52
После такой проверки, я кратко рассказал о себе и о здешней лагерной жизни. Сделав паузу, я спросил их о том, куда они держат путь и откуда драпанули?
Высокий задумчиво почесал себя за ухом. — Любопытный ты очень, как я вижу. Да что от тебя можно утаить в нашем-то бедственном положении. — Он дернул за рукав моей фуфайки.
— Этим рваньем скрыть от глаз людских ничего нельзя. Ребенок и тот догадается, кто мы есть на самом деле. Ну, рванули мы с прииска. Доходиловка там ужасная. Дохнут зеки, как осенние мухи. Золотишко-то, ой, как дорого обходится нашему брату крепостному. Мы вот уже две недели по тайге скитаемся. Ягод кругом полно. В реке рыба гибнет... жри сколько угодно. Дичь путается под ногами. Да руки у нас коротки. Пробовали палками охотиться, да ничего не получается. Так что, браток, горькая наша доля. Но все же лучше, чем на рудниках с голоду подыхать. Если доберемся до Магадана, там город большой, можно в трущобах прожить. А если псарня схватит, добавят срок, авось и оставят в магаданских лагерях. Не дай Бог угодить в лапы оперативников здесь, в тайге. Назад уже не поведут. Оставят на съедение волкам или медведям. Приказ такой есть по Дальстрою. Беглецов назад не привозить из тайги. А в городе другое дело. Оставляют живыми.
Он на минуту умолк, потом с огорчением продолжал:
— Крепко повезло тебе, мужик. Попал ты в такое чудесное место. Жратвы вдоволь. Ходишь без конвоя, и баб полно, как в гареме. А нам, куда не глянь — могила. Тебя как зовут? Давай познакомимся. Если останусь жив, может встретимся когда-нибудь на свободе. Чем черт не шутит.
Я назвал себя. Мой собеседник дружески посмотрел мне в глаза.
— А я Васька Тронин. Свой срок, два червонца, пока оставил начальнику лагеря. Пусть без нас золотишко копает, людоед паскудный, довел всех зеков до гибели.
Мы присели на траву, и я оказался в середине группы. Опасения мои окончательно рассеялись. Тревожные мысли за собственную жизнь постепенно покинули меня. Тронин, озабоченно озираясь, тихо переспросил меня:
— Так, какой, говоришь, срок у прокурора заработал? — Он сидел напротив, ко мне лицом, сильно заросший, покрытый густой черной щетиной.
Я сказал свой срок, хотя уже до этого называл его. Тронин почесал свою волосатую грудь.
— Да, браток, награда у тебя тоже высокая. Чуть меньше, чем я отхватил, — и вновь, почесываясь, добавил:
— Воши у нас завелись, от переживания, наверно. Если не убить их в побеге, то эти ползучие гады сожрут живьем. К мошкам и комарам мы привыкли. А вот к вшам никак невозможно. Каждый день мочим свое рванье в реке и сушим, потом на солнце, все равно не помогает. В баньку бы, да лохмотья хорошо прожарить. Эх, доля наша горькая! — Тронин обиженно вздохнул, стиснул крепко зубы, так что желваки появились на его отвислых щеках.
— Ты, говоришь, тоже был солдатом — уважительно проговорил он. — А мы вот, вся наша тройка, дошли победой до Берлина и возвратились назад в эшелон этапом. Прямо на Колыму гонят нашего брата солдата берлинскими этапами в Россию больше, чем демобилизуют. За всякую незначительную мелочь сразу тюрьма. Внимания совсем не обращают на заслуги перед Отечеством. Так вот Родина нас благодарит за ратные подвиги. Хотя бы взять меня в пример. Старшего лейтенанта пехоты Ваську Тронина. Полный кавалер ордена Отечественной войны. Всего имел двадцать семь наград за храбрость. На теле сплошные шрамы от ранений. Расписался на Рейхстаге рядом с маршалом Жуковым.
Просим оказать помощь авторскому каналу. Реквизиты карты Сбербанка: 2202 2005 7189 5752
Рекомендуемое пожертвование за одну публикацию – 10 руб.
Я невольно улыбнулся ему в ответ. Тронин строго взглянул на меня в упор.
— Зря смеешься надо мной, браток. Где было место на колонне, там и нацарапал. Жуков по-солдатски штыком, и я немецким гвоздем. Больше ничего другого под руками не оказалось. Читают теперь победители в Берлине и мою фамилию. А я здесь дохожу в тайге на Колыме. Ну и дела! Половину бывших вояк загнали за колючую проволоку. Жукова давно не слышно. Как бы сам не загудел к чекистам и лапы. Ведь эти варвары чекисты способны на самые ужасные поступки.
—Что же ты совершил в Берлине? — перебил я Троника. — Какое такое тяжкое преступление? — Слово «тяжкое» я произнес с едва заметной усмешкой. Он сразу понял меня и в ответ улыбнулся. Его улыбка, казалось, выдавала в нем человека, страдающего от сильной зубной боли. Такими измученными выглядели его глаза и потрескавшиеся до крови бледные губы.
Тронин, нагнув голову, задумался, потом, выпрямившись в сидячем положении, шутливо проговорил, показывая взглядом на своих товарищей, молча сидевших за моей спиной.
— Вот они отхватили по червонцу за испуг воробья с казенной крыши. Ну, а я пуганул прямо в самого орла. Всю обойму из пистолета выпустил в этого кровавого хищника. Правда, только в его изображение.
Ничего не понимая, я удивленно пожал плечами. Учитывая мое недоумение, он внушительно продолжал.
—Это случилось в день Победы в Берлине. Все офицеры дивизии прорыва, в которой я сражался до конца войны, организовали банкет в здании бывшего министерства пропаганды. Против стола, где я сидел, на стену вместо Гитлера повесили портрет Сталина в честь такого знаменательного дня. Сильно охмелевши, я совершенно не заметил такую важную замену на стене. У меня начало двоиться в глазах. Пьяному и вдохновленному наступившим радостным днем, которого ждал четыре года, мне казалось, что Гитлер по-прежнему перед моими глазами. С криком и бранью я выхватил пистолет из кобуры и со словами «Хайль Гитлер» выстрелил в портрет. Потом полный отчаянного азарта продолжал стрелять в презрительную цель, громко выкрикивая «Хайль Гитлер, Хайль Фюрер!» пока не кончилась обойма в пистолете. Все присутствующие офицеры, сидевшие со мной за столом, сразу обезумели от моего поступка, несмотря что были пьяны и едва держались на ногах. Меня дружно схватили, сорвали с плеч погоны и начали избивать. Кто-то путанно крикнул над моим ухом: «В отца родного стрелял, мерзавец!» В годы войны, да и после многие верили, что войну выиграл Сталин. Я чуть не погиб от рук своих же однополчан. Образумился я на другой день в особом отделе. А потом пошел по этапам до самой Колымы. Поскитавшись по тюрьмам и лагерям, я окончательно убедился в том, что хотя Сталин и Гитлер не очень похожи на внешний вид, но грузин по масштабам своих преступлений превосходит австрийца. В Германии не было таких чудес, которые сейчас творятся в России. Вот, браток, как у меня чертовски сложилась жизнь. Сначала присудил трибунал к расстрелу, потом заменили двадцатилетним заключением.
Тронин умолк, опустив низко голову, потом вдруг, подхватившись на ноги, злобно сказал:
— Что там бумага! В живого бы гада лупануть, сразу народу настало б избавление от страданий. Сам он, наверно, не скоро сдохнет. Горцы, они живут подолгу.
Мы все встали и пошли к дороге. На прощанье я отдал Тронину пачку папирос. Это единственное, что у меня имелось. Когда я уже зашагал по дороге, неожиданно Тронин громко позвал меня. Я сразу остановился, с тревогой оглянувшись назад. Он быстро оказался рядом.
— Ты вот что, Гришка, смотри никому ни звука, что видел нас здесь. Сам понимаешь опасность нашего бедственного положения.
Я убедительно повторил ему до этого уже сказанное мной, что о нашей встрече никто не узнает и мы, дружески обнявшись, попрощались.
С наступлением темноты я добрался до барака. Однако на мое удивление в бараке никого не оказалось, как я потом выяснил, все заключенные решили идти ночевать в лагерь Походив немного вдоль барака, я заглянул на кухню. Это была небольшая пристройка к женскому бараку. Двое незнакомых мне поварих накормили меня и с усмешками посоветовали идти ночевать в женский барак.
Продолжение следует.
Сердечно благодарим всех, кто оказывает помощь нашему каналу. Да не оскудеет рука дающего!!!
