ГЛАВА 8
...Женщина отступила в глубину квартиры, молча приглашая оперативника войти.
Скворцов остановился на пороге маленькой ухоженной гостиной, огляделся.
– Уютно у вас...
Прошкина пропустила мимо ушей этот бесхитростный комплимент, прислонилась плечом к косяку двери, равнодушно следила, как гость усаживался.
– Чаю хотите?
– Нет, спасибо.
Женщина, больше не предпринимая никаких попыток к гостеприимству, прошла в комнату, уселась напротив.
– Так что вам нужно?
– Ольга Николаевна, вы ведь, наверное, уже знаете, что случилось с вашей знакомой?
– Какой знакомой?
– Северцевой.
– Ах, с этой… Да, знаю.
– Откуда?
– Нина Михайловна звонила. Она с ней в одном доме жила. Хм... Да и вообще... Весь город на ушах стоит, только и разговоров что об этом убийстве... - Свидетельница помолчала, наблюдая, как Скворцов раскладывал на столе папку, собираясь писать протокол. - А это правда, что ее живьем закопали?
– Правда.
Прошкина посветлела лицом. Скворцов усмехнулся.
– Вы, я вижу, не сильно переживаете…
– А должна?..
– Ну, вы же подруги... Как думаете, кому она могла так насолить?
– Понятия не имею.
– И все же?..
Прошкина вдруг откинулась на спинку дивана, прищурилась на гостя ледяными недобрыми глазами.
– Вот что, капитан, прежде чем вы станете продолжать задавать ваши вопросы, я, наверное, должна уточнить один момент: погибшая Северцева не была мне подругой. И даже приятельницей не была. Мы не поддерживали с ней никаких отношений.
– Но...
Прошкина, угадала его мысль, перебила.
– Это было давно. Мы - и это правда - учились в одном классе и даже сидели за одной партой. А потому такие отношения тогда были естественными. Но дальше школа закончилась, мы повзрослели и разошлись. У каждого появилась своя личная жизнь. До которой у былых одноклассников не должно, да по-хорошему, и не может быть никакого дела. Понимаете? Нет, конечно, если нам случалось где-то пересекаться, мы не отворачивались, не делали вид, что не знакомы, как это сплошь и рядом теперь случается, здоровались. Но и только. Я не интересовалась кругом общения Северцевой, она - моим. Так что, капитан, извините, но я едва ли могу быть полезной вашему следствию.
– Хм…
– Что?
– Мне говорили, вы и после школы дружили. Буквально не разлей вода были. Это уже потом что-то случилось...
– Я думала, следствие интересуют только факты, а не бабские сплетни...
– И все же, Ольга, что между вами произошло? Отчего вы поссорились?
– Да не ссорились мы. Просто расстались. Я не обязана ни с кем дружить до гроба.
– За что вы ее недолюбливали?
– Зачем эти вопросы? Какое отношение мои личные ощущения могут иметь к случившейся трагедии? Неужели вы действительно полагаете, что я причастна к её гибели? Даже если между нами и были когда-то какие-то... ну скажем так, «недоразумения», то они давным-давно разрешились. Да и потом… Если вы имеете ввиду мотив, стала бы я выжидать целых двадцать лет, чтобы отомстить... Скажу больше, знаете поговорку: «Всё, что не делается, всё - к лучшему...»? Так вот я - этот самый случай…
– Это вы о своей неустроенной судьбе?
– А вы нахал...
– Нет. Это всё - издержки профессии. Приходится иногда быть неделикатным.
Прошкина полезла в тумбочку достала пачку дешевых сигарет.
– Курите?
– Нет.
– А я закурю.
Она затянулась, с силой выдохнула густое облако вонючего горького дыма.
– …В свое время я встречалась с парнем. Вам Нина Михайловна, наверное, уже рассказала об этом школьном романе. Так вот после школы он поступил в летное училище, а я осталась здесь, в городе. Мы переписывались, он приезжал на каникулы. А потом вдруг перестал писать и звонить. Я пробовала объясниться, но... Он прислал короткую записку, в которой просил больше его не беспокоить. Я же была девочкой гордой... - Прошкина горько усмехнулась. - Точнее, глупой. «Проявила характер», не стала доставать бывшего жениха. Как результат, каждый теперь имеет то, что имеет: я - нищая одинокая старая дева; его жена - без пяти минут генеральша, мать двоих прекрасных детей, хозяйка замечательного дома-дворца, имеющая и положение в обществе, и уверенность в завтрашнем дне, и обеспеченную будущность...
Прошкина нервно струсила в пепельницу пепел, выпрямилась, уставилась на носки своих туфель. Губы ее дрожали.
Скворцов, напоминая о себе, осторожно кашлянул.
– Какое отношение Северцева имеет к этой истории?
– А кто знает? Может, и никакого. Не пойманный не вор...
– Расскажите об этом.
– …Однажды, будучи у нее в гостях, пока она разговаривала в прихожей по телефону, я без всякой задней мысли, так просто, чтобы скоротать время, подошла к книжным полкам, стала перебирать, перелистывать книги. Одна из книг, которая была очень искусно переделана под шкатулку, вдруг вывернулась из рук, упала на пол, рассыпала свое содержимое. Я наклонилась поднять, а там... А там куча писем моего Храмцова... Те, что он мне писал, а я не получала...
– !
– Вот-вот... И я так же, когда она вошла в комнату, молча вытаращилась на нее, протянула конверты: дескать, что это?!!
– И как она это объяснила?
– Никак. Она бросилась ко мне, стала орать, что я - негодяйка, роюсь в отсутствии хозяев в их вещах, обыскиваю... Меня отхлестали по щекам и выставили за дверь. Потом она приходила объясняться. Говорила, что я все неправильно поняла, что она не виновата, что хотела как лучше...
– ?!!
– И представьте, капитан, ее объяснения звучали тогда убедительно и выглядели очень правдоподобными. Она сказала, что нашла письма случайно на нашей придомовой помойке, когда выбрасывала мусор. Дескать, случайно зацепилась ногой за какой-то сверток у бака, он развалился, вывалил перевязанные бечевкой пачку конвертов. Она, де, пригляделась, а там моя фамилия. Понятное дело, она немедленно их подобрала, принесла домой.
– Почему она вам об этом не сказала?
– Мол, пожалела. Я к тому времени уже рассталась с Пашей. Он успел жениться, ребенком обзавестись... И вы не представляете, каким это было для меня потрясением. Я тогда едва руки на себя не наложила. Мучилась ужасно. Жить не хотелось. И Яся это знала, переживала за меня. А потому, как она сказала, когда она увидела эти письма, которые, по-видимому, кто-то из наших местных сплетниц в свое время наворовал из моего почтового ящика, страшно растерялась. Думала: ну как мне об этом сказать?! Чтобы я опять заболела?! А так... Прошлого уже не вернешь, ничего не изменишь, не поправишь, так зачем мне причинять новую мучительную боль? Тем более такими подробностями... Когда судьба человека, оказывается, разрушилась не по банальной причине, как это сплошь и рядом бывает, когда парень тебя разлюбил и полюбил другую, а из-за чьей-то подлости, коварства, самого бессовестного и безжалостного бессердечия. Вот, мол, она и спрятала эти письма от греха подальше. Ну не выбрасывать же их было снова в помойку, в самом деле?!
– Хм... - Скворцов покрутил головой, мрачно нахмурился. - Вы ей не поверили?
– Ну почему же?.. Поверила. Да и как можно было не поверить? Подруга все-таки... К тому же закадычная...
– И что было потом?
– Через пару лет мы встретились с Павлом. Он с женой и детьми, - у него к тому времени уже второй ребенок родился, - приехали в гости к родителям. И вот как-то случайно столкнулись в булочной. Он вышел следом, спросил, как живу... Я что-то ответила... А дальше слово за слово... - Прошкина нервно сглотнула, опять затянулась, сжалась в комок. - ...И выяснилось вдруг, что расстались мы вовсе не из-за этих писем. Точнее, не только из-за них... Павлу однажды некий «доброжелатель» написал, что я в его отсутствие не просто «кручу романы», а романы на «коммерческой основе»: в общем, подрабатываю «девочкой по вызову». Однако делаю я этой столь безалаберно, что то и дело «влетаю». Мол, моя матка от постоянных абортов сделалась тоньше папиросной бумаги, и уже большой вопрос, смогу ли я рожать... И в качестве доказательства правдивости данной информации предложил моему жениху проверить это дело лично: позвонить в гинекологическое отделение нашей местной больницы, уточнить с каким диагнозом я там опять нахожусь. А попала я туда якобы после того, как меня в очередной раз едва «не разодрали» во время группового секса. Мои же родные, зная какой аморальный образ жизни я веду, делают все, чтобы скрыть это, покрывают мои похождения, мои бесконечные аборты, «шифруются», никому не признаются. Вот, мол, и сейчас, в то время когда меня - в который уже раз! - «чистят» в гинекологии, моя мать рассказывает всем, что я лежу в терапевтическом отделении с воспалением легких...
– И ваш парень позвонил?
Прошкина кивнула, опять потянулась за сигаретой.
– Позвонил...
– И?..
– И ему подтвердили, что я лечусь именно в гинекологии... Когда же он спросил о диагнозе, ему деликатно отказали, сославшись на то, что информация эта строго конфиденциальная и охраняется законом. И, в принципе, это правильно. Медики не имеют право разглашать подобные сведения. Но в моем случае такая забота оказала мне воистину медвежью услугу. Храмцов мой понял это по-своему - как подтверждение моего разоблачения. Потом он позвонил своей матери и попросил ее зайти ко мне домой и как бы за между прочим поинтересоваться где, в каком отделении, какой больницы я в данный момент нахожусь... Хм… И моя мама подтвердила... что я лежу в терапии с воспалением легких...
– Зачем она так сказала?
– Понимаете, капитан, у меня действительно были тогда проблемы со здоровьем, но они ни к разврату, ни к абортам не имели никакого отношения. У меня была простая киста на яичнике. Чтобы ее удалить и потребовалась операция.
– А «терапия», «воспаление легких» здесь при чем?
– Ни при чем. Просто моя мама перешила подстраховаться. Когда-то, еще в ее молодость, парень бросил ее подругу, потому что накануне свадьбы девушка попала в больницу и ее оперировали «по-женски». Испугавшись, что невеста какая-то «порченная», что, возможно, она так и будет продолжать всю жизнь шастать по врачам, не сможет рожать и исполнять «супружеский долг», он бросил ее «от греха подальше», женился на «нормальной» девчонке. И мама, испугавшись, что меня может постичь такая же участь, и как бы «люди чего не подумали», решила не признаваться, договорилась с врачами другой, не нашей, не по участку, больницы, чтобы меня прооперировали. И чтобы как-то объяснить мое отсутствие, придумала «легенду» о воспалении легких. Никто даже мысли не допускал, что кому-то придет в голову это проверять и выслеживать...
– А почему вы решили, что тот «доброжелатель» Северцева?
– А кто еще?..
– ?
– Понимаете, оперировали меня не просто в больнице, а в клинической больнице при мединституте, где у нас не было никаких знакомых. Меня там никто не мог видеть даже случайно. И я, наученная мамой, хранила эту тайну, как военную...
– А Северцева?..
– А Северцева как раз проходила там интернатуру. Она ведь по специальности - врач-акушер-гинеколог.
– Понятно. И она могла вас там случайно встретить?..
– Так она и встретила. Еще лекарствами помогала, лично перевязки мне делала, швы обрабатывала... Уже потом, после разговора с Павлом, я это все сопоставила: там - письма, здесь - этот донос... В общем, не нужно было иметь большого ума, чтобы, как говорится, не сложить два и два. Ведь ему даже номер телефона отделения, где я лежала, в письме указали. То есть не сам он все гинекологии города подряд обзванивал, меня разыскивая...
– Вы с ней пытались объясниться?
– Нет. Зачем? Что это изменило бы в моей судьбе? Я тогда даже ругаться не могла: верите, внутри, словно окаменело все, я полумертвой сделалась... Ни одного живого чувства...
– А парень ваш?
– Всё шептал: «Не может быть... Не может быть...» «Чего, - спрашиваю, - не может быть...»?! Что я честная порядочная девушка?.. Дура, возможно... Но вот во всем остальном... А не веришь, давай, говорю, пойдем, проверим... Я ведь всё еще девственница. Первым будешь… И потом… Если я такой тварью похотливой была, тогда отчего под тебя не ложилась?.. Небось, такого самца не пропустила бы...
– Как вы считаете, Оля, мог Храмцов за вас отомстить?..
– Нет. У него семья. Хорошая. Он ею дорожит. Я видела его жену. Сказать, что там какая-то особенная красота, любовь, не могу. А вот детей он любит и никогда не обидит, не бросит. Он из тех, кто в ответе за тех, кого приручил... Да и потом… Храмцов с головой дружит.
– ?
– Не может он человека убить. Он... - как это у вас там называется? - не «мокрушник».
– И все-таки, как вы считаете, кто мог с вашей подругой так расправиться?
– Не знаю. Правда. Но то, что человеком она была страшным, - вот это подтверждаю. Сволочь редкостная. Отменная даже. Это надо умудряться, так входить людям в доверие, а потом буквально казнить их... И что самое ужасное: никто из этих, распятых ею несчастных, потом и мысли не держит, что это ее рук дело, что это она со своей больной черной душой влезла. Ищите, капитан, наверняка найдете. Хм... Там, я думаю, и искать особо долго не придётся...
– ?!
– Все же очевидно. Где Северцева - там горе, разлад...
– Вы кого-то конкретно имеете в виду?
– Хм... Вы на наш школьный выпуск посмотрите. Приглядитесь повнимательнее! Там все наши девчонки, как проклятые. Ни одной счастливой судьбы. И что интересно - везде в «группе поддержки» потом обязательно наша Яся оказывалась... Ну, типа, как самая близкая и лучшая подруга... Ага… Точнее, сначала, где эта «подруга» появлялась, там еще недавно хорошая крепкая семья начинала вдруг трещать по швам, рушиться, супруги делались заклятыми врагами. А потом, когда они уже окончательно «разбегались», эта сволота появлялась вновь, превращалась в такую тебе «утешительницу». Она, наверное, точно больной была. Её «дружба» - это какой-то особо изощренный, а лучше сказать, извращенный садизм...
– Но за это все-таки не закапывают...
– Не скажите. Психика у людей разная. Это я сумела переболеть и остаться в этой ситуации человеком. Благословив бывшего благоверного, просто отошла в сторону. Но, наверное, не все так благородны, точнее, не всем удается справиться с таким потрясением. Внешне человек может оставаться нормальным, а вот мозги, сознание... Личность - субстанция хрупкая. Сломать, разрушить легко...
ГЛАВА 9
– …Хочешь сказать, убитая докторша была психически больной? - Катеринчук оглянулся на закончившую докладывать Лапину.
– Пока это только предварительное заключение. Чтобы вести речь о диагнозе требуется проведение целого комплекса посмертных экспертиз. А дело это даже не одного месяца. К тому же требуется огромный фактический материал об образе жизни и поступках погибшей. На сегодняшний же день собранных данных недостаточно для каких-то определенных выводов, хотя мнение по поводу имевшихся у нее в этом плане проблем имеет под собой достаточно оснований.
Катеринчук задумчиво прошелся по кабинету.
– Была она больной или, наоборот, абсолютно здоровой - это уже, как говорится, другой вопрос, и в деле об убийстве не продвигает ни на шаг.
- Однако хотя бы проясняет обстановку. Теперь можно, наконец, определиться с мотивом преступления и выдвигать версии.
– Думаешь, личная месть?
– Несомненно.
– Тогда, давайте, подведем некоторые итоги. Что мы на сегодняшний день имеем? А имеем мы довольно странную картину: то ли в силу диагноза, то ли из чувства личной неприязни и мести, а, возможно, из хулиганских побуждений, а, может быть, от того, что «хобби» это у нее такое было, но любила наша докторша устраивать «веселую» жизнь своим подругам. Она разбивала семьи, разводила, делала врагами еще недавно любящих супругов...
Лапина хмыкнула
– На счет «любящих супругов» - это вы погорячились, Сергей Константинович...
Катеринчук вдруг улыбнулся, погрозил аналитику пальцем.
– Вот-вот, Катерина, и я о том же...
– ?..
– Вот оно слабое место твоего «личного мотива»...
– Не поняла?!
– Если в семьях не было любви, то есть настоящих отношений, едва ли ей стали бы мстить, казнить таким страшным способом. За что мстить-то?.. За развал того, чего и так не было?.. Я не прав?
– В этом смысле, правы. Но, надо полагать, не у всех всё было так запущено...
– Согласен. А потому предлагаю еще раз пройтись по ее ближайшему окружению.
– И не только ближайшему...
Все оглянулись на сказавшего это Малышева. Тот поёрзал на стуле.
– Есть проблема.
– Озвучь.
– В биографии погибшей имеется одно бело пятно. В свое время, до вступления в должность заведующей отделением, она несколько лет работала простым врачом в отдаленной провинции. В Усть-Кулуме. И вот вопрос: каким ветром ее туда занесло? И почему потом вернулась?..
– Да мало ли... Возможно, карьера не задалась.
– Не вяжется... Северцева - дочь не простых родителей. Ее отец был в свое время очень известным в городе человеком, фигурой влиятельной. Вполне мог помочь дочери с карьерным ростом. Да, собственно, и помог. Это с его подачи дочь, к слову сказать, специалист не самого высокого уровня и не заслуженный, оказалась в кресле заведующей крупнейшего в городе родильного отделения. Место хлебное. К тому же замечательный трамплин к дальнейшему продвижению по служебной лестнице. Однако докторша решила воспользоваться папиной протекцией только время спустя. И вот вопрос: отчего она уехала тогда «делать карьеру» в «тмутаракань», пренебрегая и должностью, и положением, и гарантированным материальным достатком здесь?
– Романтики захотелось, вот и поехала…
– Так не девочкой уже была...
– А это мысль, между прочим. Молодец, Дима! Продолжай. - Катеринчук уселся за стол, мял ладони.
– В общем, я думаю, этот момент следует отработать особо.
– Полагаешь, здесь разгадка?
– Возможно, и не здесь, но интуиция подсказывает, продвинемся хорошо. Неспроста она туда однажды рванула. Был у нее там, я подозреваю, какой-то особый интерес. И я, кажется, догадываюсь даже какой именно...
Катеринчук нахмурился. Малышев его опередил
– Сергей Константинович, позвольте доложиться позже, когда проверю...
– Хм... Ну, давай, проверяй, скрытный ты наш... А еще, оформляй-ка ты, капитан, командировку...
***
…Они вышли из кабинета.
– Слушай, Катерина... - Скворцов смущенно кашлянул в кулак. - Тут такое дело, понимаешь... В общем, помощь твоя нужна.
– Тебе? - Лапина улыбнулась.
– Нет. Есть один хороший человек... И у него проблемы.
– Свидетель по делу?
– Да. Баба неплохая. Но, судя по всему, вошла в жесткий психологический штопор.
– И чего хочешь?..
– Ты психолог. Поговори с ней. Жалко человека. Ни за что пропадает.
– В чем у нее проблема?
– Много лет назад Северцева организовала «подставу» и разбила ей личную жизнь: написала клеветнический донос ее парню - будто бы та ударилась во все тяжкие, подрабатывает в его отсутствие проституцией; потом письма, что он ей писал, из почтового ящика воровала. В общем, парень девчонку эту бросил, женился на другой.
– И та, обидевшись на жизнь, «посыпав голову пеплом», осталась старой девой?
– Не смейся. Тут все много серьезнее, чем ты думаешь. Она до сих пор пребывает в состоянии жесточайшего стресса. А это, сама понимаешь, что значит: один толчок - и все, нет человека... Поговори с ней...
– Это трудно.
– Почему?
– В этом деле, капитан, не я, психолог, а она должна сделать первый шаг. Именно у нее, а не у других должно появиться осознание того, что есть проблема, которую надо решать. По-другому, нужно чтобы она сама захотела себе помочь.
– Но можно же попытаться...
– Попытаться можно. Только...
– Что?!
– В каком качестве я к ней приду? Ты ее как свидетеля по делу уже отработал...
– Но можно же что-то придумать. Например, что я тогда забыл уточнить, где она находилась и чем занималась в то время, когда убивали Серевцеву.
– А ты забыл?
– Я не забыл...
– ?
– Ты поймешь, когда поговоришь с ней. Там ни возможности, ни желания мстить нет. Человек просто надломлен той давнишней, из молодости, трагедией. Такие не могут мстить, а только умереть...
– Молодец, Дима! Ты, оказывается, не только хороший опер... - Лапина с улыбкой оглянулась на коллегу.
Скворцов, неприятно удивленный и раздосадованный, как ему показалось, легкомысленным отношением к человеческой беде, помрачнел, отвернулся и, не сказав больше ни слова, быстро пошел прочь. Лапина догнала.
– Прости, не злись... Не хотела тебя обидеть.
Он молча отстранился.
– Извини, что побеспокоил...
– Да ну не злись же! Ладно, схожу я к ней...
– Не надо.
– ?!!
– Не надо ее тревожить...
– Но ты же сам только что просил!
– Я просил участие, а не формалистики. И... и... и я не ожидал такого от тебя, Катя. Мне всегда казалось, что ты... светлее, добрее нас...
Лапина уже без улыбки внимательно вгляделась в расстроенное лицо. Она закусила губу, потупилась, потом ласково погладила товарища по плечу.
– Хороший ты мужик, Скворцов...
Она повернулась уходить, опять оглянулась.
– Я схожу к этой женщине, не переживай... И сделаю все, что будет в моих силах. Я тебе обещаю.
(продолжение следует...)
Р. S. кто хочет читать все главы произведения подряд, заходите ко мне в ленту - один клик мышкой в аватарку (женщину в белом в кружке)