Тайна творчества… она в любви к своему делу и в навыках к выполнению своего дела… Тайна творчества в том, как условно «неживое» – материал для творчества (у плотника – дерево, у писателя – слово) становится живым…
Неточно пишу: ведь и дерево – живое, и слово – живое… Значит что? Значит, творчество, тайна творчества – в том, чтобы выявить, открыть миру жизнь, затаенную в каждой микроскопинке земного бытия.
Творчество – это своего рода воскрешение из потаенно-живого в живое, явленное миру.
Так ближе к действительности творчества, так – точнее.
* * *
Он был чудак, но знал, что делал:
Он оживлять умел сосну.
И, оживая, песни пела
Она и людям, и ему.
Иван Смоленцев, «Плотник»
Можно бы погромче имя взять, пример – помасштабнее.
А зачем мне?
Ремесло надо от отца принимать. Ремесло ли? – Скорее, речь здесь о миросозерцании. – Принимаю, перенимаю в меру отпущенного мне дара.
А дар – что такое?
«В море все заботило Бернара, писал Мопассан: и внезапно повстречавшееся течение, говорящее, что где-то в открытом море идет бриз, и облака над Эстерелем, означающие мистраль на западе... Чистоту на яхте он соблюдал до того, что не терпел даже капли воды на какой-нибудь медной части... Да какая польза ближнему могла быть в том, что Бернар сейчас же стирал эту каплю? А вот он стирал ее. Зачем, почему?
Но ведь сам Бог любит, чтобы все было «хорошо». Он сам радовался, видя, что Его творения «весьма хороши»» (Иван Бунин, «Бернар»).
«В море все заботило Бернара…».
Но ведь «все заботит» и русского крестьянина в его деревенской юдоли: «Таким образом, благодаря эпизоду с теленком, для меня раскрылось значение в мире крестьянства такой стороны земледельческого труда, которой до сих пор я не придавал почти никакого значения. Для меня стало совершенно ясным, что творчество в земледельческом труде, поэзия его, его многосторонность составляют для громадного большинства нашего крестьянства жизненный интерес, источник работы мысли, источник взглядов на все окружающее его, источник едва ли даже не всех его отношений частных и общественных. Множество явлений русской жизни, русской действительности оказываются необъяснимыми или объясняются фальшиво, ложно и досадно терзают вашу наблюдательность потому только, что источник этих явлений отыскивается не в особенностях земледельческого труда, сотканного из непрерывной сети на первый взгляд ничтожных мелочей, а в чем-либо другом» (Глеб Успенский, очерки «Крестьянин и крестьянский труд», «Поэзия земледельческого труда»).
Мопассан и Бунин о поэзии и творчестве в морском деле, Успенский о поэзии и творчестве земледельческого труда.
(Уверяю вас, Бунин Успенского читал; и «Бернар» – это согласный диалог Бунина с Успенским.)
Поэзия. Творчество… Дар?
Вот и думаю: дар – это не умение, не навык. Дар – это даром тебе данное: чувствование жизни в каждой микроскопинке бытия, в основе этого чувствования – любовь: любовь – к миру, к жизни, к человеку, к природе, к земному бытию.
А дальше… ты вдруг просто «знаешь», что тебе делать, чтобы живое для тебя стало живым и для мира, чтобы творение твое было – хорошо… как и сам Творец любил…
Это «мгновение знания» и есть вдохновение, наитие – участие (со-участие) Творца (участие любви) в твоих трудах и делах.
Не твоим произволением, а участием – со-участием – Творца твои труды становятся творчеством.
Или – без соучастия Творца, без вдохновения – не становятся творчеством, но – объектом материального мира, может и совершенным (если изготовитель в совершенстве владеет ремеслом, навыком к своему делу), но – неживым.
Тайна творчества – это тайна жизни. Это тайна воскрешения из живого потаенного в живое явное.
Инструмент воскрешения – любовь.
Все – просто.
Сейчас предмет моей сосредоточенности – литературное ремесло, литературный ремесленник – поэт, писатель. Материал ремесла – слово.
Как работает поэт, писатель, откуда берет слово?
В момент вдохновения писатель восхищен в высшие сферы Духа. Можно сказать он – во Вселенной Любви. Там есть – всё. Там всё открыто и доступно – бери необходимое. Он – берет.
Берет не всегда безошибочно, главное на этом этапе – еще не точность слова, а возможность – «ухватить» дух жизни, сообщить дух жизни своему творению.
А вот далее уже – точность мысли, глубина смысла, работа над словом, над точностью слова. Он возвращается, теперь уже сам, в ту сокровищницу, в ту мастерскую, куда был восхищен вдохновением. Теперь он возвращается туда самостоятельно. И работает – ищет слово.
Толковый Словарь Владимира Ивановича Даля – и есть эта самая сокровищница, и есть эта самая мастерская.
Вот что сделал Даль, и вот что он после себя оставил!
Толковый Словарь Даля – не для писателя русской литературы. Писатель должен видеть – все и сразу, всю сокровищницу иметь перед глазами… Толковый Словарь Даля – для читателя русской литературы!
Мы не понимаем этого – мистического? сакрального? – чем мудреней ни скажи – все будет мало; скажем просто – Божественного (потому что по вдохновению, а вдохновение от Бога) предназначения Толкового Словаря Даля.
Благодаря Толковому Словарю каждый, каждый (!) читатель может войти в сокровищницу, мастерскую, скажем просто: в святая святых, куда вход открыт только писателю, поэту, как соучастнику (со Творцом вместе) творчества; куда простому смертному, непосвященному (см. Пушкин, «Поэт и толпа», эпиграф: «Прочь, непосвященные!»), входа нет.
А нам благодаря Далю – вход есть!
Это бы и по логике – так. Ведь русская литература – не для толпы, она для – читателя. Русская литература и так сама посвящает читателя, открывает вход. Но благодаря Далю читатель может стать третьим (!) (два: это сам поэт и Творец) соучастником творчества.
Благодаря Далю становится возможной триада: Творец, Поэт, Читатель.
Читатель, благодаря Далю, может увидеть то, что привнес в творение сам Творец. Поэт, писатель – это приношение чувствовал, догадывался о нем, но мог и не видеть.
А читателю, благодаря Далю, дано увидеть саму мастерскую, в которой Поэт и Творец рука об руку создают, воскрешают живое неявленное в живое явленное.
И отличие читателя от поэта лишь в том, что поэт, писатель взял в мастерской слово по вдохновению. А мы, читатели, получаем возможность увидеть и пережить первородность взятого слова. Увидеть в Толковом Словаре Даля, откуда и как оно взято. Увидеть, в чем смысл этого именно слова. И через слово понять вдруг то, что может и сам писатель в свое творение не вкладывал, а вкладывал соучастник его творчества, Сам Творец.
Вот что сделано Далем!
Итак, как мы сейчас смотрим, так на Толковый Словарь Даля никто еще не смотрел.
И никто еще этого предназначения Словаря Даля не понимал.
И я не понимал.
Сначала была практика раскрытия смыслов русской литературы, методология даже раскрытия смыслов, в основе которой просто Толковый Словарь Даля.
И этой моей практике – лет тридцать.
А потом как-то, наитием, вдохновением, открылись, сформулировались эти смыслы, сложились эти строки.
Не из воздуха сложились (хотя воздух как атмосфера творчества – важен), а из практики. Так что у меня есть все основания говорить то, что я говорю.
И даже настаивать на этом.
Да, Толковый Словарь Даля создан не для этого, не как пособие читателю, но буквально: грешно – оставлять без внимания это содержание Словаря; этот универсальный инструментарий для чтения, понимания и усвоения русской литературы во всей ее полноте, глубине и богатстве, и совершенстве, конечно, и гармонии, и красоте.
Если бы Толкового Словаря не было, то невозможно представить, чтобы такой Словарь – был на самом деле.
Мы привыкли к чуду Толкового Словаря.
Привыкли к непостижимости этого чуда.
Сам Даль в 1852 году говорит о невозможности такого Словаря, а в 1863 Толковый Словарь Даля уже воплощается (начинает обретать плоть).
Но не за десять лет сделан Толковый Словарь, а за всю Далеву жизнь.
Все это заставляет меня в Толковый Словарь Даля вчитаться; и прочитанным с русским человеком двадцать первого века, с русским постсоветским человеком, поделиться, потому что пора нам, русским людям, к себе возвращаться, наполнять содержанием вектор Гоголя: «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет».
полный текст работы опубликован в электронной версии Издания «ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ» (Главный редактор издания – Валентина Ерофеева)
https://denliteraturi.ru/article/6723
