Вдруг снаружи послышался нарастающий рёв разрегулированного мотора и визг стёртых в мясо тормозных колодок. Скиталец опустил котомку на пол, пёс поджал хвост и попятился. В развалинах вновь появился рыжий бородач, ограбивший путника. Пёс зарычал, но продолжил пятиться в угол. Доктору же настолько уже стало наплевать, что он отрешённо стоял и ждал будто бы со стороны дальнейшего развития событий.
- Врач? - Выдавил из себя вопрос бугай, тыча в бродягу пальцем.
Странник утвердительно кивнул. Мордоворот жестом велел доктору следовать за ним. Тому ничего другого не оставалось, как подчиниться. Пёс для порядку тявкнул напоследок, но на открытую конфронтацию не решился. Амбал указал врачу сесть на переднее пассажирское кресло, тот, не имея ничего против, подчинился. Раздолбанный внедорожник домчал их до злополучного барака за считанные минуты. В этот час ни одного посетителя там не было. Встречал их тот же гориллоподобный привратник. Рыжий провёл периодевта на другую половину дома, где жили девочки и хозяйка. В относительно просторной и чистой комнате на топчане лежала мамка и громко охала, держась за свой огромный живот. В комнате также стояла одна из девок. Увидев, что доктор с амбалом топчутся на пороге, мамка нетерпеливо помахала им рукой, чтобы они заходили. Бугай пнул табурет под ноги врачу. Тот поднял его и сел у постели больной. Больная излишне громко и манерно стонала.
- Когда? - Пробормотал доктор.
- Рано утром, - взвыла мамка.
Лекарь жестом попросил поднять халат, мамка с готовностью оголила мерзкое вонючее пузо. Знахарь стал осторожно пальпировать его для уточнения локализации боли. Хозяйка вскриками реагировала так, словно он её резал. Амбал всё время норовил подойти и пристукнуть врача. Хорошенько намяв живот, периодевт развязал свой узел и достал оттуда один пакет с травой.
- Кипятка? - Спросила сквозь стоны мамка.
Доктор коротко кивнул. Девица метнулась за чайником. После того, как траву настояли, остудили, мамку напоили, врача посадили обратно на табурет дожидаться эффекта. Он отсыпал ещё несколько щепоток травы на следующий приём и передал сотруднице заведения. Сперва мамка стонала на той же волне, но через полчаса амплитуда и частота стонов стали уменьшаться, и ещё минут через десять мамку отпустило, и она выдавила из себя то, что она, видимо, считала довольной улыбкой. Она благосклонно взмахнула дланью, отпуская доктора. Периодевт внезапно бухнулся перед ней на колени и просипел:
- Отдай. Женщину.
Мамка не поверила своим ушам:
- Что? Женщину?
Лекарь утвердительно кивнул:
- Отдай.
Убедившись, что бродяга не шутит, мамка разразилась искренним противным грубым хриплым смехом, который никак не могла остановить. К ней присоединился амбал, и чуть позже работница. Так они в голос хохотали над стоящим на коленях насупленным врачом, пока у мамки чуть опять не случился рецидив абдоминального болевого синдрома. Вытерев слёзы, она вытащила из прикроватной тумбочки одну железку и бросила её доктору:
- Ступай.
Знахарь подобрал железку, положил её в узелок и, поднявшись с колен, уткнув взгляд в пол, пошёл на выход.
- Доктор! - Окликнула мамка.
Врач резко обернулся к мамке. Та же лишь ещё раз рассмеялась ему в лицо напоследок.
Скиталец добрёл до развалин, в которых провёл столь трагичную и беспокойную ночь, в надежде забрать с собой пёсика, но того нигде не было. Видимо, пёс решил, что человек больше не вернётся, и поэтому убежал по своим делам. Периодевт поправил котомку на плече и, сгорбившись больше обычного, побрёл прочь из города. Опять пошёл дождь.
Конец.