Отрывок из предисловия к книге "Гитлер в жизни"
В Германии вышла переизданием книга Адольфа Гитлера «Майн кампф». Она раскуплена в первый же день. Это не слишком удивило меня. Видимо, немецкий народ вновь переживает симптомы тех болезней и неурядиц, которые потребовали оглядки в не столь уж давнее прошлое. Искать в нём опоры и выхода.
И я вспомнил, что давненько уже написал книгу «Гитлер в жизни», которую издательство, до того выпустившее шесть моих книг, сочло неудобным для печати. Это стало для меня неожиданностью. Я не ставил перед собой никаких крупных и тем более подрывных задач. Наоборот, ограничился мелким делом показать повседневный быт и личную жизнь диктатора. Теперь попробую проанализировать, чем же она показалась опасной.
Собирая материалы о Гитлере, я, конечно, много прочитал и о той Германии, которая готовила его триумфальное пришествие. Я читал о народе, из чаяний которого материализовалась эта ужасающая фигура.
И вот, каким-то боковым призрачным зрением стал я угадывать в прошлой Германии нынешнюю Россию. Немыслимое унижение, в котором обретался тогда немецкий народ, почти полностью совпало с теми бедствиями, которые выпали в последние десятилетия на долю народа русского. И, конечно, на долю тех народов, которые связаны с ним единой судьбой. Это печальное открытие испугало меня. Я понял, что у меня должны быть доказательства.
Вот как, в общем смысле, аналитики расценили послевоенное состояние германской нации. В ноябре 1918 г. закончилась Первая Мировая война. Согласно Версальским соглашениям, Германия потеряла тогда 12 процентов своей территории, большую часть угольной и сталелитейной промышленности и не видела в будущем другого способа вернуть жизненно важные ресурсы, как только с помощью военных действий. Расформирование воинских частей привело к массовой безработице. Немецкий народ был напрочь лишён возможности решать свою судьбу политическими средствами. Победители не допускали саму возможность участия Германии в международных делах.
Ещё напомню, что самый мощный толчок Гитлеру для создания его партии дала идея борьбы с так называемым «процентным рабством». В разорённой стране тогда выросли, как грибы после слепого сентябрьского дождя, бесчисленные банки с интернациональным агрессивным капиталом, которому нужды и судьбы германской национальной экономики были глубоко чужды. В гибнущей стране именно банки стали символом наглой спекуляции и бесстыдной наживы на бедах народа.
Теперь вглядитесь ещё раз и пристальнее в наши нынешние российские дела. Всё поставлено ещё ужасней. Банковский капитал тут гораздо наглее паразитирует на всеобщей нужде и бедности. Ростовщический произвол у нас бесконтролен и беспределен. Тайны банковских операций охраняются сильнее национальных интересов, они много неприкосновеннее государственной тайны.
Но именно через банки переправляется за рубеж значительная часть национального богатства. Другого пути для столь гомерического разворовывания и присвоения наших с вами денег просто не придумано.
Явилось новое для России обстоятельство — олигархия. В прочих странах олигархию создаёт государство, чтобы через неё эффективно управлять экономикой. У нас олигархи создали государство, чтобы придать законный вид ограблению народа.
Самая большая беда не в том, что мы отстали экономически от остального мира на десятилетия. Технологии можно купить. Украсть, в конце концов. Главная беда в том, что скудеем душой. В культурном своём развитии мы за эти два десятилетия возвратились в средневековье. Дичайшее повсеместное воровство опять стало мерилом доблести и почёта. Карьеризм лишён всякого благородства, и целью имеет только мзду, которую обещает всякое тёплое место.
Губернаторы и прочие наместники отправляются из московских пределов в отдалённые углы страны, как при Иване Грозном, с ясною и единственной верой, что отправлены «на кормление». Самые роскошные состояния в мгновение ока сколачиваются у представителей президентов, которые сменили тоталитарных генсеков, именно в тех местах сегодняшней России, где куролесил когда-то повешенный Петром сибирский владыка князь Матвей Гагарин. Торгуем, как и при Борисе Годунове, натуральным продуктом, только место ревеня и чеснока заступили у нас нефть, газ, лес. Военные чины посылают строить свою загородную недвижимость армейских солдат и прапорщиков, точно так, как поступали стрелецкие головы при царе Фёдоре Алексеевиче. Стрельцы тогда взбунтовались, а у нас пока тихо…
Русская интеллигенция, которую совсем недавно считали совестью нации, нищенствует и деградирует, продаётся за грош. Благоденствуют безнравственные и бездуховные лизоблюды.
Специалисты считают, что безработица в разные годы президентских правлений достигала более десятка миллионов человек. В лучшие годы, как теперь, например, безработица у нас колеблется от трёх с лишним до четырёх миллионов. Страшная цифра. Вся эта громадная армия ведь состоит из молодых в большинстве мужиков, за плечами которых маячит безысходность, голодное прозябание. Она не задумается, конечно, пойти за отчаянным человеком, знающим или делающем вид, что знает выход из положения. Или за тем, кто вздумает воспользоваться этой безысходностью.
Страна, тридцать с лишним лет лет назад уменьшившаяся вдвое, получила вдруг вчетверо больше разного рода столоначальников. Тянут народное добро они вдесятеро настырнее, чем прежние. По статистике, восемьдесят с большим гаком процентов этой чиновной напасти вымогает взятки. Воровство и взяточничество парализовало деловую и государственную жизнь. У правительства не хватает ума и воли, конечно, вкладывать даровые нефтяные и газовые деньги хотя бы в землю, чтобы освободить себя от унизительной продовольственной зависимости. Чтобы оставить будущим поколениям хотя бы возделанную пашню.
Есть и ещё нечто сходное в истории теперешней России и той Германией, которая породила Гитлера и фашизм. Полное игнорирование России в принятии важнейших решений, которые формируют общую картину мира, — вот то внешнее политическое будущее, на которое обрекает нас сплочённый Запад. Не будет ли это похоже на то унижение, которое испытывала Германия сразу после Версаля, ужаснувшая вскоре неразумный мир фашизмом?
И тут я напомню ещё раз главную мысль этих моих размышлений. Гитлера и фашизм могут возродить и обрушить на свою голову те неразумные и, видимо, случайные в высшей власти персонажи, которые возвращают в мировую политику знакомые уже обстоятельства, породившие Гитлера и фашизм. И, если кто-то скажет уже сейчас: «Мы требуем равноправия нашего народа с другими нациями, отмены национальной дискриминации, отмены всех пунктов международных договоров, в которых не учтены жизненные интересы нашего народа…», разве эти требования покажутся ужасающими?
Но именно эти требования выдвинула партия, которую возглавил Гитлер. Видимо, сходными были и другие обстоятельства тогдашней немецкой жизни с нашими, коль скоро появилось в пунктах нарождающегося фашизма следующее: «Мы требуем, чтобы государство взяло на себя обязательство в первую очередь заботиться о заработке и пропитании граждан… Первым правом каждого гражданина должен быть творческий труд, умственный или физический… Мы требуем огосударствления всех уже обобществлённых (приватизированных, по-нашему. — Е.Г.) производств… Мы требуем участия в прибылях крупных предприятий… Деятельность частного капитала не должна нарушать интересы общества, она должна протекать в рамках целого и на пользу всех…».
Если сейчас выйти на улицу с этими лозунгами, разве трудно будет собрать толпы сочувствующих этим призывам и требованиям?
Никуда не уйти и от того неоспоримого факта, что сила его воздействия на других была, как пишут свидетели, «ужасающей». И явись Гитлер в России сейчас, в пору всеобщей духовной и политической диктатуры бездарности, успех в массах ему был бы гарантирован. Есть для того веские, на мой взгляд, основания.
Всё, что я написал тут, во многом подсказано мне автобиографической книгой Адольфа Гитлера «Майн Кампф». Эта книга есть толковейшее руководство всякому, кто захочет обернуть в свою пользу беды собственного народа. Гитлер тщательнейшим образом обнажает в своей книге те тайные кнопки, которые следует нажать, чтобы сделать обиды народа страшным, безрассудным и яростным оружием. И тогда останется лишь направлять эту ярость. Эти кнопки однажды были нажаты, и катастрофа произошла.
Читайте, господа, Гитлера. Это нужно делать хотя бы для того, чтобы не довести народ до той черты, когда у него не останется выбора… И когда он захочет материализовать нового Гитлера...
Оказавшись один на один с Гитлером, я почувствовал себя беззащитным. Сознаюсь, некоторые детали его биографии смутили и меня. И если я тут излагаю эти подробности, то скорее потому, что мне нужно представить их на суд более стойких оппонентов. Вот одна, в самом деле, поразительная для меня подробность, описанная в его книге «Майн кампф». Приходя ночевать в приют для бездомных, он оставлял на ночь корочку хлеба для мышей, которые голодали тут вместе с ним. Я бы скорее поверил, что он отгрызал им хвостики. Много раз в самых ироничных тонах описан последний акт его житейской драмы — женитьба на Еве Браун. Но ведь, по сути, это был беспримерный по рыцарскому духу поступок. Он, обдумывая последствия скорой смерти, пошёл на это лишь для того, чтобы оградить её от двусмысленной и вечной славы любовницы, куртизанки, а не жены. Он был один из самых храбрых солдат Первой мировой войны, имел один, или даже два, два солдатских Железных креста, что можно соотнести с двумя нашими Георгиевскими крестами. Его умение располагать к себе было исключительным, сила его воздействия на других была, как пишут свидетели, «ужасающей». В конце концов, он на целых двенадцать лет, окончившихся, правда, самым роковым образом, настолько возвысил национальное самосознание своего народа, что тот чувствовал себя в течение этого времени величайшим народом в истории. Не думаю, что такие моменты проходят бесследно. Другой вопрос, конечно, в том, как он воспользовался силой этого национального подъёма. И ещё один вопрос, почему ему в такой степени удавалось управлять заветными потаёнными чувствами народа?
Я не ставил перед собой специальной цели исследовать во всей глубине грандиозный миф под названием Адольф Гитлер. Моя задача, как и в других книгах этой серии, была гораздо скромнее. Мне нужно было показать живого человека. Это захватывающая археология, которая открывает тайну погребённой под прахом слов и памяти души. Но вдруг оказалось, как уже говорил я, что наряду с открытиями, она таит в себе также многие неожиданности и опасности. Вот я и говорю, что самым опасным для меня было обнаруживать в личности Гитлера черты вполне человеческие и, что ещё хуже, не лишённые привлекательности и даже обаяния. Напомню при этом, что старое русское слово «обаяние» означает нечистую колдовскую власть. Меня удивило, например, и то, что он не был творчески бесплоден, как упорно твердят. Наоборот, он обладал выдающимися задатками артистической натуры. Его этюды, наброски, некоторые законченные живописные полотна, как оказалось, ничуть не хуже тех, какие оставили после себя даже крупнейшие художники в начале своего творческого пути. В книге я использовал копии документов, оставшихся от неудачных попыток Гитлера поступить в Венскую академию изобразительных искусств. Абитуриент Адольф Гитлер «срезался» на втором туре вместе с ещё почти сотней вполне одарённых претендентов на звание студента этого престижного учебного заведения. Достаточно сказать, что вместе с ним провалился на экзаменах Робин К. Андерсен, который потом станет ректором этой же самой академии. Его архитектурное дарование современниками признавалось бесспорным и значительным. Две его публицистические книги доказывают полное владение литературными приёмами и логикой в рамках заданной темы. В юности он написал пьесу, оперу вагнеровского толка, не без успеха учился игре на фортепиано и часто потом демонстрировал это своё умение. Его биографы откопали, что, будучи бездомным и безработным, он добывал пропитание тем, что играл в каких-то подпольных салонах на диковинном ископаемом музыкальном инструменте цитре, баварских гуслях. Это почти тот же антураж, с которым представал перед публикой ранний Есенин. Должно быть, это было забавное зрелище. В раннем возрасте он бросил курить только потому, что подсчитал — за деньги, потраченные на табак, можно купить билет в театр или нужную книгу. Его упорно называют недоучкой, а, между тем, он с детства и до последних дней имел привычку прочитывать и усваивать одну толстую книгу в ночь. В этом смысле равным ему был лишь другой «недоучка» — Иосиф Сталин. Разумеется, для обоих, это не было развлекательным чтивом.
Они похожи и какой-то вовсе диковинной болезнью, которая часто встречается у клинических идиотов — эйдетизм. Так называется механическое запоминание текстов, например. «В мозгу эйдетика, — говорит один из специалистов, — однажды воспринятая глазом картинка сохраняется в необработанном первозданном виде, поэтому его воспоминания в мельчайших деталях отчётливо фиксируют действительность». И Гитлеру и Сталину достаточно было просмотреть книгу, чтобы воспроизводить её потом с любой страницы даже и через многие годы. Позже идеолог нацистской партии Розенберг говорил о том, как Гитлер получал свои знания: «В Мюнхене в “эпоху борьбы” он заказывал, например, всю имеющуюся литературу о флотах всех стран мира. Затем он в течение недели ежедневно изучал её до четырёх часов утра». В данном случае под учёбой подразумевалось, что Гитлер просматривал бесчисленное количество страниц и запоминал их до конца жизни. В отличие же от клинических идиотов они, Сталин и Гитлер, могли использовать это качество своей памяти вполне прикладным и здравым порядком. И это приближало их к гениальности. Однажды на совещании пехотное командование пожаловалось Гитлеру, что его сильно достаёт корабельная артиллерия со стороны моря в одной из оккупированных прибрежных стран. При этом присутствовали три крупных морских офицера. Гитлер спросил их, какова максимальная дальность стрельбы корабельной артиллерии противника. Те ответить не смогли. Гитлер в раздражении тут же по памяти назвал осадку вражеских судов, глубину моря у тех неведомых берегов, связанное с этим расстояние, на которое могут подойти к суше корабли, и на какую дистанцию стреляют орудия разных калибров, установленные на них. После этого стало ясно, на какое расстояние от береговой линии надо держать войска, чтобы напрасно ими не рисковать. Его биограф Вернер Мазер пишет: «Нередко случалось, что он буквально приводил в отчаяние экспертов информированностью и точными знаниями, какими они часто не обладали».
И, если уж очень внимательно присмотреться, почти все величайшие биографии складываются при обстоятельствах до удивления единообразных. Чингисхан, Наполеон, Ленин, Гитлер и Сталин выросли безотцовщинами. Наполеону было шестнадцать лет, когда он остался сиротой, Ленину — странным образом, тоже шестнадцать. Сталину — одиннадцать или двенадцать. А вообще отец Сталина окончательно отдалился от семьи, когда будущему основателю советской империи было пять лет. Гитлеру исполнилось тринадцать лет, когда его отец умер от апоплексического удара. Всех их отличает трогательная сверх всякой меры привязанность к матерям. Ленин и Гитлер в этом смысле — классическая иллюстрация к Эдипову комплексу, если бы этот комплекс существовал на самом деле…
Ещё раз повторю важное для себя. Объясню, для чего мне всё же нужна стала книга о Гитлере. Задача этой книги была, собственно, вполне благонамеренная. Вот какая... Мне очень хотелось узнать, отчего же всё-таки становятся нужными истории такие персонажи, как Гитлер? Почему народ вдруг начинает жаждать их прихода? Как благоразумный, на первый взгляд, народ доходит до жизни такой? История имеет свойство повторяться. Это банальность, конечно, но банальности обязательно таят неизбывный начальный (чаще всего — страшный) смысл и этим ценны. Смысл этой банальности в том, что схожие обстоятельства обязательно вызовут похожие последствия. И это касается любой страны, любого народа.
Униженный историческими обстоятельствами народ, призывая Христа, не побрезгует призвать и чудовище, лишь бы оно помогло избавиться от сущей невыносимой беды.
Из поступков отдельных людей складываются судьбы, из действий народов складывается история. Если человек действует скверно, он получает скверную биографию. Если скверно действуют народы, они получают скверную историю. А скверная история непременно наградит величием скверную личность. Так что Гитлер не более и не менее, как материализовавшийся облик времени, в котором жил. Он так же есть материализовавшийся облик изуродованной историческими обстоятельствами немецкой души…