Еще в ночь на 23 августа 1942 года 16-я танковая дивизия генерал-лейтенанта вермахта Ханса-Валентина Хубе находилась на берегу Дона, в районе хутора Вертячего. А уже утром немецкие танки прорвали слабую оборону 98-й стрелковой дивизии РККА и на большой скорости устремились к Волге, цель — Сталинград. Стояла жара, стальные машины взбивали в степи пыль.
Бывший парторг литейного производства Сталинградского тракторного завода СТЗ Александр Нижегородов вспоминал:
"Часам к четырем вечера мы услышали отдаленный нарастающий гул, увидели вспученное над горизонтом огромное облако пыли и вскоре убедились, что с запада, насколько глаз хватает, на нас движутся танки..."
А тракторозаводцы еще спешно строили оборонительные сооружения на северной окраине Сталинграда. Казалось, немцев не остановить. Старики, женщины, подростки с лопатами глядели на надвигающуюся черную вихревую полосу.
Но девушки-зенитчицы из 1077-го зенитно-артиллерийского полка (они обороняли небо над строителями укреплений) закрутили рукоятки своих механизмов и 85-мм зенитки встали в положение горизонтального наведения. А из Сталинграда уже выдвигались отряды рабочего ополчения и неокрашенные танки Т-34 прямо с конвейера. Немцам дали бой, и оставив в степи десятки пытающих машин, они откатились.
Но уже утром 24 августа легкие танки Pz.II 1-й роты 16-го танкового саперного батальона дивизии Хубе вышла на берег Волги у поселка Латошинки. Машины остановились.
Немецкие танкисты напевали песню "Стоит солдат на Волге" из популярной оперетты "Царевич" Франца Легара. Офицеры открыли по этому случаю шампанское. Пили за здоровье генерала Хубе. Пили (наивно) за покоренную Волгу. Пили за немецкого солдата на Волге. "Es steht ein Soldat am Wolgastrand"! И не торопились вперед.
Еще 23 июля 1942 года Гитлер подписал директиву № 45, которая призывала разрушить город Сталинград (а затем город без всякого сопротивления должна была взять армия Паулюса). И вечером 23 августа небо почернело от самолетов 4-й воздушной армии люфтваффе.
Жительница Волгограда Валентина Клягина вспоминала:
"Возвращаясь с работы, мы услышали в воздухе сильный шум моторов и увидели такую массу фашистских самолетов, какой над нами еще никогда не появлялось. Все остановились. Кто-то начал считать, насчитал сто машин, а они все летели и летели в сторону города..."
Впереди летели "Мессершмитт-109Ф-4" и новейшие "Мессершмитт-109Г-2" из истребительных эскадр "Удет", "Пик Ас" и 52-й. Они расчищали небо перед ударными волнами.
Следом за ними — штурмовики "Хеншель-123" и "Мессершмитт-109Е-7" из 1-й штурмовой эскадры. Затем пикирующие бомбардировщики "Юнкерс-87" из пикировочных эскадр "Иммельман" и 77-й. Выше шла основная масса - бомбардировщики "Хейнкель-111" из бомбардировочных эскадр "Генерал Вефер", "Бёльке" и "Грайф" и "Юнкерс-88" из эскадр "Эдельвейс" и 76-й.
Зенитчица Мария Матвеева вспоминала:
"(Они шли) и курсом 90, и курсом 180, и 45, и 125, и... со всех сторон..."
В небо навстречу поднялись все исправные советские истребители (от допотопных И-153 до новейших Як-7б и ЛаГГ-5), но их было немного, советские пилоты еще не обладали должным опытом и не могли помешать этой армаде.
Город превратился с горящие руины. Немцы, помимо обычных фугасных авиабомб, использовали кассетные, начиненные листочками фольги с фосфором. Эти листочки загорались уже при соприкосновении с воздухом и их нельзя было погасить водой и песком.
Немецкая авиация 4-го воздушного флота генерала авиации Вольфрама фон Рихтхофена наносила удары по городу и 24, 25, 26 августа. 26 августа пилоты уже сомневались в целесообразности вылетов: ведь там ничего больше нет! Немцы тогда не знали, что там, где ничего больше нет, ковался русский боевой характер.
И позже, в частях вермахта, которые отправляли в Сталинград, царила паника. Немецкие солдаты понимали, что из этих развалин они никогда больше не выберутся. Для немецкого практического ума сих пор остается загадкой: как можно воевать без щедрого снабжения, без превосходного количества танков, без прикрытия авиацией, малыми силами. И победить.