Довольно трудно бывает судить работы своих коллег. Потому что почти ко всем им я отношусь с большой симпатией и лишь иногда с мягкой (я надеюсь) иронией. Однако, и моих уважаемых подписчиков я обманывать не хочу. А им (то есть вам, дорогие читатели моего блога), я обещал проанализировать фехтовальную сцену из сериала «Операция Валькирия».
Собственно, эту тему я уже начал, когда обратил внимание на странную путаницу между шпагами, рапирами и саблями, которую позволяет себе главный герой Владимир Громов, представленный как тренер по фехтованию. Именно этот нюанс делает сцену непоправимо комичной, поскольку очевидно, что ни один тренер по фехтованию не способен перепутать три вида спортивного оружия. В этом, в частности, заключается непоколебимая особенность спортивной специализации – нормальный тренер, да просто нормальный спортсмен, как правило, почти ничего не знает о истории фехтования и не владеет никакими техниками кроме спортивных. Но все спортивные составляющие, тренер или спортсмен способен распознать буквально с закрытыми глазами. Будь это профессиональный термин, технический брак, перехват тактической инициативы или такая «азбука» как вид оружия. Тут даже говорить как-то не о чем. Но вот наш герой, в исполнении Алексея Чадова, рапиру от шпаги не отличил. Что же будет дальше?
А дальше подоспела короткая, но довольно насыщенная фехтовальная сцена, в которой от спорта не было вообще ничего. Я бы даже сказал, что в ней присутствовал антиспорт. Но – все по порядку.
Начнем издалека. Постановка поединка на спортивном оружии в кино – особый поджанр постановочного фехтования. Разные специалисты решают его по-разному. Например, при постановке спортивных поединков в фильме «Сотвори бой» 1969 года, Иван Эдмундович Кох, верный своей концепции сценического фехтования, построил весь бой от первого до последнего движения. Если он и задействовал дублеров, то только для того, чтобы те более мастерски отработали уже созданную им хореографию. Подобным же образом сделаны спортивные постановки в американских фильмах «Дом Гуччи» (2021) и «Железный ринг» (1994), американо-британского «Умри, но не сейчас» (2004) и др.
В фильме 1978 «Рыцарь из Княж-городка», где в качестве консультанта по фехтованию выступил Владимир Владимирович Вышпольский, активно использовались дублеры, набранные из профессиональных спортсменов. В этом случае, они вообще не исполняли никакой хореографии, а просто фехтовали, создавая совершенно правдоподобную, хотя и менее художественную картинку. Также решен вопрос со спортивной постановкой в советском фильме 1986 года «Вызов».
Когда, в 2019 году, аналогичная задача встала передо мной, в проекте «Подсудимый», я использовал комбинированную технологию. Мои спортсмены, веди свободный поединок на шпагах прямо перед камерой, а по определенному сигналу переключались на исполнение хореографического элемента, который был заранее поставлен и выучен.
Примерно похожим образом действовали постановщики российского фильма «На острие» (2020), корейского «Подсудимый» (2017), американского «Поднявший меч» (1991) и ряда других картин.
Создатели «Валькирии» избрали архаичный «коховский» метод. Кстати, его архаичность не является недостатком технологии, однако, делает процесс работы особенно сложным. Во всяком случае, он, этот метод, обязывает постановщика довольно неплохо представлять себе технические, темпо-ритмические, тактические и даже этические особенности спортивного фехтования. Иначе говоря, постановщику хорошо бы обладать специальными знаниями, выходящими за пределы театрального курса сценического фехтования.
В общем, ближе к делу. В кадре, наш тренер ведет занятия по фехтованию. Бросается в глаза вопиющая бедность артековских пионеров – мальчики вооружены не оружием, а тонкими веточками. Эта деталь отсылает нас к эстонскому фильму «Фехтовальщик» 2015 года, там тоже бедные эстонские дети занимались в секции фехтования с ветками. Но то – бедные эстонцы. И у режиссера Клауса Хярё была совершенно конкретная задача, показать «ужасы советской оккупации». А здесь Артек – самый знаменитый пионерлагерь СССР.
Можно предположить, что данная деталь намекает на послевоенную неустроенность. Раз так, то соглашусь – веточки в руках детей яркий, убедительный символ. Жаль только, что исторически не точный.
Для справки.
Советская промышленность выпускала фехтовальное оружие не только до и после, но и во время Великой Отечественной войны. Производством занимался столичный завод Мосбритва. В моей личной коллекции имеется несколько рапир, выпущенных этим предприятием в середине сороковых. А в коллекции заслуженного тренера РСФСР Вячеслава Александровича Ремизова хранится клинок с отчетливым клеймом 1943.
Предполагаю, что спортивное оружие после войны действительно могло быть в дефиците. Однако, оно было, и спортивные школы снабжались таким оружием достаточно исправно. В качестве иллюстрации привожу фотографию 1947 года (год действия сериала), где дети фехтуют на саблях в полном фехтовальном снаряжении. Судя по цвету экипировки, это воспитанники ЦСКА или одного из его подразделений.
Что касается самого Артека. В том же 1947 году лагерь принял около 4000 детей. 50 из них были иностранцами. В годовом отчете за 1947 год, руководство особо отметило этот факт, указав, в частности, что по возвращению на родину, иностранные дети «рассказывают правду о Советском Союзе». Нужно ли было руководству, чтобы в этих рассказах фигурировала информация об отсутствии спортивного инвентаря в образцовом пионерлагере страны?
…В общем, тренер вместе с детьми (которые, почему-то, даже в спортивную форму не переоделись) делает выпады. Никаких претензий к Алексею Чадову: фехтовальный выпад сложное и довольно противоестественное движение. Просто так, взрослый мужик без фехтовального опыта его вряд ли сделает. Вот и наш герой явно не справляется: вялые ноги, заваленный корпус, безобразный реверс вооруженной руки… При этом невооруженной рукой, которая, по идее, тоже в выпаде участвует, тренер зачем-то держит маску, которая в этой сцене вообще не нужна. Сунули в руки для создания антуража? Сомнительный эффект.
Предвижу традиционное возражение: мол, зритель все равно не отличит правильный выпад от корявого. На это я отвечу, что даже самый наивный зритель (на которого и рассчитаны подобные аргументы) может заметить, что качество движений у тренера и его подопечных (которые, по сюжету, только что взяли в руки свои веточки) до странности похожи. Хотя по логике, тренер должен выглядеть более спортивным, техничным, убедительным…
Возникает вопрос: обязательно было заставлять актера делать явно нелепые движения, без малейших проблесков техники? Ведь эту сцену можно было бы решить по-другому. К примеру, тренер только команды отдает, а дети эти выпады делают. И к детям никаких вопросов, и Алексей Чадов избежал бы снисходительных усмешек со стороны зрителей в теме. А их в России только в профессиональном статусе больше десяти тысяч.
Тут наш тренер решает этой самой детской техникой заняться. «Руку чуть повыше» говорит он мальчику. И снова, как говорится, в лужу. У мальчика рука и так выше чем надо. И у остальных, кстати, тоже, но их тренер, почему-то, игнорирует.
Хорошо, что сцена тренировки быстро заканчивается, и герой Алексея Чадова не успевает наделать новых нелепостей.
И тут появляется она…
В смысле, появляется гарда шпаги крупным планом. Алюминиевая и вполне себе современная – с характерной гранью по периметру и эксцентричным расположением клинка. Ладно, допустим этого никто не заметит, хотя шпажная гарда середины века выглядела иначе. Затем на рукоять шпаги ложится рука в перчатке…
«Режиссер хорошо разбирается в исторических вопросах, он постарался сделать сериал максимально приближенным к реальности» пишет сайт twernevs.ru. Тогда у меня очередной исторический вопрос: как в 1947 год попала современная перчатка? В то время, перчатка могла быть черной, коричневой (с крагой защитного цвета) и даже светлой, но совершенно точно не белой с застежкой «липучкой» и розовыми вставками из замши изобретенными дизайнерами на самом исходе XX века.
Ладно, двигаемся дальше. В следующем кадре неизвестная внезапно нападает на нашего тренера. То, что это именно неизвестная (а не неизвестный), мы видим сразу по восхитительной фигуре актрисы. Непонятным остается другое: почему она вооружена шпагой? Ведь здесь как раз уместнее была бы рапира. Известно, что женская шпага, как дисциплина вида спорта, появилась лишь в 1989 года. До этого времени женщины фехтовали исключительно на рапирах. Или она незаметно взяла шпагу у Громова, а до того занималась рапирой? Ну хорошо, допустим.
Как уже было сказано, неизвестная нападает на тренера внезапно. Буквально из засады.
Я тут, несколько абзацев назад, упомянул, что спортивное фехтование, среди прочего, включает в себя специфический профессиональный этикет. Так вот, согласно этому этикету, а также элементарным правилам техники безопасности, ни один спортсмен не станет атаковать другого, если тот не имеет защитного снаряжения. Не говоря уже про эпическое нападение из засады. Новая героиня тоже, правда, не в фехтовальном костюме, но она, по крайней мере, в маске.
Ладно, допустим и это. В общем, героиня наносит три отчаянных рубящих удара (немало не похожих на атаки, свойственные спортивной шпаге), которые тренер Громов, впрочем, отражает. А дальше следует еще одна нелепость: вновь прибывшая останавливается и церемонно салютует своему противнику. И дело даже не в том, что последовательность этих действий должны быть строго обратная (сначала салют, а затем атака), а в том, что ни один фехтовальщик, никогда не станет салютовать другому, не сняв маски.
Да, в кино встречаются и не такие нелепости. Например, в американском фильме «В поисках приключений» 1996 года фехтовальщик после спортивного тренировочного поединка вообще не салютует, а кланяется, взяв саблю на плечо, после чего строевым шагом удаляется так и не сняв маску. Но является ли этот пример оправданием для нашей героини? Не уверен.
Владимир Громов, кстати, удивлен не меньше моего. Воспользовавшись перерывом, он, наконец одевает фехтовальную маску… И у меня очередной исторический вопрос. Советская маска (а точнее – венгерская, но используемая и нашими спортсменами), крупно заявленная в кадре, относится к концу 80-х годов XX века, но никак не к 1947 году. После войны, маски делали темно коричневого цвета. И вообще фасон их был несколько иным.
Теперь, когда все мелкие детали позади, можно насладиться и самим поединком. Да, сразу видно, что постановщик работал. Все движения актеров (а это, я уверен, именно актеры, а не дублеры), выучены согласно поставленной хореографии. Жаль только, что эта хореография никак не соотносится с манерой спортивного фехтования на шпагах. Удержание рукоятки в кулаке, размашистые рубящие удары, защита с неуместным полубалетным поворотом, необъяснимые имброккаты на фоне полного отсутствия боевых стоек и выпадов производят впечатление студенческой работы театрального ВУЗа «на твердую четверку», без претензий на стилистическую точность, реалистичность, соответствие эпохе и предлагаемым обстоятельствам и с совершенно необъяснимым внутренним действием.
Впрочем, одна попытка обозначить боевую стойку здесь присутствует, когда тренер Громов демонстрирует что-то по мотивам абстрактного Ренессанса. Я бы назвал это стойкой Розаролло и Гризетти (автор, упомянутый Эгертоном Кастлом), если бы мог предположить, что советский тренер знаком с исследованием французского специалиста конца XIX века. Во всяком случае это не стойка спортсмена.
Поединок венчает прием обезоруживания. Помните, вначале статьи я упомянул, что хороший спортсмен или тренер не владеет никакими техниками, кроме спортивных? Так вот тут оказывается все не так. Героиня обезоруживает своего противника приемчиком из театрального арсенала. Точнее – пытается обезоружить. Вероятно, в процессе съемок, обезоруживание через завязывание так и не удалось сделать приемлемо. И тут на помощь постановщику приходит незримый кудесник монтажер.
Даже не пытаясь прочитать логику движений, монтажер вооружается волшебными ножницами, и напрочь вырезает из эпизода все трудные места, оставляя только конечное положение героини, из которого следует, что шпага противника теперь у нее.
То что это было обезоруживание через завязывание в третьей позиции я догадался лишь по этому самому конечному положению. А еще потому, что именно с этого приема начинается (а во многих театральных ВУЗах тут же и заканчивается) изучение обезоруживаний.
Однако, отважный тренер и тут не растерялся. Он бросился вперед, и голыми руками довольно ловко скрутил нападавшую и снял с нее маску. Тут-то и выяснилось, что на него напала великолепная Мария Александрова. «Вы отличный боец Громов, с Вами интересно» заявляет она. После чего Громов благодарит прекрасную фехтовальщицу за урок.
В заключении, героиня уходит, оставляя Громову свою маску, бросая шпагу, а заодно и современную перчатку, что подтверждает нашу догадку о том, что снаряжение для боя было ею незаметно «позаимствовано».
Значит, можно предположить, что героиня Александровой, как и положено фехтовальщице середины XX века, все-таки, рапиристка. Просто рапиры у нее с собой не оказалось вот она и похитила запасную шпагу Громова.
Правда, в этом случае, можно начать рассуждать о том, что рапиристка со шпажистом, в принципе, фехтовать то и не могут. Это не совместимые виды спортивно боевой деятельности. Не могут же полноценно сражаться друг с другом гроссмейстер по шашкам и шахматист.
Но тогда нам придется вспомнить о том, что в самом начале, Громов в категоричной форме заявил, что он привез именно рапиры.
В конце концов, читатель может заподозрить, что речь идет о комедийном сериале, и я рискую быть обвиненным в элементарном отсутствии чувства юмора.
В самом деле, комедийный жанр оправдал бы почти все. Нам же не приходит в голову осуждать «Операцию «Ы» за смешные движения актеров, хотя Юрий Никулин и написал в своих воспоминаниях что «после нескольких занятий мы дрались как заправские спортсмены».
Но нет. Наш сериал не комедия. В общем, есть разница между «Операцией «Ы» и «Операцией «Валькирия».
Остается поблагодарить режиссера Дмитрия Петруня за замечательный сериал, актеров за великолепную игру, а всех причастных к созданию фехтовальной сцены за повод написать это небольшое эссе.