Вчера мой приёмный старший сын на продленке в школе достал у мальчика из рюкзака печенье и съел его. Два печенья "Маричка" - это круглое галетное самое дешёвое печенье. У мальчика, который ходит на продленку, потому что мама работает, а папа на фронте.
После обнаружения этого идиотизма мой деть разыгрывает перед учительницей трагикомедию: "я - сирота, печенья никогда не видел, кушать хотел, дома не кормят".
Дома выясняем, что в рюкзак полез к мальчику посмотреть его книжки, увидел там два штуки печенья (дело было перед обедом ещё) и оба съел. При этом есть не хотел, что чужой рюкзак понимал, что нельзя было есть печенье - тоже, и даже когда другие дети увидели, что он ест чужое печенье и побежали говорить учителю, моё чадо не положило остатки печенья, а терпеливо стояло их дожевывало. (Не, ну а че, получать то всё-равно, так хоть надо всю радость выжать!).
В этот же день мой сын умудрился: потерять тетрадь по математике, вымазать абсолютно новую, первый раз одетую кофту в жир из тушёной картошки (в столовой, не отстирывается теперь), и в ходе рассмотрения ситуации наорать на меня.
Приемный ребёнок - это жизнь на пороховой бочке. Сначала, в период адаптации, вы живëте, словно на действующем вулкане. Каждый день происходит что-то из ряда вон выходящее. И когда кажется, что сил уже не осталось, всё начинает налаживаться. Слегка. Иногда. Сначала по часу в день, потом - больше.
Сейчас бывают недели, когда всё хорошо. И Родион не демонстрирует деструктивное поведение. А потом случаются дни, как вчера. Когда просыпаются и срываются с цепи все гены и травмы детства. В такие дни я отчётливо понимаю, что могу постараться максимально скомпенсировать его состояние, но он никогда не станет истинно домашним ребёнком.
Год назад знакомая приёмная семья из моего города вернули сына спустя 10 (!) лет усыновления. Единственный ребёнок в семье он убегал, воровал, грозился уйти в интернат. Опека решила вопрос в своём стиле - на усыновителей составили протокол после очередного "побега". Тогда приёмная мать, сидя у меня в кабинете, без слез сухо подытожила: "Ну что ж, если хочет в интернат, пусть едет. Сил моих больше нет. Я всё думала, что вот-вот наладится, вот-вот успокоится, станем, как все люди. Сколько мы терпели, сколько уговаривали! В этот раз он убежал, потому что ему мотоцикл не купили на день рождение." Найденный через пару часов мальчик уехал в приёмник-распределитель.
Другая история тоже из моего города. Девочка с года (!) в семье. С двенадцати лет уходила по два-три раза в год, жила в заброшенных домах с бомжами, не мылась, меняла свои вещи и одежду на еду. При этом в остальное время школу посещала исправно, в семье отношения тёплые, достаток. Родители искали её с начала сами, потом с органами. Было это лет восемь назад, тогда ещё никто диагнозов о бродяжничестве не ставил. Раз на десятый её ухода родители находились в состоянии безысходности. Все мы понимали, что ничем не поможешь, искренне крутили у виска пальцем, не понимая, почему родители не скатываются к возврату.
Жизнь с приёмным ребёнком похожа на американские горки. Где падений у родителя больше, чем взлётов.
Где-то встретила мысль, что дети эти наказаны были за грехи родителей своих (биологических, так сказать), а нерадивые приёмные переписали это наказание на себя.
И бывают дни, когда ты физически ощущаешь, что наказан ребёнком. Такие дни, как вчера.