85 лет назад, 3 октября 1937 года, в Ленинград прибыли два теплохода — «Кооперация» и «Феликс Дзержинский». Его пассажирами были 1108 детей, а также 84 педагога и воспитателя из охваченной гражданской войной Испании.
Главным образом из провинций Астурия и Баскония. У значительной части этих ребятишек родители либо были убиты, сражаясь в рядах Испанской республиканской армии, либо сидели в тюрьмах в той части страны, которую контролировали руководимые будущим генералиссимусом Франсиско Франко националисты.
Крупнейшая гуманитарная акция
Эвакуация детей испанской войны в СССР состояла из шести этапов. Она началась в марте 1937 года и продолжалась до декабря 1938 года. Всего в нашу страну было вывезено примерно 3 тысячи ребятишек в возрасте от 3 до 15 лет.
«Это была крупнейшая гуманитарная акция того времени, — говорит управляющий делами ТАСС Северо-Запад Станислав Вязьменский, который на протяжении уже многих лет изучает судьбы детей испанской войны. — Подчеркну, что Советский Союз принял ребят из семей не только коммунистов, но и социалистов, республиканцев и даже анархистов — всех, кто сражался в рядах республиканцев».
Важное дополнение: наряду с нашей страной руку помощи несчастным детям, для которых детским садом и школой стала война, протянули еще шесть государств, при этом наибольшее число маленьких беженцев приняла Франция — приблизительно 20 тысяч человек.
Примерно 400 пассажиров теплоходов «Кооперация» и «Феликс Дзержинский» — это был уже четвертый этап эвакуации — остались в Ленинграде. Такое случилось впервые. (В наш город первый теплоход с испанскими детьми — «Сантай» — прибыл 23 июня 1937 года. Из той группы юных испанцев в Северной столице никто не остался: ребят отправили в детдома, которые находились в других регионах страны.)
Для прибывших на теплоходах «Кооперация» и «Феликс Дзержинский» было открыто четыре детских дома: на Тверской улице и на Невском проспекте — для подростков и два в Пушкине, где жили малыши.
Некоторые из испанских детей, повзрослев, в годы Великой Отечественной войны участвовали в боях за Ленинград. Но об этом мы поговорим позже. А сейчас о том, как проходил четвертый этап эвакуации.
Впереди — счастливое детство
Путешествие, если здесь вообще уместно такое слово, началось на севере Испании, в городе Хихоне, в предместьях которого в те дни шли бои. Ребятишки поднялись на борт теплохода «Деригерма» под управлением французского экипажа. Как свидетельствуют очевидцы тех событий, некоторых детей провожали мамы. Женщины старались сдерживать свои эмоции, но, когда теплоход отошел от причала, многие матери разрыдались. На борту теплохода ребята постарше хотели выглядеть сильными и мужественными, малыши же сдерживать слезы не могли. Их успокаивал сопровождавший детей гранатометчик, который в боях с фалангистами потерял руку. «Мы из Астурии, астурийцы не плачут», — говорил ставший волею судьбы педагогом боец-республиканец.
«Деригерма» бросил якорь во французском порту Сен-Назер. Здесь его пассажиры пересели на теплоход «Кооперация», который взял курс на Ленинград. По пути он сделал остановку в Лондоне, где примерно 500 человек перешли на другое советское судно — «Феликс Дзержинский».
Во время плавания маленькие пассажиры успели подружиться с членами экипажа. Так, трехлетний сынишка металлурга из Хихона все время спрашивал моряков: скоро ли будет Ленинград?
На Морском вокзале гостей встречали очень тепло: ленинградцы криками «Ура!» приветствовали измученных войной испанских гостей. А те, в свою очередь, пели «Интернационал», «Марсельезу», песни Народного фронта Испании.
«Дети счастливы, что приехали в великий Советский Союз, — говорил журналистам взрослый пассажир одного из теплоходов. — Я старый педагог, преподаю 41 год. Мне особенно близки и понятны интересы моих маленьких соотечественников, которым здесь обеспечено радостное и счастливое детство».
О гостеприимстве нашей страны свидетельствует и такой факт: содержание одного испанского ребенка в детском доме обходилось бюджету в 10 тысяч рублей в год, тогда как на одного советского детдомовца государство тратило 3 тысячи рублей в год.
Отомстить за страдания своих близких!
Однако напрашивается вопрос: почему маленьких испанцев направляли в детские дома, а не отдавали в советские семьи?
«Руководство Коммунистической партии Испании, часть активистов которой была в подполье, а часть — в эмиграции, считало, что нахождение ребят в советских семьях неизбежно привело бы к ассимиляции: они забыли бы родной язык, фактически перестали быть испанцами, — объясняет Станислав Вязьменский. — Между тем этих детей рассматривали как будущий золотой фонд испанского рабочего класса: считалось, что после падения режима Франко они активно включатся в строительство в Испании социализма».
В детских домах с ребятами работали советские и испанские учителя и воспитатели. Но подростки и юноши, которые на родине были свидетелями боевых действий, с особым нетерпением ждали встреч с известными советскими летчиками, моряками, танкистами.
«Когда началась Великая Отечественная война, юные испанцы, кому уже исполнилось 16–18 лет, рвались на фронт: они горели желанием отомстить поддерживавшим Франко немецким фашистам за страдания своих близких, — говорит Станислав Вязьменский. — Но в Красную армию их не брали — берегли, да и к тому же у большинства не было советского гражданства».
Ребята не хотели с этим мириться. Они обивали пороги военкоматов. Будучи темпераментными людьми, хватали за руки офицеров, смешивая испанские и русские слова, умоляли, просили, требовали, чтобы их отправили в действующую армию. Помог случай. По словам ленинградского исследователя Владимира Даева, одним из помощников военного комиссара Выборгского района был офицер, который участвовал в гражданской войне в Испании. Он сумел добиться того, что молодых испанцев начали зачислять в 3‑й Выборгский стрелковый полк 3‑й Фрунзенской дивизии народного ополчения.
Были смелыми бойцами
В здании на Невском проспекте, где размещался Детский дом № 9 (позднее — Дом испанской молодежи), сейчас находится гимназия № 168 Центрального района. В одном из классов развернута экспозиция, рассказывающая о славных страницах истории гимназии, о ставших героями выпускниках. Есть здесь и стенд, посвященный детям испанской войны.
Автору этих строк сразу бросилась в глаза фотография, на которой изображены совсем молодые люди в спортивной форме.
«Снимок сделан незадолго до Великой Отечественной войны. Вы видите игроков составленной из воспитанников Дома испанской молодежи футбольной команды, — рассказывал педагог-организатор 168‑й гимназии полковник в отставке Юрий Колесников. — Вскоре все они ушли на фронт и, кроме одного, погибли».
Среди юных испанских бойцов 3‑й Фрунзенской дивизии народного ополчения был воспитанник Дома испанской молодежи, выпускник одного из железнодорожных училищ Максимино Рода. В гимназии хранятся бумаги с его воспоминаниями: «Медицинская комиссия, отбиравшая добровольцев, не поверила, что мне исполнилось 18, и забраковала меня. Но ребята из нашей школы машинистов уговорили девушку-секретаря оставить меня в списках… Нас провожали с оркестром, но некоторые указывали на меня и говорили: «Этот “грузин” короче своей винтовки…» Мы воевали на Карельском фронте. Однажды я с русским товарищем лежал в боевом охранении. Мой друг задремал, а я в предрассветном тумане заметил врагов. Приготовив пулемет, я растолкал соседа и послал его за подмогой. А сам в течение некоторого времени держал оборону… Командир объявил мне благодарность и сказал, что испанцы — смелые бойцы».
После завершения войны Максимино Рода сначала жил в Самарканде и Москве, а затем уехал на первую родину, в Испанию. На протяжении многих лет он поддерживал контакты с 168‑й гимназией, даже приезжал в Петербург. Скончался в Вильямайоре в июне 2019 года, немного не дожив до своего столетия.
…Вблизи Соснового Бора есть мемориальный комплекс «Защитникам Отечества». На одной из памятных плит выбита фамилия Педро Ниэто. Этот уроженец Бильбао, который в годы Великой Отечественной войны защищал Ленинград и, по словам очевидцев, яростно сражался с врагом, пал смертью храбрых в боях на Ораниенбаумском плацдарме.
Вместе с братом и двумя сестрами 13‑летний Педро в 1937 году приехал в Ленинград. Правда, воспитывался он в детском доме, который находился в Подмосковье. Позднее возвратился в наш город, работал токарем-револьверщиком на заводе «Электросила».
«Как только началась война, Педро ушел добровольцем в 3‑ю Фрунзенскую дивизию народного ополчения. Воевал в Карелии, был ранен, — рассказывает Станислав Вязьменский. — После лечения в госпитале ушел служить разведчиком в 5‑ю отдельную морскую бригаду».
Его брат Игнасио вскоре после войны окончил Ленинградский инженерно-строительный институт (ныне — Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет), работал инженером-дорожником. Его жизнь в Ленинграде складывалась удачно, но, как подчеркивал много лет назад в одной из своих публикаций знавший Игнасио ленинградский журналист Эдуард Аренин, он всегда хотел вернуться на первую родину.
«Я очень люблю Испанию, ложусь спать и просыпаюсь с мыслями о ней, — говорил Игнасио. — И я знаю, что вернусь в родной Бильбао, но только тогда, когда не будет Франко. А пока все силы отдаю второй родине…»
В 1994 году Игнасио Ниэто вместе с семьей вернулся в Испанию. Его брат Педро погиб в 1941 году, навсегда оставшись в российской земле. В феврале 2020 года участники поискового отряда «Линия фронта» передали в Государственный мемориальный музей обороны и блокады Ленинграда инсталляцию с обнаруженными ими в Олонецком районе Карелии личными вещами Педро Ниэто.
Среди детей испанской войны, ушедших сражаться с немецко-фашистскими захватчиками, были и девушки. 18‑летняя Мария Пардина, которая работала в Ленинграде на фабрике «Красное знамя», стала санитаркой в 3‑й гвардейской Ленинградской стрелковой дивизии народного ополчения. В заявлении с просьбой направить ее в действующую армию Мария писала: «В Испании я была свидетельницей гибели моих родных от фашистских бомб. Советский Союз приютил нас, дал возможность учиться, приобрести знания, профессию. За свою новую родину я готова отдать все свои силы, а понадобится — и жизнь». Мария Пардина погибла в 1942 году в бою вблизи поселка Невская Дубровка.
Специалисты до сих пор не пришли к единому мнению, сколько юных испанцев сражались на подступах к Ленинграду. Согласно результатам проведенных Станиславом Вязьменским исследований, заявления с просьбой отправки на фронт написали примерно 200 ленинградских испанцев, 132 из них принимали непосредственное участие в боях с фашистами.