Вспомнилось 4 марта 2022-го. Думаем, что те мысли и чувства не менее актуальны и сейчас.
Начало спецоперации на Украине застало наш экипаж по дороге на Байкал. Обрушившийся инфопоток из заграничных соцсетей, за считанные дни сместивший акцент с протестного «Нет войне!» до нацистского «Убей русского!», вселял беспокойство. Расставить точки над i и осознать личную позицию помогла случайная встреча на берегах Енисея. Серб Слободан Миланович оказался не по годам мудрым и не по происхождению русским патриотом.
Такие встречи принято называть эпохальными. Они запоминаются на всю жизнь. Путешествуя по России — от Петербурга до Байкала — мы встретили в пригороде Красноярска, на берегах Енисея «русского серба» Слободана Милановича. Это человек, про которого говорят: сам по себе достопримечательность. Он — самая настоящая достопримечательность крошечного Дивногорска: душа любой компании, шеф в собственной семейной пиццерии, балагур и весельчак с глубоким взглядом.
Миланович попал в Сибирь 16 лет назад. Уточняет: «По счастливой случайности». Бежал от натовских бомбардировок из родной Сербии. О войне знает не понаслышке. Спутал Дивногорск Красноярского края с Дивноморском, что в крае Краснодарском. Вместо местечка в теплом климате на Черноморском побережье России попал в Сибирь. Но прижился на берегах Енисея, женился на русской девушке, родил деток, открыл в Дивногорске сербскую пиццерию, которую нам непременно советовали посетить местные жители. Один из лучших советов за время всего путешествия почти через всю страну. Слободан оказался радушным хозяином, талантливым шефом и приятным собеседником.
Первое, что привлекло взгляд в его заведении, это портрет Владимира Путина в Красном углу, стилизованном под сербскую хату. Почему, зачем, дань моде? Отнюдь! В оценке деятельности нашего президента Слободан далек от идеализации и слепого преклонения. Он уверен, что в будущем на смену Путину придет новый российский политик: моложе, активнее, но сейчас «это единственный политик в мире, который способен остановить третью мировую». И так он, Слободан, отдает уважение смелому человеку — портретом на самом почетном месте.
Слободану есть, за что благодарить новую родину. Не только за семью и дом, но и за жизни друзей и близких там, в Сербии, которые были спасены только благодаря вмешательству России в ситуацию вокруг Югославии. Аналогия с сегодняшним днем напрашивается сама собой.
«Я понимаю жителей ЛНР и ДНР, знаю, что они сейчас чувствуют», — сказал Слободан.
Волнение заставляет его говорить быстрее, с сильным акцентом, а то и вовсе переходить на сербский, но смысл произносимого все равно понятен. Серб уверен, что так же, как тогда, на его родине, в происходящем на Украине сейчас виновата внешняя политика, проводимая США. Он прямо сравнивает нынешний украинский режим с хорватским, также подогреваемым из-за океана. Однозначен в терминах: нацизм — и есть нацизм.
«Скажешь русское слово – получишь пулю в лоб», — рассказал Слободан о том, что пришлось пережить в Сербии.
И тут же недоумевает: откуда взялся нацизм, ведь его край всегда был многонациональным.
«Я люблю сербских цыган, без цыган Сербия — не Сербия. И албанцы — хорошие трудолюбивые ребята. Почему кто-то за меня решил, что я буду стрелять в них?» — недоумевает Миланович.
Мы долго говорили со Слободаном, сравнивали военные конфликты последних десятилетий: Югославию, Осетию, Украину, и пришли к общему выводу, что все они были навязаны. Запад и демократия — не тождественны. Во всяком случае, не всегда. Не стоит прикрывать высшими ценностями обыкновенную «буржуинскую» борьбу за влияние, территории и ресурсы.
Слободан — на вид Татин ровесник. Как и он, Тата росла в многонациональном и многоконфессиональном городе. В Тбилиси, где служил ее отец, офицер тогда еще Советской армии, на одном пятачке земли стояли грузинский и русский православные соборы, армянская апостольская церковь, мечеть и синагога. Тридцать лет назад в Тбилиси существовали национальные кварталы безо всякого негативного подтекста: Авлабар, Ярморка, Харпух, Сабуртало… В том «Вавилоне» считалось: человек, который говорит только на одном языке — дурак. Тбилисцы на разговорном уровне знали, как минимум, два — грузинский и русский.
В Татином детстве не было чипсов, и ребятня с нетерпением ждала еврейской мацы, чтобы похрустеть. Ее по своим религиозным праздникам приносил в класс грузинский еврей Раим. На Курбан-байрам мусульмане угощали барашком, русские на Пасху — куличами и крашенными яйцами. Родители Таты не верующие люди, поэтому на первое свое ночное богослужение в величественную Самебу (кафедральный собор Грузии) она попала с семьей подруги. Наставляла и держала за руку мама одноклассницы, курдянка, жена православного грека. А уж, кахетинскому вину, которым вдоволь снабжал весь двор сосед Спартак, отдавали должное все, независимо от национальной принадлежности.
Впрочем, совсем без «национального вопроса» не обходилось. Но подобные «разборки» носили анекдотичный характер. Однажды папа другой одноклассницы, азербайджанец, рано женившийся и успевший к началу карабахского конфликта родить троих детей, национально осознав себя, решил развестись со своей армянской женой. Из далекого горного азербайджанского села тут же приехал его отец-долгожитель. Старик был одноногим, передвигался на костылях, вторую оставил еще на фронтах Великой Отечественной. И костылем поколотил сына так, что тот больше никогда национально не самоосознавался и, кажется, даже родил со своей армянской женой четвертого карапуза.
«Вот такая дружба народов», — засмеялся Слободан в ответ на наш рассказ.
Но не все бывшие югославы и не все тбилисцы бежали от войны в Россию. Среди наших знакомых были и те, кто предпочел скрыться «на другом полюсе». Вспомнилось письмо от одноклассника из Нью-Йорка. «Желтое яблоко» переплавило всю многонациональную культуру его семьи в одну — американскую, не оставив своего исподнего. Эти воспоминания резко контрастируют с тем, что говорит Слободан про свою вынужденную эмиграцию.
«Навязывание единственного правильного способа жизни, вызывает отчуждение и ненависть, — резюмировал он. — Даже здесь в Сибири я остаюсь сербом, но я российский серб. Мне близки и дороги обе культурные традиции, я поддерживаю обе. Человечество — как мозаика. Есть англо-саксонский Запад, а есть — Китай, Индия, Россия, Латинская Америка. И уже не получится навязать этим самобытным странам свою псевдолиберальную, неонацистскую модель. Из нас не сделать новые колонии. Американцы и ЕС думают, мы не поймем, что нам предлагают разновидность рабства? Или что, призыв "Бей москаля!" — это не нацизм?»
На провокационный вопрос, а как же протестные лозунги «Нет войне!», Слободан ответил, что организованная пропаганда своих ценностей Соединенными Штатами велась всегда. И всегда СМИ или интернет заполнялись нужными им лозунгами, фейковыми фото и постановочными видео. Но в этот раз пропагандисты «оттуда» дали осечку: когда пацифизм сменился на прямо противоположные призывы убивать русских, задумались даже самые стойкие поклонники западных ценностей, стоит ли их Coca-Cola резни между двумя братскими народами. В том, что народы братские, Слободан не сомневается. Братьями и сестрами он зовет всех нас: югославов, грузин, русских, украинцев, белорусов.
«Мы все против войны. Абсолютно все разумные люди против! Но иногда нужно, чтобы война не началась, провести военную операцию», — сказал серб.
А всем «протестующим» Слободан просил передать: «Где они были, когда случилась Югославия?»
Подавая гостям своего уютного заведения ароматную пиццу по семейному сербскому рецепту, он еще несколько минут тихо бубнил «про себя» что-то подобное: «Они думают, России нужен еще один субъект федерации? Хотят остаться самостийными? Так и пусть остаются! Ради Бога. России нужна независимая, но мирная Украина».
И Слободан в своих суждениях не одинок. Проезжая мимо главной площади Кемерово убедились: события, происходящие на Украине, не оставляют никого равнодушными. Кузбасс первым из регионов России вставил огромную Z в название на информационном пространстве. Но говорить об этом горожане отказывались, ограничивались коротким: «А разве можно иначе?».
Мы проехали 15 тысяч километров, встречались и общались с россиянами разного возраста, достатка, пола и семейного статуса.
В центре миллионной Казани вечером в пятницу, накануне выходных, заметили два пустых автозака и скучающих возле них полицейских. Своим видом они словно демонстрировали: готовы к любым поворотам, но дежурство проходит спокойно. Молодежь разбрелась по кофейням, скопилась возле уличных музыкантов на пешеходной улице Баумана. Публика постарше собралась в кафе «Сулейман» за зданием ЦУМа. Работал телевизор, слушали новости, телеканал «Россия». На расспросы выразили общее: «Любая военная операция — это страшно, но мы решение президента поддерживаем, дипломатия себя исчерпала». Двое, судя по всему офицеров в запасе, принялись объяснять другим посетителям, что такое точечные удары, которые наносила наша авиация.
Чем дальше мы уезжали вглубь России, тем разряженнее становилась обстановка. Царило взвешенное спокойное принятие ситуации.
Разговорились с мужчиной на улице в Ишиме. Есть такой городок в Сибири, стоит на Транссибе, родина Конька-горбунка, вернее, знаменитого сказочника Петра Ершова.
В этих высказываниях нет агрессии, нет ненависти к украинцам. Я переспросила: зачем же тогда он говорит, что нужно давить до конца. И знаете, что дед мне ответил? Чтобы жертв было меньше, покончить с «бандерой» одним махом, а потом налаживать жизнь!
Оставайтесь с нами!
Сайт "Путешествия с собаками"
Дзен (Подписывайтесь!)
YouTube
Фото хозяйки
СМИ о нас