Папа привёз из магазина обнову – железную кровать. Она стояла пока в гостиной, поблёскивая блестящими шариками, а высокая панцирная сетка так и звала: «Иди, попрыгай на мне!». Раз зовёт, надо прыгать, решила я. И принялась за дело. Это был просто какой-то восторг! Сетка подбрасывала меня почти до потолка, тихонько позванивая от моих прыжков. Напрыгавшись, я открутила и обратно прикрутила все шарики со спинок. Потом задумалась, как ещё использовать кровать для игры, пока родители заняты во дворе. Что, если разбежаться и с размаху запрыгнуть на неё?
Так и сделала – отошла в дальний угол комнаты, примерилась и понеслась навстречу новым ощущениям. Наверное, кровать устала со мной играть и увильнула в сторону, и вместо того, чтобы упасть на панцирную сетку, я влетела лбом прямо в крюк, который соединяет сетку со спинкой.
От моего крика в дом тут же вбежали напуганные родители. Папа бросился вызывать «скорую», мама начала оказывать первую помощь. Чтобы кровь не текла по лицу, она прижимала к моему лбу мокрое полотенце. Прибежал Димка и стал советовать наложить жгут, чтобы остановить кровотечение. Но мама почему-то отказалась накладывать жгут на мою шею.
Приехавший доктор сказал страшное слово «больница». Я отказалась наотрез. Мама принялась меня уговаривать.
- Я специально купила их на всякий случай, например, на праздник, или если вдруг придётся ехать в больницу, - сказала она, достав из шкафа новые полосатые гольфы с помпончиками, - и ещё: никто из твоих друзей никогда не катался в машине скорой помощи, а тебе просто повезло.
Это совершенно меняло дело. Да в садике все ребята просто умрут от зависти! И никто не скажет, что я вру, все соседи видели «скорую» и мой триумф!
Мне перевязали голову, папа отнёс меня в машину, и я отправилась в райцентр лечиться.
В больнице я снова начала орать, на этот раз от страха. Молоденькая медсестра, помогавшая в операционной, пока доктор зашивал мой лоб, бесполезно пыталась успокоить меня. Она обещала мне всяческие блага: телевизор я буду смотреть без ограничений, и конфетами меня угостят, и на кухню я буду ездить с тележкой – привозить еду на отделение…
Очнулась я уже в палате и стала осматриваться по сторонам. Рядом с моей стояла ещё одна кровать, на ней лежала старушка. Я пыталась побеседовать с ней, но она, похоже, могла говорить только о своих болячках.
Ещё одно огорчение: у меня с собой нет ни игрушки, ни книжки. И тут озарило: я вспомнила всё, что мне говорили в операционной…
Я встала и решительно вышла из палаты – искать медсестру и требовать должок.
Наверное, она сильно пожалела о том, что так неосмотрительно наобещала, но отказать больному ребёнку не смогла.
Уже к вечеру я с работницами отделения была на кухне, и пока в чаны и кастрюли накладывали еду, гоняла тележку по полу и слушала, как колёсики подпрыгивают и дребезжат на выщербленном кафеле.
Перед сном я сидела с конфетой за одной щекой, с жвачкой – за другой и пялилась в телевизор слипающимися глазами, потому что уже посмотрела документальный фильм и программу новостей, но уходить спать не собиралась – завтра придёт другая медсестра, мне придётся выполнять режим.
Так потекла моя больничная жизнь. Кроме меня, детей на хирургическом отделении не было. Я развлекалась тем, что заглядывала в какую-нибудь палату, слышала «Бедненькая ты наша, иди сюда, мы тебя вкусненьким угостим!», собирала дань и шла навестить следующих больных.
На выписку за мной приехали мама и Димка. Мама протянула мне шоколадку. Я открыла тумбочку, чтобы кинуть мамин гостинец в свои вещи, но он оказался последней каплей. Фрукты, пряники, конфеты, пачки печенья большой кучей вывалились на пол.
- Угощайтесь! – гордо сказала я.
От больницы у меня остались самые сладкие воспоминания…
