите?...» «Советская Россия». 30 сент. 1993.
Я помолчал, развёл руками. Говорить так, с налёту, было не о чем, и собеседник давал понять, что не расположен к скоропалительным откровениям, которые, однако, я тут же затвердил наизусть. Белов покатил в Заречье, на улицу Самойло, к дому, где в молодости сочинял повесть про Африканыча и пьесу про Бога, сожжённую в старости...
...Солженицын через год возвратился в Москву, зажил по-царски, зазвал Белова в гости. Искушённый политический делец, якобы, оправдывался! Василий Иванович, не тратя хороших слов на первые опусы одного из ранних «деревенщиков», остался-де суров: как можно было восхищаться расстрелом Верховного Совета! Белов в 1993-м году мечтал: «нобелиат» обратится к мировой общественности и – остановит массовые убийства... «Российский писатель». 4.12.2021.
Своё гнусное поведение в октябре 1993 года, – иначе в Россию не пустили бы, – «нобелиат» заретушировал похвалами слабенькой пьесе Белова, который вспышку гражданской войны в Москве видел своими глазами. Похвалы мутные, наивные, сработаны поздновато, через десять лет, но для вечности тот отрезок времени – пустяк; был ли Солженицын согласен теперь с Беловым? Попробуй пойми:
«...пьеса «Семейные праздники» (1994) – страстный отзыв на расстрел Верховного Совета в октябре 1993. Тут – вполне динамично, энергично, политически заострённо – несравненно больше, чем это было когда-либо свойственно медлительному Белову». А. Солженицын. «Новый мир». №12, 2003.
Александр Алексичев. "Сухая гроза". Отрывки из книги.
Продолжение следует.