В первые годы после революции 1917-го года, когда новые власти стремились "обнулить" культуру и искусство прежней России, Андроников монастырь был закрыт, как и многие другие обители. Здесь разместился лагерь для политзаключенных – бывших офицеров царской армии. Каменная стена 17-го века надежно изолировала арестантов от внешнего мира.
Средневековый архитектурный комплекс монастыря постепенно ветшал и мог бы вообще исчезнуть с лица Земли. В 33-м году специальная комиссия провела его обследование и вынесла решение о том, что "стены и башни подлежат полному сносу, не представляя к тому же никакой исторической или художественной ценности".
Спасти Андроников монастырь от гибели могло только чудо, и этим чудом стал искусный подлог, на который решился пойти уважаемый ученый, архитектор-реставратор Петр Барановский. Потом это назовут "благонамеренной фальсификацией". В своем докладе в Академии Наук Барановский сообщил, что нашел копию надписи с надгробия Андрея Рублева, которое якобы располагалось у стены Спасского собора Андроникова монастыря.
Доклад Барановского об обнаружении следов присутствия могилы Андрея Рублева на территории монастыря для важных чиновников стал весомым аргументом в пользу того что этот монастырь нужно сохранить. Могильная же плита с полустертой надписью, о которой рассказывал Барановский, бесследно исчезла.
В конце 47-го года Советом министров, наконец, было принято решение о сохранении памятников архитектуры Андроникова монастыря и о создании Музея средневековой русской иконописи и живописи имени Андрея Рублева. То есть, по сути, чиновники распорядились создать музей, который будет сохранять церковное искусство России в стране победившего атеизма.
В первые годы после создания нового музея его сотрудники делили территорию монастыря с жителями коммуналок. Да и музей поначалу существовал только на бумаге. Никаких экспонатов и никаких исторических ценностей у него не было. Было только решение: музей будет заниматься собиранием и изучением памятников средневекового русского искусства – одним словом, будет заниматься иконами. А еще были люди, которые были увлечены древнерусским искусством, несмотря на то, что в те годы оно ценилось меньше всего. Первый директор музея, Давид Арсенишвили, в буквальном смысле жил на своем рабочем месте.
Чтобы с нуля создать собственную коллекцию древнерусского искусства, Музей Рублева стал отправлять своих лучших сотрудников в экспедиции по старинным городам и селам России. В закрытых и заброшенных храмах, каких тогда были тысячи, они искали и находили настоящие шедевры иконописи. И спасали их для потомков.
В отчетах о командировках научные сотрудники музея то и дело сообщали: в пустующих церквях протекают крыши и отсутствуют стекла, прямо внутри храмов гнездятся птицы. Настенная живопись отваливается вместе со штукатуркой, иконы осыпаются от прикосновения. Иконы приходилось спасать и из провинциальных краеведческих музеев – зачастую там они хранились в сырых, холодных помещениях и неотвратимо погибали.
Конец 50-х годов. Прошло уже больше десяти лет с момента создания музея, но открывать его для публики власти не торопились. Чиновники говорили об "опасности создания музея икон" и отказывались передавать музею-заповеднику здания архитектурного ансамбля, в них по-прежнему еще жили десятки семей.
И тогда музей спасла еще одна авантюра. На сей раз на нее решился директор, Давид Арсенишвили, и связана она была не с погребением Андрея Рублева, а с его рождением. Арсенишвили, вместе с известным писателем Ильей Эренбургом предположил, что великий иконописец Рублев мог родиться в 1360-м году, а значит, в 1960-м нужно праздновать его 600-летие. По инициативе Эренбурга ЮНЕСКО объявило 1960-й всемирным годом Андрея Рублева. Советским властям пришлось поддержать международные торжества. Деньги музею дали моментально, сложнейшую реставрацию провели ударными темпами, всего за один год.
В ходе реставрации Спасского собора - древнейшего сохранившегося храма Москвы - были найдены уникальные фрагменты работы Андрея Рублева. До тех пор считалось, что здесь они полностью утрачены. Алтарные окна были заложены кирпичом, и когда реставраторы их открыли, обнаружилась орнаментальная роспись на оконных откосах. Это уже была настоящая сенсация, без всякой мистификации.
Из документального фильма "Сохранить образы святости":