В том, что наш народ преклоняется перед коллективным Западом, есть и вина переводчиков. Конечно, наш вклад тут очень небольшой – советские интуристы, фарцовщики и любители 90 сортов колбасы разрекламировали у нас Запад гораздо больше. А если к этому добавить еще и антирекламу СССР, которую создавали советские же чиновники… в общем, наш брат тут, можно сказать, и рядом не стоял. Но все-таки.
Вот самый простой пример – переводы "Шерлока Холмса" на русский. Наши переводчики перевели эти рассказы очень красиво, очень сочно, очень романтично. Иной раз даже лучше оригинала – у нас это умеют. Вспомните эти красивые интерьеры "доброй старой Англии", трубки, херес, классические английские костюмы, подлинно английские манеры… ну вот советский читатель и подумал, что Англия – она такая вся. Там кругом одни сэры и сэрихи, все кушают по утрам овсянку и регулярно читают "Таймс".
А вот если бы наши переводчики переводили бы на русский не "Шерлока Холмса", а, например, британскую криминальную хронику того времени – многим бы у нас эта Англия понравилась?
Советский переводчик (ну и вообще советская издательская политика) был слишком культурен, он щадил чувства массового читателя и потому часто вырезал неприглядные моменты из оригинала. А зря.
Если бы нашему массовому читателю попались на глаза настоящие сказки братьев Гримм, а не адаптированные, то он бы и думать не посмел, что Германия – это уютная страна из пряничных домиков. Оригинальный текст той же "Золушки" - это пособие для юных вивисекторов. Вот вы думаете, доктор Менгеле – он откуда такой злыдень вырос? – А это он сказки братьев Гримм в детстве читал (ему-то перевод был не нужен). А потом он вырос и стал действовать в строгом соответствии с прочитанным. Сказку сделал былью болью.
Опять же, культурные различия или местные особенности. Их у нас в переводах тоже старались вырезать. В каких-то случаях это было оправданно, а в каких-то - дезинформировало, создавало у читателя ложное впечатление. О героях и об их стране.
Например, в рассказах про того же Шерлока Холмса в переводе часто опускались "картографические" детали (маршруты, названия станций/остановок и т.п.) – в СССР справедливо полагали, что советскому читателю эта информация ничего не скажет. Это вот британскому читателю не все равно – вокзал Ватерлоо или Черринг-Кросс, а советскому читателю пофигу - он по англиям разъезжать не будет. Поэтому – нафиг.
Местные же особенности опускались, зачастую, по соображениям гуманности – чтоб не шокировать советского массового читателя. Вот представьте: детская сказочка "Эмиль из Леннеберги" А. Линдгрен. Эмилю выдают коробку елочных игрушек и поручают украсить елку к Рождеству. Эмиль бежит вприпрыжку выполнять задание, спотыкается о какую-то корягу и –бац!- все игрушки вдребезги.
Нормальный законопослушный шведский ребенок тут же бы рассказал все родителям - но не Эмиль. Эмиль из Леннеберги был, наверное, последним шведом, у которого в мозгах еще сохранялась какая-инициатива. Он побежал на задний двор, набрал там навоза (они крестьяне были), налепил из него шариков, а сами шарики облепил осколками от этих игрушек. А затем повесил их на елку в гостиной.
…В Швеции на дровах экономили уже тогда. Поэтому печь растопили только к приходу гостей. Гости чинно расселись за столом, хором спели рождественский гимн с пастором, выкушали по стакану глинтвейна, пошли танцевать вокруг елки… и вот тут подмерзшие елочные шарики начали таять. Помните анекдот про "как под ёлкой н@cp@лu"? – Так вот это не анекдот.
Такие шутки – вполне в традициях германского юмора. У них вообще весь юмор крутится вокруг этой физиологии, для них это нормально. А для советского читателя? Что он подумал бы после такого про Швецию и шведов? Попробуйте-ка найти этот фрагмент в русском варианте. Не найдете.